Большую часть своего правления Такаудзи провел в попытках взять под контроль кланы, которые воевали на стороне одного из двух императорских дворов, Южного или Северного. Нужно признать, что сёгуны Асикага находились в гораздо более слабом положении, чем Минамото или Ходзё. Если камакурский режим контролировал всю страну целиком, роду Асикага это было не по силам. К моменту, когда он пришел к власти, военные губернаторы превратились в подобие местных царьков. Они правили своими владениями при очень незначительном контроле со стороны правительства и захватывали земли менее сильных соседей, а закон и государственная власть были не в состоянии им воспрепятствовать.
Сын Такаудзи тоже на протяжении всего своего правления пытался восстановить порядок, но тут разразилась гражданская война. Лишь третьему сёгуну, Ёсимицу, было суждено положить конец сражениям.
Весной 1381 года император Го-Энъю навестил сёгуна Ёсимицу в его недавно построенном Дворце цветов. И гостю, и хозяину было по 23 года. В этот день император впервые вступил под кров самурая. Со всех сторон собирались толпы людей, чтобы хоть одним глазком взглянуть на государя, восседающего в паланкине. Его несли на плечах аристократы в великолепных разноцветных одеждах и окружали придворные. Когда паланкин оказался на территории дворца, музыканты, сидящие в лодках в форме драконов и цапель, в знак приветствия заиграли мелодии, принятые при дворе.
Дворец цветов, принадлежащий сёгуну, располагался «выше» императорского дворца, то есть к северу от него, в районе под названием Муромати, и занимал участок вдвое больше по площади. Это наглядно показывало, «кто тут главный». В центре территории возвышался комплекс элегантных зданий, от которых отходили крытые галереи. Оттуда открывался вид на пейзажные сады с озером, домиком для рыбной ловли, музыкальным павильоном и множеством других построек. Вдоль дорожек, мелодично журча, бежали ручьи. В саду были высажены редкие деревья и цветы (их присылали в дар сёгуну военные губернаторы).
Император провел в гостях 16 дней. Его развлекали музыкой, пирами, величавыми придворными танцами. Один день посвятили катанию на лодках. Аристократы облачились в свои самые роскошные и яркие одеяния, которые были «так прекрасны, словно красота весенних цветов соединилась в них с красотой осенних листьев». Присутствующие играли в кэмари (ножной мяч), устраивали поэтические собрания, пили сакэ, обменивались дарами. Император даже сам поднес сёгуну чарку сакэ – это был неслыханный знак уважения. В ответ Ёсимицу исполнил перед государем торжественный танец.
Дворец цветов, построенный Асикагой Ёсимицу (1358–1408). Рисунок конца XIV – начала XV века
Из архива Объединенного центра непрерывного образования Киото © Wikimedia Commons
На посту сёгуна Ёсимицу находился с девятилетнего возраста. Будучи родом не из аристократии, а из воинского сословия, он понимал, что для закрепления статуса ему крайне важно завоевать уважение со стороны придворного сообщества. Он задался целью изучить придворный протокол и вскоре получил высокий придворный пост.
Ёсимицу правил как царь, не советуясь ни с императором, ни с военными и вообще ни с кем. Он имел дело с беспокойными провинциальными кланами и направил армию, чтобы подавить набравший силу род Ямана. Затем он добился от Южного императора отречения в пользу Северного, одним ударом решив проблему Северного и Южного дворов. Он приструнил военных губернаторов: приказал им переехать либо в Киото, либо в Камакуру. Там они жили практически на положении заложников, а их владения оставались под управлением заместителей.
В 1384 году Ёсимицу отрекся в пользу своего девятилетнего сына. Теперь экс-сёгун мог вести государственные дела, не отвлекаясь на исполнение формальных ритуалов, а также вплотную заняться тем, что ему в действительности нравилось больше всего: искусством.
На холме к северу от Киото он построил великолепный дворцовый комплекс под названием Китаяма. Из 13 зданий, входящих в него, самым замечательным был Золотой павильон. Ёсимицу приветствовал здесь своих гостей, когда они сходили с лодок на берег и вступали на веранду, расположенную у причала. Крыша здания и стены двух верхних этажей были покрыты листами золота и красиво отражались в пруду, поросшем водяными лилиями. На втором этаже хозяин устраивал музыкальные и поэтические вечера, а на третьем размещалась статуя Будды Амида. Павильон, который обрамляли холмы и деревья, выглядел таким хрупким и эфемерным, что казалось, он сам вот-вот уплывет по водной глади.
Ёсимицу был страстным любителем и покровителем искусств. В 1382 году он основал государственную академию живописи. Он оказывал поддержку мастерам-керамистам, оружейникам, которые занимались ковкой мечей, а театр Но под его крылом расцвел и достиг вершины совершенства.
Но за стенами роскошных резиденций элиты жизнь была невыносимой. Японию терзали землетрясения, голод, пожары, эпидемии, засухи. В Киото толпа устраивала беспорядки, требуя, чтобы правительство наконец взялось за дело. Возведение Золотого павильона, расточительная поддержка искусств и щедрые пожертвования монастырям и храмам истощили национальную казну – а ведь народ при этом жил в бедности. Стране нужен был сильный правитель, способный навести порядок. Восьмой сёгун, Ёсимаса, который получил власть в 1444 году, на эту роль никак не подходил.
