Такэдзаки Суэнага. Около 1293 г. © Wikimedia Commons
Японцы сражались храбро, бросались в рукопашную, если удавалось достаточно близко прорваться к врагу сквозь град стрел и зажигательных бомб. Они сдерживали монголов до наступления сумерек, а затем отступили за свои земляные валы, чтобы дождаться подкрепления, которое все еще было в пути. А захватчики вернулись на свои корабли.
Ночью налетел страшный шторм, погнал флот из залива в море и потопил большую часть кораблей. Те из захватчиков, кто остался в живых, бежали назад в Корею. Армия вторжения численностью 30 000 воинов потеряла 13 500 человек.
Но Токимунэ знал, что угроза еще не миновала. Он распорядился построить вокруг залива Хаката огромный каменный бастион, а военные губернаторы провели мобилизацию по всей стране.
На следующий год Хубилай отправил послов с требованием, чтобы правитель Японии явился к нему в свежепостроенную столицу Даду (современный Пекин) и воздал ему почести. Но Токимунэ к тому времени еще больше укрепился в решении не подчиняться монголам. Он приказал казнить шесть человек из числа послов и выставил их головы на всеобщее обозрение. Когда Хубилай прислал новую миссию, Токимунэ отрубил головы всем прибывшим.
В конце 1280 года японцы услышали, что монголы собираются атаковать их следующей весной. Император приказал читать молитвы, совершать богослужения и отправил к погребениям своих предков письмо, которое начертал собственноручно. Пустив лошадей галопом, гонцы помчались к святилищу в Исэ, неся богине Аматэрасу просьбу о спасении.
В июне следующего года 50 000 монголов и корейцев, а также 100 000 китайцев из Южного Китая отплыли от берегов Кореи. Огромная армада насчитывала 4000 кораблей. Стена, возведенная вдоль берега, оказалась отличной защитой. Японцы храбро сражались на протяжении семи недель. Самураи на шлюпках атаковали на неповоротливые транспортные суда монголов. Но было очевидно, что в конце концов защитники Японии будут разбиты, потому что враг имел огромное преимущество в количестве.
Но тут небо потемнело, и сильный ветер налетел на море, где стоял на якоре монгольский флот. Тайфун был настолько мощным, что с корнем вырывал из земли большие деревья. Он бушевал два дня, загоняя неприятельские суда в узкие протоки, сдавливая и ломая их. Китайские командиры перебрались на корабли, которые еще оставались на плаву, и бросили свое стотысячное войско, которое японцы частью перебили, а частью взяли в плен. Из 4000 кораблей уцелели лишь 200, а от 150 000 человек в живых осталось меньше одной пятой.
На тот момент всем было очевидно: чудо, повторившееся дважды, – это «божественный ветер», ками-кадзэ, который ниспослан в ответ на молитвы. Все лавры достались не правительству, а императору и духовенству.
Японцам удалось одержать эффектную, впечатляющую победу, но страна была истощена. О земледелии заботиться перестали, огромные суммы денег уходили на подготовку к войне, которая тяжким грузом легла на финансы сёгуната – а ведь оборонительные сооружения пришлось содержать до самой смерти Хубилая в 1294 году. Государственная система, которую создал Ёритомо, разваливалась на части. Прежние бережливость и простота были уже не в чести, суды в стране стали беспринципными и продажными. Регенты из дома Ходзё утратили окружавший их ранее блистательный ореол.
Тем временем в Киото император Го-Дайго строил планы по свержению камакурского режима. Но Ходзё стало об этом известно, и они отправили войска с целью сместить императора. Его сослали на удаленные острова Оки, расположенные в Японском море.
Два года спустя Го-Дайго бежал и собрал значительные военные силы. Ходзё выставили против него армию. Ею руководил блистательный генерал, 26-летний Асикага Такаудзи. Молодой полководец происходил из рода Минамото и являлся его неофициальным лидером. С его точки зрения, Ходзё были самозванцами, которые первоначально являлись союзниками клана Тайра – смертельного врага всех Минамото. Когда Асикага понял, что расстановка сил изменилась, он перешел со своими людьми на сторону императора и атаковал штаб-квартиру сёгуна в Киото.
Тем временем другой генерал, сослуживец Такаудзи, тоже перешел на сторону врага и осадил Камакуру. Через пять дней боев регент Такатоки закрылся в семейном храме рода Ходзё, а вместе с ним и 870 его сторонников. Они заперлись изнутри и подожгли здание. Сам Такатоки при этом удалился в пещеру, расположенную в склоне горы, и совершил там ритуальное самоубийство.
Так сбылось предсказание Нитирэна, и камакурский сёгунат постиг внезапный и страшный конец – можно сказать, он буквально сгорел синим пламенем.
5. Муромати: красота и смута1333–1573
Увы, и век – что мимолетный сон.
