Личное дело: Тофу-кодзо
У Хитоцумэ-кодзо, упомянутого в предыдущей заметке, есть собрат по ночному патрулированию городских улиц. Ёкай по имени Тофу-кодзо также невелик ростом, также носит на голове соломенную шляпу, также предпочитает появляться на улицах вечером, ближе к ночи.
Тофу-кодзо. Гравюра Китао Масаёси. XVIII в.
Как и Хитоцумэ-кодзо Тофу-кодзо, чье имя можно перевести как «мальчик тофу», приобрел известность в период Эдо. Изображения этого ёкая тоже украшали игральные карты. И вообще можно сказать, что два образа несколько смешались. Существуют изображения, где Тофу-кодзо нарисован с единственным глазом во лбу и с тарелкой в руках (о тарелке чуть позже). Можно понять, что простому человеку ни к чему производить подробную классификацию нечисти, тем более что эта нечисть уж очень похожа одна на другую. Как бы то ни было, малорослый мальчишкоподобный ёкай был широко известен во времена расцвета сёгуната Токугава и был практически забыт с наступлением эры Мэйдзи.
Можно сказать, что в сумерках нашего героя вполне можно принять за ребенка. Из образа выбиваются голова, чей размер несколько превышает стандарт, и когтистые пальцы на ногах. Но последний штрих не так уж и заметен в вечернем свете, а что касается слегка раздутой головы, то ее скрывает широченная шляпа. Таким образом, можно сказать, что перед нами ёкай, сумевший наладить очень неплохую маскировку в городских условиях. В отличие от своего одноглазого собрата, он не занимается ерундой вроде проникновения в дома, пугания людей в темных переулках и тому подобными глупостями. Наш герой занимается распространением сыра тофу. Вот так. Ни больше ни меньше. Выходя на свою позднюю прогулку, он берет с собой тарелку с увесистым куском тофу. Сыр, украшенный багровым кленовым листиком, выглядит очень аппетитно. Поведение Тофу-кодзо может чем-то напомнить акцию по продвижению товара, проводимую в современном супермаркете. «Примите участие в дегустации! Только сегодня вы можете совершенно бесплатно насладиться уникальным вкусом нашего сыра!» Это, конечно, фантазии чистой воды, но, видимо, что-то в этом роде Тофу-кодзо все же предлагает. Редкий ёкай может обойтись без делания пакостей человеку, и пакости Тофу-кодзо напрямую связаны с этим самым продуктом. Вообще в прежние времена сыр тофу производился на небольших семейных сыродельнях. Свежепроизведенное лакомство тут же грузилось на тележку или на поднос и распространялось кем-нибудь из участников семейного подряда. Медлить было ни к чему, так как продукт был скоропортящийся. Попробовав один раз просроченный тофу, человек мог надолго потерять желание к дальнейшему употреблению этого деликатеса.
С продуктом, который предлагает Тофу-кодзо, дело обстоит не вполне однозначно. Вполне возможен вариант, что с человеком, отведавшим кусок сыра, ничего не произойдет. Поблагодарив странного мальчика в соломенной шляпе за угощение, он пойдет своей дорогой и вскоре забудет об этой встрече. Также возможен вариант, что, откусив кусок злополучного сыра, человек будет «вознагражден» крайне неприятным недугом. Кожа будет поражена некоей разновидностью грибка или плесени, гадкой на вид, распространяющей дурной запах. Поскольку эта болезнь будет носить не вполне естественный, а, скорее, магический характер (ведь ее источником послужили проделки ёкая!), то сложно сказать, насколько велики шансы избавиться от нее. Честно говоря, уж лучше бы чертов Тофу-кодзо прятался по темным переулкам и наводил страх на людей или хулиганил по мелочи в доме. Всяко лучше, чем разносить заразу по улицам мирных городов!
Интересно, что в Японии есть своеобразное мрачноватое пожелание, звучащее приблизительно как: «тофу но кадо ни атама во бутсукете синдзимаэ», что с известной вольностью можно перевести как «убейся до смерти головой о тофу». Повредить голову, стукаясь о кусок сыра, проблематично, а вот подхватить неприятную болезнь, как выясняется, вполне реально. Существует мнение, что вредоносность сыра, который предлагает Тофу-кодзо, можно определить по следующему признаку – наличию или отсутствию красного кленового листа на куске сыра. Если никакого листика нет, то сыр вполне безопасен. Если же продукт украшен ярким кленовым листом, то можно считать это намеком, что ничего хорошего от этой дегустации ожидать не стоит.
Советы дилетанта. С этим нестрашным ёкаем все достаточно просто. Увидели приближающегося ребенка в широкополой соломенной шляпе – насторожитесь. Ребенок тащит тарелку с сыром? Насторожитесь вдвойне! Ребенок предлагает поучаствовать в акции по дегустации сыра тофу? Насторожитесь втройне! Далее приступите к осмотру собеседника и его товара. Приглядитесь, нет ли у вашего собеседника когтей на ногах, не украшает ли сыр кленовый лист. Если нет ни когтей, ни красного листа, то можете насладиться незабываемым вкусом сыра тофу. В случае наличия красного кленового листа и когтей на ногах вы поступите правильно, отклонив предложенную дегустацию. Тофу-кодзо не агрессивен. Сказав что-нибудь вроде: «Ну, мое дело предложить, ваше дело отказаться», – он проследует мимо. Вы же можете направиться в ближайший супермаркет и приобрести сыр без всякого риска для своего здоровья.
