С 60—70-х гг. в Японии проявился заметный рост национализма, активно поддерживавшийся и направлявшийся правительством. Национализм проявляется и в языковых вопросах, причем по-разному. Определенные круги в современной Японии проповедуют традиционные идеи, в которых подчеркивание превосходства японской культуры и японского языка сочетается с изоляционизмом, типичный пример такой идеологии — книга «Мозг японцев». Однако государственная языковая политика характеризуется несколько иными тенденциями. Примерно с начала 70-х годов наблюдаются постепенный отказ от традиционного языкового изоляционизма, активизация пропаганды за рубежом японского языка и японской культуры.
Если до начала 70-х годов обучения японскому языку в США целиком финансировалось из американских источников, то теперь ведущую роль здесь играют японские, главным образом правительственные и полуправительственные, организации (JFN. 1984. Октябрь. С. 15). Основной сдвиг здесь произошел между 1970 и 1975 гг. в связи с деятельностью таких организаций, как Японский фонд и Комиссия японо-американской дружбы (JFN. 1984. Октябрь. С. 12–13).
Большое значение имело образование в 1972 г. Японского фонда — специализированной организации, занимающейся пропагандой и распространением японского языка и японской культуры за рубежом. Формально это независимая организация, однако она тесно связана с МИД Японии, из сотрудников которого формируется и персонал фонда [Miller, 1982, с. 78]. Фонд организует и финансирует разнообразные программы преподавания японского языка иностранцам в Японии и других странах. В 1983 бюджетном году им было послано 120 преподавателей в 30 стран, учебные программы и материалы (видеопрограммы, слайды, словари) отправлены в 359 организаций 61 страны. За этот же год 26 специалистов-японистов послано фондом на методологические семинары за рубеж, оказана помощь 499 преподавателям японского языка — неяпонцам в 105 центрах 39 стран; в Японию приглашались на курсы японского языка 51 преподаватель из 21 страны и 67 студентов из 36 стран. Помимо этого для работы в Японии приглашаются за счет фонда специалисты-японисты (160 человек в 1983 бюджетном году) (JFAR. 1983–1984. С. 16, 23, 27).
Наряду с Японским фондом подобной деятельностью занимаются и другие правительственные и частные организации. Так, в некоторых университетах существуют специальные программы обучения японскому языку иностранцев, организуются специальные курсы и летние институты. В виде примера можно привести Международный христианский университет, где ежегодно работают шестинедельные курсы японского языка для иностранцев, рассчитанные на англоязычных студентов (в 1984 г. обучалось 165 человек), и учебный семинар для иностранных преподавателей [Bulletin, 1984, с. 21, 34, 97].
Для координации такой деятельности в 1978 г. был создан специальный орган — Общество преподавания японского языка (Нихонго-кё: ику-гаккай), связанное одновременно с министерством иностранных дел и министерством просвещения [Miller, 1982, с. 269–270]. Этим обществом регулярно организуются конференции по вопросам обучения иностранцев японскому языку с приглашением ведущих японистов из разных стран. Правительством предпринимаются и специальные меры по привлечению студентов-иностранцев: с 1 октября 1984 г. упрощена процедура въезда в Японию учащихся специальных профессиональных школ, в основном по обучению японскому языку (JFN. 1985. Февраль. С. 15).
В настоящее время в Японии все более возрастает количество иностранцев, обучающихся японскому языку. На октябрь 1983 г. оно составило 25 938 человек и возросло по сравнению с 1978 г. на 62 %; количество преподавателей японского языка иностранцам к этому же времени достигло (включая совместителей) 2341 человека, на 64 % больше, чем в 1978 г. [Кавасэ, 1984, с. 71]. Всего японскому языку учат иностранцев в Японии в 300 центрах, в том числе в 121 университете (остальное — специальные школы и краткосрочные курсы); количество студентов в общей массе изучающих язык не так велико: 4524 человека, т. е. менее 20 % [Ито, 1984, с. 44–45]. Еще с 80-х гг. разрабатывались программы XXI в.
Активно поощряется и преподавание этого языка вне Японии. В настоящее время почти в каждом штате США японский язык учат по программам, разрабатываемым в Японии (JFN. 1984. Октябрь. С. 14). Японский фонд и Ассоциация международного обучения в 80-е гг. разработали единые тесты для оценки знания японского языка иностранцами, которые могут быть использованы в любой стране.
Такая целенаправленная деятельность сказывалась на резком росте количества изучающих японский язык во всем мире. По данным МИД Японии на 1984 г., японский язык изучало около 581 000 человек, в том числе в Азии 460 000 (из них в Южной Корее — 356 406, в КНР — 24 572, в Индонезии — 27 778), в Северной Америке — 40 837 (в США — 37 441), в Центральной и Южной Америке — 40 000, в Австралии и Океании — 27 739 (в Австралии — 23 145), в Европе — около 10 500, в Африке — примерно 500 человек (КК. 1986. № 41. С. 36–38).
