[58].
Тем не менее я избрал Нитобэ в качестве представителя японского имиджмейкинга периода Тайсе, с которым (а также с началом периода Сева) связана его деятельность в качестве официозного имиджмейкера-информатора и даже «буфера» – официального представителя Японии в Совете Лиге наций и заместителя ее генерального секретаря в 1919–1926 гг. Основные книги Нитобэ, посвященные «объяснению» Японии миру, тоже вышли в свет после смерти императора Мэйдзи, когда их автору уже исполнилось полвека.
Нитобэ родился в городе Мориока на севере Хонсю, в семье крупного чиновника. Подобно Окакура он учился в Токио и с детства изучал английский язык, но в отличие от него уже в 16 лет принял христианство и избрал куда более приземленную специальность – сельское хозяйство, первым в Японии получив докторскую степень по агрономии. В качестве колониального администратора он организовал выращивание сахарного тростника на Тайване; на педагогическом поприще прославился как организатор, возглавлявший несколько учебных заведений, как лектор, читавший новаторские курсы по колониальной политике, и как публицист-моралист, умевший находить общий язык с молодежью; как эссеист и публицист он сочетал глубокое знание и понимание Востока и Запада. В августе 1911 г. именно он был выбран в качестве первого «профессора по обмену» для поездки в США, где за год прочитал в ведущих университетах страны 166 лекций о разных аспектах истории и современной жизни Японии – от климата и традционных верований до системы высшего образования и положения женщин. Материал лекций стал основой книги «Японская нация: ее земля, ее народ, ее жизнь», вышедшей в Нью-Йорке годом позже. С Америкой была связана и первая англоязычная книга Нитобэ «Отношения между Соединенными Штатами и Японией: исторический очерк» (1891), известности, впрочем, не получившая.
Начиная с «Бусидо», Нитобэ ненавязчиво, но последовательно проводил мысль об уникальности японской цивилизации, не скатываясь при этом в шовинизм, и о необходимости четкого осознания этого факта иностранцами. Для него главным было убедить англоязычного читателя в том, что по своим корням японская цивилизация принципиально отличается и от европейско-американской, и от прочих азиатских. Здесь принципиальное расхождение с Окакура – Нитобэ не был «паназиатистом»[59]. В итоговой книге «Япония: некоторые фазы ее проблем и развития» (1931), развивавшей и дополнявшей книгу 1912 г., Нитобэ уделил 16 страниц «синто, исконной вере японцев», 5 страниц «буддизму и его сектам», 9 страниц «этическим ценностям буддизма» и по 11 страниц бусидо и влиянию христианства.
«Японская нация» имела подзаголовок «с особым вниманием к ее отношениям с Соединенными Штатами». Отношениям двух стран были посвящены три главы из двенадцати. Значительная часть книги отводилась «вечному» – географическому положению Японии и его влиянию на историю и характер ее народа (не забыт классик политической географии и предшественник геополитики Ф. Ратцель), расовым и национальным характеристикам японцев, их религиозным верованиям и моральным идеалам. О государственном устройстве и политической жизни не сказано почти ничего, об экономике коротко и без подробностей, зато есть глава «Япония как колонизатор», описывающая достижения первой «небелой» колониальной державы. Не будем забывать, это писалось в эпоху, когда большинство потенциальных читателей Нитобэ – а он апеллировал к широкому читателю! – было уверено, что настоящая «цивилизация» существует только у белых людей, да и то не у всех (балканские государства и Россия вызывали у них в этом смысле большие сомнения).
Коротко «послание» автора можно сформулировать следующим образом: японская цивилизация ничуть не хуже европейской и американской. У Японии долгая и славная история, она не знала иностранного владычества и почти не знала междоусобных и религиозных войн, у нее оригинальная духовная культура, открытая к восприятию других культур, и выдающаяся материальная культура, способная усваивать все передовые достижения человечества. В книге 1931 г., имеющей более энциклопедический характер, раскрыты те же темы – с примечательным исключением колонизации, затронутой только в историческом аспекте, – но к ним добавлены обширные главы «Правительство и политика» и «Труд, продовольствие и население». Смысл дополнений таков: в Японии, несмотря на уникальность ее политического строя, основанного на «государственном организме» (кокутай) и императорской системе, имеются все необходимые атрибуты и институты современного прогрессивного государства, включая всеобщее избирательное право для мужчин, профсоюзы и пролетарские партии. Существующие же проблемы: безработица, социальное неравенство, низкие зарплаты, недостаточные жилищные условия – точно такие же, что в Англии или в США, но правительство прилагает усилия для их успешного разрешения.
