Во время войны люди из клана Тайра сожгли Тодайдзи – почитаемый храм в городе Нара, где стояло изваяние Большого Будды. Ёритомо отстроил святилище заново. Прославленный скульптор Ункэй создал для него статуи Будд и божеств-защитников. Это были изображения в человеческий рост, с подчеркнутой мускулатурой. В них отразился мужественный дух военной элиты, которая отныне доминировала в Японии.
В 1199 году Ёритомо упал с коня – по легенде, скакуна испугал мстительный призрак Ёсицунэ. Внезапная смерть правителя выявила его главное упущение: он не сумел обеспечить себе толкового преемника. Почти всех своих родичей он уничтожил, а сыновья его были бездарными и слабохарактерными. Спустя совсем немного времени его род полностью прекратился.
В 1221 году отрекшийся император, находившийся в Киото, собрал войска, чтобы вернуть себе власть. Ходзё Масако, вдова Ёритомо, созвала камакурских самураев и обратилась к ним с пламенной речью (сама она при этом стояла за занавесом, и ее слова передавал слушателям специальный человек). Она напомнила воинам про их долг и обязанности, про обет верности, который они дали семье Минамото.
Масако отправила армию против императорского войска, и самураи с легкостью разгромили врага, захватили столицу и разместили там своих представителей, чтобы легче было следить за тем, что творится при дворе. Экс-император и члены его семьи были казнены или отправлены в изгнание.
Масако была опасной женщиной. В детстве она скакала верхом, охотилась, ловила рыбу и трапезничала вместе с мужчинами из своей семьи. Впоследствии, после побега с Ёритомо, совершенного против воли отца, она носила меч и участвовала в битвах. После смерти супруга она по обычаю приняла монашеские обеты. Но и оставаясь в тени, Масако не перестала удерживать власть и следила за тем, чтобы наследие мужа не пошло прахом.
Ее 18-летний сын, преемник Ёритомо, был полностью лишен энергии и талантов, присущих его отцу. Он, еще один сын Масако и ее отец стали соперниками в борьбе за власть, и вскоре их постигла безвременная смерть. Масако назначила сёгуном младенца, праправнука младшей сестры Ёритомо. А реальная власть оставалась в руках у самой Масако, которую прозвали «монахиня-сёгун». На протяжении 15 поколений род Ходзё держал под своим контролем камакурский сёгунат. Сёгун там, конечно, тоже имелся, но, как и император в Киото, он ничего не решал и ни на что не влиял.
Время, когда самурайские армии творили бесчинства по всей стране, прошло. Победа Ёритомо принесла мир и покой, в Японии наконец-то установились закон и порядок. Но, несмотря на это, людям из низших сословий казалось, что эра Конца Закона по-настоящему наступила именно сейчас.
В 1257 году страшное землетрясение разрушило половину Камакуры. За ним последовали несколько лет холодной, сырой погоды. Она губила посевы, вызывала страшный голод и эпидемии. Люди питались травой и кореньями, на улицах Киото лежали мертвые и умирающие. С 1254 по 1260 год засухи, землетрясения, эпидемии, бури, голод, пожары унесли половину населения.
В такие времена народ обращается к вере. Буддизм периода Хэйан был религией элиты. Аристократы строили роскошные святилища, которые называли Чертогами Будды Амида, чтобы обеспечить себе перерождение в Его Западном Раю. Даже для начитки нэмбуцу – формулы «Я принимаю прибежище в Будде Амида» – необходимо было выполнять сложную медитацию. А армии монахов-воинов тем временем наводили такой ужас на жителей Киото, что сам император не отваживался покидать свой дворец…
Сейчас требовалось совсем другое: религия для простого человека, которую можно практиковать даже в эпоху Конца Закона.
И тут появился харизматичный монах по имени Хонэн и начал свою проповедь. Мысль его была проста. Амида дал обет спасти всех, кто положился на его бесконечное милосердие. Поэтому понимать глубинный смысл нэмбуцу совсем не обязательно, нужно лишь одно: повторять его. Таким образом, самый заурядный, посредственный человек оказывался на одном уровне с самым мудрым монахом.
Идеи Хонэна распространялись быстро, как лесной пожар. Аристократы, принцы, бывшие самураи, грабители, предсказатели будущего, бездомные, даже женщины, которым раньше никогда не позволяли участвовать в религиозных движениях – все приходили послушать речи нового проповедника.
Хонэн назвал свою новую секту Дзёдо-сю – Школа Чистой Земли. И буддийская верхушка, и приближенные сёгуна ненавидели его. В конце концов регент запретил практику нэмбуцу и сослал Хонэна на остров Садо, где он стал распространять свое учение среди рыбаков, проституток и крестьян.
Одним из учеников Хонэна был некий человек по имени Синран, тоже монах. Он упростил практику даже больше, чем его учитель, и взгляды его были еще радикальнее. Он утверждал: неважно, сколько зла вы совершили в прошлом или совершаете в настоящем – нужно произнести нэмбуцу всего один раз, но с полной искренностью, и вы будете спасены. Он назвал свою секту Дзёдо-Синсю – Новая Школа Чистой Земли. Простота учения обоих этих проповедников и надежда, которую оно вселяло в сердца, привлекали миллионы последователей.