Меры по распространению японского языка имеют резко выраженный избирательный характер и тесно связаны с направленностью внешней политики Японии. Преобладают контакты с США и странами Восточной и Юго-Восточной Азии. Именно на эти страны в основном направлена деятельность Японского фонда и других организаций. См., например, состав студентов на летних курсах Международного христианского университета: 104 из США, 23 из Южной Кореи, 7 из Канады, 6 из ФРГ, из каждой другой страны не более 3 человек [Bulletin, 1984, с. 166]. Если среди обучающихся на курсах и в летних школах велик процент американцев, то в числе студентов и аспирантов, изучающих японский язык в университетах, преобладают лица из стран Восточной Азии [Ито, 1984, с. 46] (Daily Yomiuri. 22.05.1985).
Резко увеличился и объем лингвистического сотрудничества между Японией и КНР. Японский фонд разработал специальную программу обучения японскому языку в Китае. С 1980 г. при содействии того же фонда в Пекинском университете создан центр по изучению японского языка, в 1983 г. Японский фонд направил туда 32 специалиста, в том числе десять человек для постоянной работы; в 1984 г. фондом приглашались на месяц в Японию 120 китайских преподавателей (JFAR. 1983–1984. С. 22). Сотрудничество с КНР ведется и в социолингвистической области: начал обсуждаться (пока на неофициальном уровне) вопрос об унификации иероглифики в двух странах, потерявшей единство в ходе реформ последних десятилетий, в 1982 и 1984 гг. состоялись два симпозиума по этой проблематике с участием ведущих ученых двух стран [Хаяси, 1984, с. 70–75]. Не прекращаются, впрочем, и связи с Тайванем: среди упоминавшихся выше лиц, для которых упрощена процедура въезда в Японию, на первом месте по численности стоят тайваньцы (JFN. 1985. Февраль. С. 15).
Довольно активно распространяется японский язык в Австралии и некоторых странах Латинской Америки, особенно в Бразилии и Перу. Меньший интерес проявляется к Европе, где наибольшие контакты установлены с ФРГ и Францией. Почти на нуле содействие японских правительственных и полуправительственных организаций распространению японского языка в странах Африки, Ближнего и Среднего Востока. В годы существования СССР Япония не проявляла большой активности в распространнии в нем японского языка. После 1991 г. деятельность Японского фонда и других организаций в странах СНГ заметно возросла, хотя в России она до сих пор не столь велика, как во многих других странах.
Причины, по которым была изменена японская государственная политика в данной области, четко выражены одним из сотрудников Японского фонда: «Люди, изучающие японский язык, склонны сделаться понимающими друзьями Японии в будущем» (Daily Yomiuri. 11.03.1985).
«Мир должен говорить по-японски»
Указанные тенденции к переоценке представлений о международной роли японского языка видны не только в правительственной политике, но и в высказываниях японских ученых и публицистов. Лингвистический изоляционизм, еще во многом сохраняющий силу в массовом сознании, все чаще подвергается критике. Учащаются заявления о необходимости придания японскому языку больших международных функций. Типичны такие высказывания: «Пришло время, когда мы больше не должны позволять японскому языку и культуре оставаться закрытыми в Японии» [Mizutani, 1981, с. 171].
Новые тенденции, пожалуй, наиболее наглядно проявились в статье популярного в Японии социолингвиста, заместителя директора Института языка и литературы при влиятельном университете Кэйо профессора Судзуки Такао [Судзуки, 1983]. Хотя Судзуки и сопровождает свои высказывания многочисленными оговорками и призывами к осторожности, он в то же время весьма четко призывает к превращению японского языка в мировой.
Судзуки пишет, что более 100 лет японская культура была зависима от западной, что проявилось и в языке: количество гайрайго в японском языке во много раз превосходит число японизмов в западных языках. Однако сейчас ситуация изменилась в связи с повышением экономической роли Японии. Хотя Судзуки признает, что экономические успехи не приводят автоматически к культурному превосходству, он с явным умилением подчеркивает, что впервые за 2000 лет не японцы перенимают чужие культуры, а, наоборот, другие народы заимствуют культуру Японии. Вслед за японской техникой по миру распространяются японская живопись, театр кабуки, чайная церемония, икебана, принципы японского построения интерьера, японская пища и т. д., а вместе с ними и их обозначения. Отмечается появление в английском языке японизмов: tofu 'соевый творог', sushi 'суси' (японское блюдо [49]), hibachi 'жаровня в японском доме', zori 'соломенные сандалии', gin 'чувство долга', gyosei-shido 'административное руководство' и т. д.; имеются и отдельные кальки из японского в английский: forward looking posture 'позиция предвидения' из маэмуки-но сисэй