Уже в «Японской нации» и американских лекциях мы находим четкие формулировки ключевых тезисов Нитобэ в области международных отношений: Япония является передовым краем цивилизации Востока (отражение популярной в США рубежа XIX–XX вв. концепции «Manifest Desitiny», ставшей главным оправданием американского империализма); Китай, переживавший смутное время, неспособен к эффективному самоуправлению в соответствии с современными стандартами; главной причиной международных конфликтов является недостаток взаимопонимания или воли к нему; между Японией и США нет неразрешимых проблем или оснований для враждебности, а «желтая опасность» придумана «желтой прессой». Нитобэ не зря называл себя «мостом» именно через Тихий океан: он пользовался уважением, известностью и даже популярностью в Америке (в том числе благодаря жене Мэри Элкинтон, происходившей из состоятельной квакерской семьи), но в остальном англоязычном мире его проповедь имела сравнительно малый резонанс. По-настоящему всемирная известность пришла к нему только в 1919 г., когда он – неожиданно для самого себя – был назначен одним из заместителей генерального секретаря только что созданной Лиги Наций.
Нитобэ стал горячим поклонником идеи Лиги наций с момента ее обнародования президентом США Вудро Вильсоном (с которым он некогда вместе учился в аспирантуре Университета Джонса Гопкинса в Балтиморе). На Парижскую мирную конференцию 1919 г., где решался вопрос о создании Лиги, приехало много японцев, будь то в официальном или в неофициальном качестве, включая одного бывшего и трех будущих премьеров, а также трех бывших и восемь будущих министров иностранных дел. Беда была лишь в том, что там не было ни действующего премьера Хара Кэй, ни действующего главы МИД Утида Косай, поэтому Японию не пригласили в Совет четырех, куда вошли президент США и премьеры
Великобритании, Франции и Италии. Тем не менее в Совет Лиги наций Япония вошла в качестве одного из пяти постоянных членов. В кулуарах японские нотабли определили основные критерии отбора кандидатуры своего представителя в Совет: это должен быть ни политик, ни карьерный дипломат, человек, пользующийся известностью и авторитетом в Японии и за границей и хорошо говорящий по-английски и по-французски. Нитобэ подошел идеально, компенсировав свой неважный французский хорошим немецким. Он не участвовал ни в каких политических или дипломатических интригах, поэтому кандидатура устроила всех. Недолго поколебавшись, он принял назначение. Так начался звездный час его карьеры – в том числе как пропагандиста Японии, наконец-то, добившейся не только фактического, но и формального вхождения в «клуб великих держав»: постоянным членом Совета безопасности послевоенной ООН она пока не стала.
Талант и опыт Нитобэ-пропагандиста пригодились и самой Лиге: многие важные выступления от ее имени генеральный секретарь сэр Эрик Друммонд поручал именно ему, поскольку «он не только прекрасный оратор, но оставляет у аудитории глубокое и долгое впечатление»[60]. Фигур, равных Нитобэ по разнообразию познаний и талантов, в секретариате Лиги действительно не было, поэтому он, к тому же обладаваший мягким характером и прекрасными манерами, пользовался всеобщим уважением. Ну а присутствие «азиата» среди первых лиц Лиги наглядно демонстрировало ее всемирный характер, хотя в ее Устав так и не было внесено положение о равенстве рас, на чем настаивала японская делегация во время Парижской мирной конференции[61]. Одной из наиболее успешных пиар-акций Нитобэ в этом качестве стали лекции «Что сделала и что делает Лига наций», прочитанные в Международном университете в Брюсселе 13 и 14 сентября 1920 г. – первый публичный отчет организации перед европейской аудиторией. Под эгидой Лиги вышла небольшая книга Нитобэ «Использование и изучение иностранных языков в Японии» (1929), посвященная как китайскому, так и европейским языкам. Помимо сугубо информативных и просветительских целей, она преследовала и пропагандистские, показывая, как умело японцы впитали и усвоили наследие и Востока, и Запада. «Мы гордимся нашей способностью к подражанию» (3, 104) – писал Нитобэ в 1912 г. Потом он стал осторожнее в выражениях, заявив в 1931 г.: «Япония больше, чем есть сама по себе. Она – Азия и Европа в одном… Такова ее миссия во всемирной истории и ее заслуга перед человечеством» (5, 573).
Нитобэ оставил свой пост в Женеве в декабре 1926 г. В этом же месяце умер император Тайсё. Весной следующего года Нитобэ вернулся в Японию, где его ждали кресла в палате пэров и в Императорской Академии. В 1929 г. он стал главой японского отделения Института тихоокеанских отношений и советником редакции англоязычного издания газеты «Осака Майнити», а также написал упомянутую выше книгу «Япония: некоторые фазы ее проблем и развития». Трудно было подобрать более подходящего автора для обобщающей популярной книги о Стране восходящего солнца, но пиаровского эффекта она не дала. Рецензенты дружно отметили отсутствие в ней чего-либо принципиально нового. Однако, главной причиной неуспеха стал «Маньчжурский инцидент».