«Искренне стремясь к международному миру основанному на справедливости и порядке, японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров.
Для достижения цели, указанной в предыдущем абзаце, никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается»[159].
Ничего подобного мировая конституционная практика не знала и не знает до сих пор, хотя «агрессивные войны» ставились вне закона уже в конституции Французской республики 1791 г., а позже в Антивоенном пакте 1928 г., известном как пакт Бриана-Келлога по именам его инициаторов. Специалисты указывают на наличие схожей статьи лишь в конституции Коста-Рики 1948 г., где декларируется нейтралитет этой страны[160].
Как и почему появилась эта необычная статья? Найти ответ оказалось непросто, хотя история выработки и принятия конституции 1947 г. хорошо изучена как в Японии, так и за ее пределами.
1 февраля 1947 г. генерал Дуглас Макартур, главнокомандующий союзными войсками и фактический повелитель поверженной Японии, получил проект новой конституции, разработанный правительственным комитетом во главе с государственным министром Мацумото Дзёдзи. Генерал отверг его и 3 февраля приказал административной секции Штаба оккупационных войск составить проект конституции на основании своих кратких указаний. 4 февраля начальник секции генерал Кортни Уитни, один из наиболее близких советников «сёгуна Макартура», собрал группу подчиненных, которым предстояло готовить проект, и сообщил им указания босса, уже включавшие положение об отказе от войны как суверенного права нации. Работа над проектом шла оперативно, и 10 февраля английский текст был закончен. 12 февраля Макартур утвердил его, и на следующий день проект был передан представителям японского правительства, включая Мацумото и министра иностранных дел Ёсида Сигэру, ключевую фигуру кабинета. Оккупационная администрация дала им понять, что у них нет иного выбора, как принять предложенное. Уитни добавил, что иначе оккупационным властям будет трудно гарантировать благополучную судьбу императору, предания которого суду требовали некоторые союзные державы. 21 февраля Макартур корректно, но недвусмысленно подтвердил сказанное во время очередной встречи с премьер-министром Сидэхара Кидзюро.
Наибольшие споры вызвали отказ от войны и новый статус императора. Мотивируя необходимость декларации об отказе от войны, Макартур заявил: «Японии будет принадлежать моральное лидерство в мире, если она четко заявит, что отказывается от войны». Сидэхара парировал: «Вы говорите о лидерстве, но другие страны не пойдут за Японией», на что собеседник ответил: «Даже если другие страны не пойдут на это, Япония ничего не потеряет. Неправ будет тот, кто не поддержит ее». После долгого и мучительного процесса согласования, включая неизбежные трудности перевода английского текста на японский язык, проект конституции был 22 февраля одобрен императором и 6 марта официально обнародован. В ходе обсуждения Уитни решительно настоял, что положение об отказе от войны должно войти в конституцию отдельной статьей, а не просто декларироваться в преамбуле как один из общих принципов[161]. Заслуживает внимания и мнение современного исследователя Теодора Макнелли, что «главной целью Девятой статьи было сохранение монархии»[162].
До недавнего времени историки сходились в том, что фактическая история Девятой статьи покрыта мраком. Сам Макартур заявлял, что первым эту идею выдвинул Сидэхара во время встречи с ним 24 января 1946 г. Ёсида утверждал, что инициатива целиком принадлежала генералу[163]. Основываясь на высказываниях Макартура о необходимости «поставить войну вне закона» (неожиданных для человека, посвятившего военной профессии свою жизнь и снискавшему репутацию именно в этом качестве), Р. Финн, служивший в оккупационной администрации, делает категоричный вывод: «Идея антивоенной статьи в японской конституции наверняка принадлежит Макартуру, а ответственность за ее включение полностью лежит на нем»[164]. Итак, в литературе обычно указываются только два потенциальных автора – Сидэхара и Макартур.
Однако, имеющиеся в нашем распоряжении документы и достоверно известные факты позволяют назвать наиболее вероятного автора если не самой статьи, но положенного в ее основу принципа «отказа от войны». Кандидатура самая что ни на есть неожиданная – Сиратори Тосио, дипломат и политический аналитик, известный в предвоенные и военные годы как один из главных пропагандистов японской экспансии и военно-политического союза с Германией и Италией против атлантистских держав, глашатай «священной войны» против плутократии, коммунизма и мирового еврейства. Сиратори не занимал высоких официальных постов (потолок его карьеры – посол в Италии, советник МИД и депутат нижней палаты парламента), но тем не менее был включен в список «военных преступников категории А» (главной) и предан суду Международного военного трибунала для Дальнего Востока (МВТДВ). и здесь начинается самое интригующее.
