Хэйдзэй был построен по образцу китайской столицы Чаньани, занимал площадь около 20 кв. км, а его население насчитывало почти 200 тыс. В архитектурном облике города — дворцах, домах знати, буддийских храмах — сочеталось два стиля: китайский, танский, и японский [130; 117]. Регулярные связи с Китаем, прерванные в начале 70-х годов VII в., возобновились с 701 г. Японская знать изучала китайскую духовную культуру, из Китая ввозились предметы роскоши, в Китае учились японские буддийские монахи.
Императорский дворец (дайри) в Хэйдзэй был построен в японском стиле [263; 195], а окружающие его здания и дома знати в китайском. Традиционные японские здания опирались на столбы, врытые в землю. Пол строили высоко над землей, стены были деревянными, крыша — из тростника и коры дерева хиноки (разновидность кипариса). Буддийские храмы в китайском стиле строились еще в VII в., а жилые дома знати — в начале VIII в., что подтверждается археологическими раскопками 30-х годов. Они возводились на каменном фундаменте, имели колонны, окрашенные в красный цвет, белые стены, пол из обожженного кирпича (сэн) и черепичную крышу.
Бедные горожане Хэйдзэй, занятые обслуживанием знати, подобно крестьянам жили в полуземлянках. Однако власти, озабоченные внешним обликом столицы, в 724 г. издали указ, предписывавший всем горожанам строить дома в китайском стиле, с красными колоннами и белыми стенами. По китайскому же образцу в Хэйдзэй высаживали Зеленые ивы [207, с. 84–87].
Столица просыпалась рано. На рассвете звонили колокола в буддийских храмах. В управлении астрономии и календаря (онъёрё) специальный чиновник (рококу хакасэ) наблюдал за водяными часами, и по его указанию его помощники (сюсинтэй) подавали сигналы времени — ударяли в маленький барабан определенное число раз. Одновременно охрана открывала ворота дворцового городка.
Примерно через час раздавался второй сигнал, вместе с которым открывались двери правительственных учреждений, а чиновники в служебной одежде должны были отправляться в присутствие. Звук барабана, по мнению специалистов, слышался на расстоянии в 1 км. Улицы быстро заполнялись чиновниками, которые пешком и на лошадях спешили на службу. Во дворец, в зависимости от сезона, направлялись также губернаторы провинций со свитой либо их гонцы — для докладов по административным и финансовым вопросам.
В полдень снова раздавался удар барабана, чиновники покидали присутственные места, открывались базары — восточный и западный, куда перемещался центр послеполуденной жизни города. Продавали ткани, одежду, пищу, домашнюю утварь, сельскохозяйственные орудия. Торговали и краденым — сохранились документы о краже вещей низшими чиновниками.
Вечером в дворцовом городке снова бил барабан, а в городе звонили храмовые колокола. Закрывались ворота дворца и базары. Вечером в Хэидзэй было тихо, трактиров в японской столице в отличие от Чаньани не было, ходить по улицам ночью без особой необходимости запрещалось. Слышались только лай собак и шаги патрульных.
Осенью и в начале зимы в городе наступало оживление. В 10–12-м месяцах из провинций привозили натуральную ренту; в район, где находились амбары финансового и фискального департаментов, пригоняли коров и лошадей, на которых привозили рис и ткани, приходили крестьяне, переносившие грузы на себе. Зимой в Хэйдзэй было много крестьян, отбывавших отработки на строительстве [207, с. 87–91].
Власти насаждали среди чиновников конфуцианство, в школах для детей знати изучались конфуцианские книги и практика применения конфуцианских идей в государственном управлении (кэйгаку), двор требовал соблюдения этикета (ли) в присутственных местах. Но если в служебных отношениях чиновников принципы конфуцианства так или иначе соблюдались, то жизненной моралью, нормой личной жизни знати оно не стало.
В начале VIII в. идеалом японской аристократии стал тип «благородного мужа» (миябио), нашедший отражение, в частности, в поэтических антологиях VIII в. Признаком благородства были сезонные любования природой и садами, светские приемы и пиры, чувственная любовь [281, с. 267–268]. Развлечением на приемах были стихи и песни; в некоторых домах знати по вечерам читали книги при свете масляного светильника. Угощение на пирах было весьма обильным. В источниках упоминаются овощи, мясо, птица, морская трава, ракушки и рыба. Поскольку Хэйдзэй находился сравнительно далеко от моря, то последние употреблялись, как правило, в сушеном или соленом виде. В повседневной жизни и знать, и крестьяне чаще всего ели рис.
Питание у всех классов общества было двухразовым; крестьяне питались почти исключительно рисом. В императорских указах регулярно говорилось о буддийском запрете уничтожать живое, однако на жизни аристократии это не отражалось. Знать требовала от крестьян соблюдения запретов, но сама употребляла в пищу мясо [207, с. 145–146].