Личное дело: Адзуки-арай
Герой данного очерка выделяется в племени ёкай своей скромностью и застенчивостью. Что является определяющей чертой для большинства представителей ёкай-сообщества? Ответ не сложен: желание поярче преподнести себя. Ёкай может сам искать встречи с человеком, а может и не искать, но если таковая встреча произошла, можете быть уверенным: скучно не будет. Адзуки-арай не таков. Относясь к существам, которых скорее слышно, чем видно, он совершенно не стремится к контакту с людьми, более того, решительно уклоняется от него, из-за чего представления о его внешности и привычках мы имеем самые приблизительные. Имя его можно перевести как «моющий красные бобы». Внешний вид этого ёкай совершенно неинтересен. Все сходятся на том, что это согбенный лысый коротышка. Если верить художнику Такэхаре Сюнсэну, изобразившего это существо, то руки и ноги Адзуки-арай украшают по два когтистых пальца, а на лице застыла глуповатая ухмылка. Наш герой предпочитает скрываться в глухих лесах, где сложно встретить человека. Очень важно, чтобы в таком лесу протекала речка или ручей, в которых Адзуки-арай может заняться своим основным делом, а именно – промыванием красных бобов.
Занимаясь этим полезным делом, безобиднейший ёкай мурлычет себе под нос мотивчик крайне зловещего содержания. Бормотание Адзуки-арай довольно сложно разобрать, но свидетели сходятся на том, что напевается что-то вроде: «Бобов ли мне сейчас помыть, иль человека проглотить?» Далее следует некий невразумительный звук, должный изображать шорох бобов, трущихся друг о друга. Услышав такое в лесной глуши, всякий почувствует нечто сродни робости, и совершенно зря. Наш герой сам весьма боязлив. Заслышав приближение постороннего, Адзуки-арай поспешит скрыться среди лесной зелени. Застать его на месте помывки бобов крайне непросто. Многие ёкай совершенно не склонны к напеванию устрашающих песенок, но встреча с ними может иметь самые печальные последствия. Здесь же мы видим противоположную ситуацию: многообещающее предисловие и полное отсутствие продолжения темы. Вообще же есть что-то очень мирное в промывании красных бобов, которые идут и на изготовление сладкой пасты, и на приготовление праздничного сэкихана.
Единственная неприятность, которую способен причинить Адзуки-арай, – это странное влияние его песенки. Человек, заслышавший бормотание в чаще леса и пожелавший подойти поближе, может оказаться в дурацкой ситуации. Попытка выйти к, казалось бы, недалекому источнику звука обернется тем, что мы называем «заблудиться в трех соснах». Ноги начнут выписывать зигзаги, песенка будет казаться то ближе, то дальше, то совсем рядом, и злополучный искатель, рванувшийся наконец напролом, обнаружит себя сидящим в той самой речке, где Адзуки-арай только что мыл свои бобы. Хитрый ёкай, конечно же, успеет скрыться, а человеку останется сушить свою одежду и ругать обманчивое лесное эхо.
Любопытно, что в мире неведомого Адзуки-арай не одинок в своем пристрастии к красным бобам. Его незримый собрат Адзуки-хакари, которого никто не видел и о внешности которого нельзя сказать ничего определенного, предпочитает дома и старые храмы. Ближе к полуночи люди вскакивают, поднятые от сна шумом, раздающимся где-то то ли на крыше, то ли на чердаке, то ли под окном. Можно подумать, что кто-то пересыпает целые горы бобов! Шорох сыплющихся бобов порой прерывают звучный топот деревянных сандалий, плеск воды и тому подобные чудесные звуки, слышать которые глухой ночью приятно всякому обывателю. Безобразия прекратить довольно просто. Достаточно распахнуть окно или дверь, не пожалев крепкого словца, и Адзуки-хакари моментально прекратит свое выступление. Подобно своему лесному родственнику он несколько застенчив.
Существует любопытная история о неком существе в старом храме. Невидимое и неведомое, оно распевало уже знакомую нам песенку о бобах и поедании людей, а затем шуршало этими самыми бобами. Сложно сказать, кто это был. Адзуки-арай чурается мест, где живут или жили люди, предпочитая уединение гор и лесов, а Адзуки-хакари не склонен к распеванию песенок. В рассказе странное существо называют просто привидением, не затрудняя себя вопросами классификации, хотя очевидно, что к юрей, то есть привидениям, этот случай не имеет никакого отношения. Бойкая деревенская молодежь решила изловить ночного певуна и устроила засаду, но, когда пришло время действовать, почему-то никто не решился сделать первый шаг. Оно и понятно. Когда в темноте кто-то распевает и обещает поесть человечины, некоторая нерешительность вполне объяснима. Дело закончилось совершенно неожиданным образом. На землю брякнулся бочонок, набитый сладкими фасолевыми лепешками! Такого никто не ожидал! Радостные крестьяне стали приходить к зловещему храму каждую ночь, и некоторое время спустя их упорство было вознаграждено. На землю шлепнулись чайник с горячим чаем и солидная порция моченых баклажанов. Чем руководствовался Адзуки-арай, когда взял на себя продуктовое снабжение, сказать решительно невозможно. Некоторые сюжетные повороты в таких историях надо просто принимать и не пытаться объяснить, все равно ничего не получится.