Когда Ёсимицу было 17 лет, он увидел выступление популярного актера-новатора по имени Канъами Киёцугу, который исполнял акробатические танцевальные драмы. На сёгуна произвел большое впечатление сам Канъами, а еще большее – его 12-летний сын, Дзэами Мотокиё. Как и многие вельможи, Ёсимицу питал слабость к красивым мальчикам. Нарушая все правила придворного протокола, он взял маленького актера в любовники, невзирая на его низкое происхождение.
Дзэами много лет провел рядом с Ёсимицу. Актер был на короткой ноге с почтенными государственными мужами, придворными, поэтами и прочими людьми искусства. Он очаровывал их своей красотой, обаянием и грациозными танцами. Сидя у ног величайших учителей того времени, юноша изучал поэзию, классическую литературу Китая и Японии, буддийскую философию, дзэнскую медитацию, каллиграфию и эстетику.
Отец и сын создавали пьесы, которые соответствовали утонченным вкусам аристократов и военных. Драмы, которые у них получались, были величественными, возвышенными. Они основаны на сюжетах из самурайских легенд, в первую очередь из «Повести о доме Тайра». Их исполняют на почти пустой сцене под аккомпанемент голоса, флейты и барабанов, а актеры двигаются в нарочито замедленном темпе. Эти представления сохраняют свое волшебное очарование по сей день.
Маски театра Но – изысканные произведения искусства. Они меняют выражение лица, когда актер движется и предстает перед зрителем в разных ракурсах. Здесь перед вами маска молодой женщины
Из собрания Токийского национального музея © Wikimedia Commons / Daderot
Хотя предки Ёсимасы были суровыми воинами, сам он вырос изнеженным, избалованным аристократом. Дела правления его не привлекали; государственные заботы он оставил своей жене и советникам.
Тем временем страна балансировала на грани хаоса. Улицы Киото были завалены трупами. Крестьяне восставали тысячами, выступая против грабительских налогов, невыносимой долговой кабалы, показной роскоши богачей. Они нападали на Киото и принимались жечь и грабить. Сёгунат был вынужден регулярно объявлять общее списание долгов.
Но Ёсимасу интересовало лишь одно. Он хотел отойти от дел и сосредоточиться на вещах наиболее возвышенных, наслаждаться общением с интеллектуалами и людьми искусства. Поскольку у него не было сына, которому он мог бы передать власть, он уговорил своего брата сложить духовный сан и стать сёгуном, а главу влиятельного рода Хосокава назначил его главным советником.
Но тут жена Ёсимасы неожиданно родила сына. Она настаивала на том, чтобы следующим сёгуном стал именно он. Ёсимаса взял назад предложение, сделанное брату, но тот попросил помощи у клана Хосокава. А жена Ёсимасы, в свою очередь, вызвала к себе заклятого врага дома Хосокава – вспыльчивого, краснолицего Яману Содзэна, которого из-за цвета лица прозвали Красным монахом.
И у Яманы, и у рода Хосокава были свои армии, и в 1467 году они взялись за оружие. Военачальники помельче примкнули либо к одной, либо к другой стороне. Так началась война годов Онин (Онин – девиз правления времени, на которое пришлось это событие[5]).
На первый взгляд может показаться, что война произошла исключительно по вине Ёсимасы. Но в действительности два великих враждующих клана уже давно мечтали помериться силами. Ёсимаса просто дал им для этого повод.
Обе армии обустроили позиции в центре Киото и хорошенько там закрепились. Отряды самураев вели бой за каждый дом, а вслед за ними шли мародеры и поджигатели. Вот так, по ходу дела, были разрушены практически все храмы и особняки в Киото. Больше половины города охватило пламя. Горел и великолепный Дворец цветов. Но ни одна, ни вторая сторона не могли одержать верх. На поле боя царила такая неразбериха, что люди, изначально вступившие в бой на стороне брата Ёсимасы, в итоге могли оказаться в стане его сына, и наоборот. Оба полководца погибли в 1474 году, но военные действия все равно продолжалась и даже охватили провинции, где сторонники одного военного губернатора шли войной на другого.
И вот в один прекрасный день, спустя десять лет после начала войны, воины, выступающие на стороне Яманы, сложили оружие и пошли домой. На следующий день то же самое сделали воины клана Хосокава. Они оставили у себя за спиной тысячи трупов и пустыню, которая раньше была городом Киото.
Ёсимаса, будучи сёгуном, вообще-то должен был возглавить свои войска и заняться восстановлением порядка. Но он отмахнулся от скучных обязанностей и предался своим артистическим увлечениям. Должность сёгуна он передал девятилетнему сыну, а сам посвятил те годы, что длилась война, работе над проектом поместья, где собирался поселиться после ухода от дел. Он подобрал для своей будущей резиденции участок в Хигасияме, у подножия гор, расположенных с востока от Киото. Планировку участка Ёсимаса поручил прославленному мастеру Соами.