Большой ущерб наносили обществу стихийные бедствия и болезни. В «Продолжении анналов Японии» отмечаются довольно частые землетрясения и эпидемии, во время которых погибало множество людей — и крестьян, и знати. В столице и провинциальных центрах жили лекари, лечившие феодалов, но против эпидемий они были бессильны. Рабы изготовляли и продавали крестьянам какие-то таблетки и порошки, однако, судя по источникам, это было мошенничеством — такие лекарства в лучшем случае оказывались безвредными. В правительственных указах больным крестьянам строго запрещалось употреблять такие таблетки и порошки.
Одной из самых губительных была эпидемия оспы, начавшаяся в 735 г. на о-ве Кюсю и за два года распространившаяся на всю страну. В 6-м месяце 737 г. правительство разослало во все провинции инструктивное письмо о лечении оспы, поручив губернаторам сообщить его содержание всем крестьянам. В письме подробно описано течение болезни: сильный жар, сыпь, появляющаяся через несколько дней на 3–4 дня, жажда, которую нельзя утолить, понос, начинающийся после того, как пройдет сыпь и спадет жар. Болезни могут сопутствовать кашель, рвота, кровохарканье, кровотечение из носа. Основной метод лечения — диета и тепло: необходмо хорошо укутывать живот и поясницу, ни в коем случае не переохлаждаться, не лежать на земляном полу; кормить больного надо жидким рисом и супом из проса. Нельзя есть свежую рыбу, холодное мясо, сырые овощи, фрукты, пить сырую воду. При поносе необходимо как можно больше употреблять вареного лука и лука-порея, но если жар не спадет, то можно пить только морковный отвар. Диета должна соблюдаться и 20 дней после выздоровления. В это время нельзя переохлаждаться, находиться на улице под дождем и при ветре. Через 20 дней можно есть хорошо прожаренные рыбу и мясо, но следует воздержаться от употребления скумбрии, ставриды и вяленой рыбы [207, с. 314–316].
С эпидемией 735 г. связано усиление социальной роли официального буддизма. Разумеется, эпидемия была только одним из поводов для развернувшегося строительства новых храмов. Более глубокие причины заключались в стремлении пресечь отмеченное выше антиправительственное религиозное движение, подавить чувства народа величием огромных храмов и буддийских статуй. Это отвечало и желанию императора Сёму — поклонника буддизма, приблизившего к себе монаха Додзи, который, в частности, настаивал на повышении роли монахов в государстве. Сказалось и китайское влияние.
В 737 г. было учреждено правительственное ведомство по созданию буддийских статуй, начальником которого назначили Косэ-но Надэмаро [281, с. 283–284]. В том же году был издан указ о создании в каждой провинции по одной статуе Будды и по две статуи бодхисаттв [37, т. 1, с. 143].
Вслед за этим началось строительство официальных провинциальных храмов (кокубундзи), в каждом из которых устанавливалась статуя сидящего Будды высотой 4, 8 м (дзёроку) [27; 415; 240; 229]. Главным из этих храмов стал столичный Тодайдзи; в основном его здании (высотой 49 м) и ныне находится самая крупная в Японии 16-метровая статуя Будды Вайрочана (Бирусяна). Императорский рескрипт о создании статуи датируется 10-м месяцем 743 г. [37, т. 1, с. 175].
Строительство храмов сопровождалось ростом их земельных владении не только за счет освоения целины, но и в результате императорских пожаловании из государственного и общественного фонда. Так, в 12-м месяце 749 г. храму Тодайдзи было передано 4 тыс. крестьянских дворов в качестве бенефиций и, кроме того, подарено 200 рабов [31, т. 1, с. 206].
Создание статуи Большого Будды Вайрочана было завершено в 752 г. По этому случаю император посетил Тодайдзи |31, т. 1, с. 213–214], где состоялась торжественная церемония с участием знати и 10 тыс. монахов. Китаяма Сигэо с полным основанием видит историческое значение создания Большого Будды в слиянии государства и буддизма, в объединении правящих кругов и верхушки буддийских монахов, в ослаблении религиозного движения крестьян [281, с. 291–293].
Кроме официальных строились родовые храмы аристократии (удзидэра), религиозных организации монахов. В Хэйдзэй были перевезены также крупнейшие храмы из Фудзивара — Кофукудзи, Якусидзи, Дайандзи и др. Усиление роли буддизма объективно способствовало развитию архитектуры и скульптуры [105; 342; 338; 354; 228].
Буддийские статуи стали изготовлять в Японии начиная с 50-х годов VII в. Ранее всего распространилась бронзовая и деревянная скульптура, в 70-х годах VII в. — начале VIII в. — из папье-маше и глины. В VIII в. главное место занимала скульптура из бронзы, папье-маше и глины, изготовлялись также деревянные и каменные. Большинство сохранившихся до настоящего времени статуй, датируемых VIII в., изготовлено в упомянутом правительственном ведомстве, но в Хэйдзэй существовали и не связанные с ним цехи.
Бронзовая скульптура конца VII — начала VIII в. представлена известной триадой (сандзон) из храма Якусидзи, изображающей будду Якуси, излечивающего людей и предотвращающего стихийные бедствия, и обычно сопутствующих ему бодхисаттв лунного сияния (