Период Муромати, наступивший после суровой и аскетичной эпохи Камакура, принес с собой необыкновенный расцвет культуры. Именно тогда родились многие виды искусства, которые в нашем восприятии наиболее тесно связаны с Японией: чайная церемония, дзэнские сады камней, монохромная живопись тушью, театр Но. Однако в это время страну также терзали небывалые бедствия и разрушительные войны.
В 1333 году император Го-Дайго триумфально вступил в Киото. Императорская семья снова пришла к власти. Воины, которые сражались за государя, стекались в столицу, ожидая наград, однако никаких наград им пожаловано не было. А вот придворные, которые пальцем о палец не ударили ради своего императора, тем временем получали назначения на высокие и доходные должности. Однако Го-Дайго просчитался самым смешным и абсурдным образом: страной столько лет управляли военные, что аристократы уже попросту разучились это делать.
Государь Го-Дайго был типичным аристократом из Киото – красивым мужчиной, культурным человеком, великолепным поэтом. Но здравого смысла и практической сметки у него имелось очень мало. Главная его ошибка заключалась в том, что он сделал сёгуном собственного сына, а не Асикагу Такаудзи, который привел его к власти.
К 1336 году Такаудзи понял, что не желает больше терпеть такое отношение к себе. Он снова перешел на другую сторону и после грандиозного сражения ввел свои войска в Киото. Го-Дайго бежал на гору Ёсино, где основал двор в изгнании. Восстановленное императорское правление продлилось ровно три года. Такаудзи посадил на трон 15-летнего юношу из другой ветви императорской семьи, и этот новый государь назначил своего благодетеля сёгуном.
Теперь в Японии было уже два государя и два двора – Северный в Киото и Южный на горе Ёсино. Кому бы конкретно ни принадлежала власть, именно император по-прежнему оставался высшим авторитетом. Именно он наделял сёгуна полномочиями на управление страной. Но кого считать настоящим императором, а кого самозванцем? Чтобы ответить на этот вопрос, потребовалась гражданская война длиной в 50 лет.
Своей столицей Такаудзи сделал Киото, откуда ему было удобно следить за действиями императора (как минимум одного из двух) и предотвращать любые дальнейшие восстания. До той поры оплотом военного сословия была Камакура, жители которой знать не знали никаких столичных соблазнов. Но теперь самураи хлынули в столицу, наводнили ее дворцы и салоны и смешались там с аристократами. Соприкасаясь с ними, наблюдая за их рафинированными манерами, грубые провинциальные воины облагородились, а их темперамент и энергия оживили томную, меланхоличную атмосферу императорского двора.
Отныне военные были хозяевами положения. У них появились власть и богатство, они желали насладиться светской жизнью и доказать знатным снобам, что они вовсе не деревенщина. Самураи с энтузиазмом окунулись в столичные удовольствия. Это были пышные чайные церемонии, состязания, на которых участники распознавали по вкусу разные сорта чая, аналогичные состязания по составлению благовоний, поэтические собрания, посещение публичных купален, а еще много-много разврата, пьянства и азартных игр.
Такаудзи был благочестивым буддистом. В годы его правления Риндзай – школа, которая в максимальной степени воплощала в себе самурайский дух, – стала почти государственной религией. Из стен дзэнских монастырей и храмов выходили художники и писатели, дзэнские монахи селились под одной крышей с аристократами, которые желали создать себе репутацию меценатов – покровителей учености.
После кончины Го-Дайго прославленный монах Мусо Сосэки, друг и наставник Такаудзи, увидел во сне, что из реки, протекающей рядом с дворцом умершего императора, вылетает дракон. Монах посоветовал сёгуну построить на этом месте храм с целью умиротворить гневный дух покойного. Чтобы раздобыть необходимые средства, Такаудзи снарядил корабль и отправил его с торговой миссией в Китай.
В годы, которые последовали за монгольским вторжением, торговля и обмен с Китаем практически сошли на нет. Теперь Такаудзи их восстановил. Японцы экспортировали медь, серу, веера, лаковые изделия, а также оружие. Особое место занимали японские мечи – лучшие в мире. Все это купцы сбывали с немалой выгодой, посмеиваясь над заносчивыми китайцами, которые расценивали товары, привозимые японцами на продажу, как дань. К себе японцы везли медные монеты, железо, ткани, вышивки, произведения искусства, книги, а также лекарства из трав. Доход от этих торговых операций пошел на строительство здания, предназначенного для Тэнрюдзи – Храма небесного дракона.
При этом храме Мусо создал один из первых дзэнских садов. Он установил на дальней стороне большого пруда семь необработанных каменных глыб, похожих на горы с китайского живописного свитка. Мусо заявил, что разбивка садов должна быть ключевым элементом дзэнской практики, и расширил границы Риндзай, включив в них и другие эстетические занятия. Дзэнские храмы с тех пор славятся своими садами, живописными шедеврами и чайными домиками. Некоторые из них превращались в салоны, где собирались артисты и интеллектуалы.