Отметим еще некоторые особенности данного выбора между формами. Отношения между говорящим и другими людьми зависят от того, в какой обстановке они происходят. Человек, находящийся при исполнении обязанностей, повышается в ранге: автоинспектор или врач в этом случае выступает как высший по отношению к водителю или пациенту, даже если тот старше и/или социально выше. Но отношения между теми же людьми при встрече в иной обстановке могут оказаться иными. Отношения людей с точки зрения признака «высший – равный – низший» могут постоянно меняться, иногда даже разные формы адрессива могут употребляться в ходе развития одной и той же ситуации. Мы это отмечали еще в давней работе [Алпатов 1973–2006: 25–27], а в недавней книге фиксируется, как в телевизионном интервью при общем употреблении вежливых форм адрессива с суффиксом – mas– могут появляться простые формы. Однако это возможно не всегда: например, если ведущая обращается к женщине моложе ее, либо к ней обращается мужчина старше [Tanaka 2004: 122]. То есть господствующий в диалоге признак «чужой», требующий форм с суффиксом – mas-, может в ходе беседы отступать перед признаком «высший – низший». Но бывают и случаи устойчивости отношений; например, отношения между учителем и учеником могут сохраняться на всю жизнь [Tanaka 2004: 21]. Особое для Японии явление – отношения тех, кто учился раньше или позже в одном и том же учебном заведении (по-японски соответственно sempaiи koohai) [Haga 2004: 77]. Для японца его sempai может также считаться высшим до конца жизни.
Но японские правила выбора той или иной формы этикетной вежливости гораздо более стандартизованы, чем, казалось бы, сходные правила выбора местоимения в обращении к собеседнику в русском и ряде западных языков. Иногда указывают на их соответствие [Tanaka 2004: 117], что отчасти верно, причем для русского языка даже больше, чем, скажем, для французского, который вспоминает Л. Танака: в русском языке есть «дружеское ты» и «начальническое ты», что сходно с функциями японских простых форм, а в западных языках обычно только первое. Но в русском языке заметна большая индивидуализация. Приведем пример, нами уже разбиравшийся [Алпатов 1973–2006: 40–41]. В пьесе М. Горького «Васса Железнова» героиня, богатая и влиятельная, но необразованная женщина, обращается к подчиненному ей управляющему с университетским образованием на Вы (перевешивает фактор образования), а к живущему за ее счет старшему брату—на ты. Одна из двух дочерей любит мать и обращается к ней на ты, другая холодна к ней и говорит ей Вы. В японском переводе Хидзиката Кэйта («Тэаторо», 1967, № 8) Васса обращается к управляющему без форм вежливости (низший!), а к брату—вежливо (важно, что он старший); языковые различия в обращении дочерей к Вассе сглажены, и обе говорят так, как положено говорить дочерям с матерью.
Это хороший перевод, где персонажи говорят так, как надо по правилам японского, а не русского языка (в данном случае уже несколько архаичным для современности, но и действие пьесы происходит в начале XX в.). Но бывают и переводы, слишком копирующие оригинал. Еще в конце 60-х гг. появился русский перевод повести
Абэ Кобо «Четвертый ледниковый период» (З. Рахима), где герой – рассказчик, заведующий лабораторией, ко всем своим сотрудникам обращается на ты. Так было передано обращение без форм вежливости в оригинале. Однако русское «начальническое ты» создавало в переводе ощущение недостаточной интеллигентности персонажа, что оригиналу не соответствовало.
Меньшие возможности свободного выбора форм этикета в японском языке отмечают и специалисты, сравнивающие японский язык с английским [Hill and al. 1986: 348, 359]; пишут, в частности, что при четком указании на статус собеседника японцы более единообразны в выборе формы [Hill and al. 1986: 361]. О большей формальности и упорядоченности японского этикета по сравнению с западным пишет и Хага Ясуси, отмечая, что он проявляется не только в грамматических правилах, но и в большом количестве приветствий, извинений и др. [Haga 2004: 249]. Об этом также надо поговорить.
7.2. Японские термины родства и обращения в семье и вне семьи
Одной из ситуаций, где этикет наиболее отчетливо выражается в любом обществе, является ситуация именования говорящим собеседника. Она распадается на две ситуации: обращения и называния собеседника в предложении. Во многих языках в этих ситуациях используются разные языковые средства. Например, в русском языке основное средство называния собеседника – местоимения 2-го лица, где при именовании одного человека по вежливости (не всегда этикетной) противопоставлены ты и Вы. Но в функции обращения они обычно избегаются, а во многих ситуациях просто невозможны. Даже, казалось бы, вежливое местоимение Вы оказывается здесь крайне невежливым: Вы, подойдите сюда! И в японском языке эти ситуации различаются, но меньше, чем в русском, зато в обоих случаях способов именования больше, чем в русском языке, а правила их употребления строже.