19 ноября 1945 г. Сиратори узнал о своем предстоящем аресте. 26 ноября американский джип привез его в тюрьму Сугамо. По дороге он попросил конвоиров заехать в министерство иностранных дел для краткой встречи с Ёсида, что и было ему позволено. Ёсида принял бывшего коллегу, а через некоторое время получил от него из тюрьмы пространное письмо на английском языке, датированное 10 декабря. Как следует из последних фраз послания, Ёсида при встрече предложил собеседнику высказать свои соображения в письменном виде. Тот факт, что письмо написано по-английски, можно истолковать двояко: Сиратори хотел, чтобы оно беспрепятственно и быстро прошло тюремную цензуру или чтобы оно дошло до оккупационных властей. Более вероятным кажется второе. Примечание к японскому переводу, сохранившемуся в материалах МВТДВ, свидетельствует, что не позднее 20 января 1946 г. копия послания была препровождена – неизвестно кем, но, возможно, самим Ёсида – в штаб Макартура, однако о какой-либо реакции генерала на него неизвестно (если он вообще читал его). Ёсида также ознакомил с ним премьера Сидэхара, как просил Сиратори.
В этом пространном документе нас интересует только заключительная часть. Обращаясь к проблеме исправления действующей конституции (о полной замене ее новой в тот момент речь еще не шла[165]), Сиратори предложил внести в нее «статьи, содержащие торжественную клятву императора никогда, ни при каких обстоятельствах, не принуждать своих подданных к участию в войне, право граждан на отказ от военной службы в любой форме при любом правительстве, а также отказ от использования в военных целях любой части ресурсов страны». Такие положения, поясняет он, «должны стать краеугольным камнем основного закона новой Японии, если она всерьез хочет стать землей вечного мира». «Это будет абсолютное новшество в конституционном законодательстве», – добавил он. Таким образом, письмо Сиратори по всей вероятности является хронологически первой попыткой сформулировать принцип «отказа от войны на вечные времена» применительно к конституции, хотя на уровне благих пожеланий подобные призывы звучали в японской прессе уже в сентябре-октябре 1945 г.
Сидэхара мог позаимствовать из письма Сиратори идею «отказа от войны» как одной из основ новой конституции и изложить ее Макартуру как свою собственную – ссылка на сидящего в Сугамо «военного преступника», известного антиамериканскими настроениями, едва ли придала бы предложению весомость. Идея отвечала настроениям и мыслям генерала, поэтому тот охотно воспринял ее. В то же время содержание письма Сиратори могло быть известно Уитни, который, возможно, сам читал его или, что более вероятно, ознакомился с его изложением, подготовленным кем-то из помощников. В свою очередь, общеизвестно, что влияние Уитни на Макартура в политических вопросах было очень велико.
Фрагмент письма, где говорится о конституции, был впервые опубликован по-японски в 1956 г. в журнальной статье Хирота Ёдзи, одного из защитников Сиратори на Токийском процессе. Автор привел все доступные ему свидетельства о том, что Макартур воспринял идею будущей Девятой статьи от Сидэхара (воспоминания генерала, где прямо говорится об этом, появились только восемь лет спустя), и сделал вывод, что письмо Сиратори могло повлиять на премьера, который был ознакомлен с его текстом. Сообщая, что вопрос об «отказе от войны» обсуждался на встрече Макартура и Сидэхара 24 января (через четыре дня после передачи письма в штаб генерала!), Хирота обращал внимание на то, что времени на ознакомление с ним до начала работы над «американским» проектом новой конституции было достаточно. Тем не менее его статья прошла незамеченной, а полный текст письма не опубликован до сих пор. Пересказывая содержание послания, Тобэ Рёити, биограф Сиратори, статью Хирота не упоминает и делает категоричный вывод, что ни о каком влиянии речи быть не может.
Автор настоящей работы не разделяет этой уверенности. Сопоставив перечисленные выше факты, я пришел к выводу, что если Сиратори и нельзя назвать «автором» Девятой статьи, то первоначальный импульс исходил именно от него и в итоге дошел до Макартура. Впервые это предположение было озвучено и аргументировано мной в начале 2002 г. в Токийском университете на обсуждении моей диссертации «Сиратори Тосио и внешняя политика Японии, 1931–1941», а более подробно и с необходимыми оговорками раскрыто в ряде статей и в книге «Эпоха борьбы. Сиратори Тосио (1887–1949) – дипломат, политик, мыслитель», вышедшей в декабре 2005 г.