Тем временем два монаха, которых звали Эйсай и Догэн, принесли в Японию из Китая учение дзэн. Это была медитативная практика, целью которой являлось наивысшее просветление – состояние, невыразимое словами. Дзэн с его акцентом на простоте и строгости воплотил нравственный идеал самураев и сопутствующую ему эстетику безыскусности и чистоты, которой впоследствии будет пронизана вся японская культура. Существовало две основных дзэнских школы: Риндзай, с бо́льшим уклоном в эстетику, и более аскетическая Сото. Центральное место в Сото занимала практика коана. Так назывались парадоксальные загадки, например такая: «Что представляет собой хлопок одной рукой?»
Затем на историческую сцену ворвался пламенный проповедник Нитирэн. Он поселился в Камакуре. Толпы людей собирались на улицах и на открытых местах, чтобы послушать его наставления.
Нитирэн был реформатором и пророком. Он учил, что Лотосовая сутра, на основе которой сформировалась доктрина школы Тэндай, является высшим выражением истины. Сердцевиной своей практики он сделал мантру «Наму-мё-хо-рэн-гэ-кё», что означает: «Я принимаю прибежище в высшем Законе Лотосовой сутры». Он не скупился на сарказм и оскорбления в адрес всех остальных сект, школу Дзёдо называл «дорогой в ад», идеи дзэн – «учением чертей и демонов», утверждал, что школа Сингон станет «погибелью страны», а монахов, обитающих в монастырях Нары, обзывал «предателями». Все они, по его словам, истощали жизненную силу страны и разлагали государство.
В 1260 году Нитирэн отправил регенту из рода Ходзё трактат, где заявлял, что несчастья, терзающие Японию, вызваны тем, что люди не соблюдают учение, изложенное в Лотосовой сутре. Он грозил, что, если народ не последует по его пути, разгорятся восстания, в страну вторгнутся внешние враги, а правительство свергнут. Он предупреждал, что монголы, которые к тому времени уже разорили полмира, нападут и на Японию.
Регент объявил Нитирэна подрывным элементом и приговорил к смерти, но затем отменил приказ (по легенде, после того как удар молнии разбил меч палача на три части). Проповедник был выслан на остров Садо, где обратил в свою веру большую часть населения.
Эти новые школы соответствовали духовным запросам групп, которые находились на подъеме – воинов невысокого ранга, торговцев и земледельцев. Таким образом, буддизм стал народной религией и распространился во все уголки страны. Для Японии это стало настоящей эпохой веры.
А мрачные предсказания Нитирэна вскоре оправдались.
В 1260 году монгольский хан Хубилай провозгласил себя императором Китая. Восемь лет спустя в Японии 17-летний Ходзё Токимунэ стал регентом, заняв этот пост после своего отца. И почти сразу в Камакуру прибыли послы и привезли письмо «от императора Великой Монголии», адресованное «царю Японии». В послании говорилось, что Япония должна стать данницей империи Хань, а в случае отказа будет непременно разгромлена.
Токимунэ это не испугало. Он предпочел вообще ничего не отвечать. На протяжении следующих пяти лет из Китая приходили все новые депеши, но Токимунэ каждый раз отсылал гонцов обратно, не дав никакого ответа.
На тот момент империя монголов простиралась от Ближнего Востока до Руси, Китая и Кореи. Монгольские воины нанесли поражение рыцарям прусского Тевтонского ордена. Огромным преимуществом Японии было море, которое служило естественной преградой. Нападение на острова требовало предварительной подготовки, и у корейцев было достаточно времени, чтобы предупредить островных соседей. Сёгунат принялся поспешно готовить западное побережье страны к возможному вторжению.
В 11-м месяце 1274 года (в тот самый год, когда Марко Поло прибыл в Китай) к берегу на северной оконечности острова Кюсю, в заливе Хаката, причалили 450 корейских кораблей. На них прибыли 15 000 воинов – монголов и китайцев, призванных в монгольскую армию, а также 15 000 корейских моряков.
Вскоре японцы обнаружили, что монголы воюют, не соблюдая правил, – по крайней мере, тех правил воинского поведения, которые были приняты в Японии. Если самурай выступал вперед, собираясь сообщить противнику свое имя и родословную, а затем вызвать врага на поединок, монголы тут же убивали его, не дав даже рта раскрыть. Монгольские воины были обучены действовать как единый отряд, они продвигались фалангой, выставив вперед стену из щитов. Они были лучше вооружены: у них имелись мощные арбалеты с отравленными стрелами, огромные катапульты с железными ядрами, которые при ударе взрывались с ослепительной вспышкой и оглушительным грохотом, приводя в смятение самураев и пугая их коней. В этот день японцы впервые увидели, как действует порох.
Такэдзаки Суэнага (1246–1314) заказал иллюстрированный свиток в память о своем участии в битвах с монголами. На рисунке показано, как самураи берут на абордаж монгольский корабль. Слева на палубе сражается сам Суэнага, его можно узнать по колчану, из которого торчат три стрелы