Рассмотрим в виде примера важный случай именования собеседника в семье. По-русски в наши дни здесь, во-первых, господствует обращение на ты с обеих сторон (обращение детей к родителям на Вы, как в пьесе М. Горького, устарело); во-вторых, много индивидуальных и нестандартных именований; в-третьих, в целом внутрисемейные обращения и именования принципиально не отличаются от обращений и именований вне семьи: к друзьям могут обращаться точно так же, как к членам семьи; в-четвертых, к старшим и младшим братьям (сестрам) обычно обращаются одинаково. В Японии всё иначе: обращения между членами семьи чаще всего несимметричны, правила обычно стандартны, старших и младших братьев (сестер) именуют по-разному, а в семье и вне семьи используют разные слова. Мы уже сталкивались с примером неудачных предложений Р. Рейгана и Б. Н. Ельцина называть их по именам: в Японии обращение к взрослому мужчине по имени возможно лишь внутри семьи.
В японской семье нет равных лиц по отношению к говорящему, иерархический признак может принимать лишь два значения: «высший» и «низший». Главный признак для установления внутрисемейной иерархии – признак возраста. Высшие по определению – любые старшие члены семьи, включая старших братьев и сестер (даже среди близнецов один считается старшим, другой младшим). Эта черта обычно перевешивает признак пола: мать оказывается высшей по отношению к сыну, а старшая сестра – обычно по отношению к младшему брату. Возраст важнее и образования и социального положения: отец или старший брат остается высшим, хотя он может по этим параметрам отстать от сына или младшего брата. Исключение составляют отношения мужа и жены: они будут одними и теми же (традиционно муж – высший) независимо от того, кто из них старше. Точнее, следует говорить не о возрасте, а о поколении: дядя будет высшим по отношению к племяннику, хотя он может быть и моложе его. Но в европейских культурах не только мужа и жену, но и братьев и сестер относят к одному поколению, в Японии это не так.
Общее правило употребления имен родства вроде русских отец, сын, брат в семье у японцев сводится к следующему: в любой ситуации они используются только по отношению к старшему члену семьи. Отца именуют otoosan, мать – okaasan, старшего брата – niisan, старшую сестру – neesan, дядю – ojisan, тетку – obasan, деда – ojiisan, бабушку – obaasan. Все эти слова могут быть и обращениями, и именованиями в предложениях. Они могут употребляться и по отношению к соответствующим родственникам жены или мужа. Xага Ясуси считает важной чертой японской языковой картины мира отсутствие слов, по своей внутренней форме соответствующих английским словам вроде brother-in-law 'шурин, деверь', буквально брат по закону. В этом, по его мнению, проявляется то же различие культур, что и в том факте, что в Японии на душу населения в 40 раз меньше юристов, чем в США [Haga 2004: 176–177]. Такие идеи вряд ли можно доказать или опровергнуть. Впрочем, по-японски, скажем, приемная дочь – giri no musume (giri – 'моральный долг', musume – 'дочь').
Высших членов семьи не называют по именам или (исключая мужа) личными местоимениями. Вообще местоимения 2-го лица в японском языке не слишком вежливы. Впрочем, сравнительно более вежливое из них anata употребительно и в отношении мужа (в иных случаях оно в семье не употребляется). То, что у нас называется обращением в 3-м лице, в Японии широко применяется (имена родства, названия должностей, фамилии и имена), но не в смысле употребления местоимений 3-го лица. Эти местоимения употребляются ограниченно (их иногда рассматривают как кальки с западных языков), а в семье не употребляются совсем.
Высшие члены семьи обращаются к низшим по именам или с помощью личных местоимений 2-го лица, но не имен родства. Таких местоимений несколько, и они имеют различия у мужчин и женщин. В мужской речи их прежде всего два: kimi и omae. Первое из них чисто мужское, фамильярное и указывает на небольшую разницу в статусе между говорящим и именуемым лицом; оно употребляется и вне семьи, а в семье чаще к младшим братьям и сестрам. Местоимение omae наименее вежливо и указывает на большую разницу в статусе. Оно чаще всего употребляется мужчинами по отношению к низшим членам семьи, будучи не всегда уместно вне семьи. Например, в романе Исикава Тацудзо Doro ni mamirete 'Испачканная грязью' муж героини называл ее kimi, пока она была его невестой, но после свадьбы перешел на omae. В отличие от kimi это местоимение не считается чисто мужским, но его употребление женщинами крайне ограничено. Известная лингвистка Дзюгаку Акико размышляет о том, где бы она могла употребить местоимение «не ее мира» omae, и приходит к выводу, что единственная для нее возможность – обращение к собаке [Jugaku 2001: 23]. Она же отмечает, что его использование по отношению к жене в наши дни уже вызывает недовольство многих женщин [Jugaku 2001: 25]. Наиболее частое женское местоимение 2-го лица в семье –