В первый день, слушая разговоры солдат и офицеров, вспоминающих самые разные случаи, как они били японцев, Иван Павлович позволил себе поверить, что наконец-то ухватил удачу за хвост. И снова ошибка! Даже Деникин оказался на отшибе новой силы, получив в свое распоряжение жалкие остатки кавалерии: тех, кто не решился переучиться на новые броневики. Впрочем, сам Антон Иванович почему-то не унывал. Тратил сутки на отработки маневров, ходил на разборы чужих операций в штаб и даже гонял своих казаков вместе с нестроевыми чинами.
Как ни странно, многие втянулись в процесс общего дела и постоянного обучения, некоторые даже решились побороть свои страхи и тоже пойти на броневики. Но были и те, кто, как и поручик Романовский, не собирался тратить время на подобные глупости. Они же пришли в армию. Разве по уставу положено искать себе призвание? Нет! Это задача командиров найти правильные и, главное, достойные задачи для русского солдата и офицера! А не это вот все.
— Господа, вы не уступите нам свой стол? Вы, судя по всему, уже все доели и допили, а мы как раз хотели отметить победу в маневрах! — краснощекий обер-офицер с планками 3-го Броневого подошел к столу Романовского и двух его товарищей.
Они действительно уже давно закончили с обедом, но вот так выгонять офицеров из-за стола! Романовский начал было подниматься, но его друг, казак Станислав из Львова, придержал его за плечо.
— Вы правы, мы уходим, — Иван Павлович сдержал себя, вышел из кабака на улицу и только тут позволил себе сорваться, врезав кулаком по стене.
Как же его все это раздражает! Взять те же новые правила, когда генерал Макаров решил выделять победителям учебных игр призовые. Разве это нормально? Или когда для простых солдат и офицеров всего в десяти километрах от линии фронта построили кабаки и клубы с книгами и газетами по самым разным наукам. Разве армия про это⁈ Но больше всего поручика Романовского раздражали «ашки»! Сходили в пару атак на своих «Артурах» и теперь черта за брата не считают!
— Ты же знаешь, — Станислав снова хлопнул Романовского по плечу. — Ашки без тормозов. Им только покажется, что их оскорбили, так сразу в драку. И плевать на все взыскания. Как они говорят, в бою наверстают.
— И ведь наверстывают, — тихо добавил Адам, еще один товарищ Ивана Павловича. — Болтают, после Дальнего была большая драка, больше двадцати человек были понижены в чинах. А теперь… Всем всё вернули, а кто-то и выше прыгнул!
— В званиях, — поправил Романовский Адама.
— Вся слава им! — Станислав просто сплюнул.
— Господа, а вы не думали, что, если нас совершенно не ценит начальство… — начал было Адам, как его оборвал топот копыт и знакомый громовой бас.
— Вот вы где! — Антон Иванович Деникин по пути из штаба явно заметил их и специально свернул к кабаку. — А я как раз собираю всех наших! Давай, Романовский, берите своих людей, и срочный сбор у 12-й сопки.
— А что за дело? — недавняя апатия и злость вцепились в Ивана Павловича ледяными когтями, но он все равно с надеждой вскинул голову.
— Есть еще кое-что важное именно для нас, — Деникин улыбнулся, а потом не сдержался и хохотнул. — Поведем экспедиции геологов и инженеров на восток и на юг. Железные дороги туда дай бог к лету проложат, обычные же в весеннюю распутицу остановят любую технику, так что остаемся только мы!
— Точно! Лошади еще поработают! — закивал Романовский.
— Генерал так и сказал. Что с этими двумя новыми городками вся надежда только на нас! Но потом поговорим! Пусть обозы отправятся только через неделю, нам самим придется выезжать уже сегодня. Надо проверить дороги, подготовить стоянки, разогнать всех хунхузов и беглых японцев, что думали отсидеться от нас на востоке!
Деникин напоследок махнул рукой, словно показывая, какая громада дел их ждет, и ускакал дальше. Поручик Романовский еще несколько секунд смотрел ему вслед, а потом тоже махнул рукой, повторяя жест своего командира.
— Все! Собираемся!
И плевать ему было в этот момент и на зазнаек-ашек, и на оставленный стол в кабаке, и даже на привычку ругать все вокруг. Адам попробовал побухтеть, но Иван Павлович одним жестом заткнул его. Прошло время болтать! У них наконец-то появилось дело — стоящее дело! — и только оно теперь имело смысл.
Семен Михайлович Буденный уже несколько дней проверял, все ли готово к выводу 3-го Броневого из Кореи. Сначала от стоянки у Сегука до Согёна по временной железной дороге, которую построили для подвоза припасов и пока не спешили разбирать. Потом был выбор — своим ходом до Ялу или же по морю до Дальнего.
Переход по суше можно было бы совместить с учениями, но Буденный решил, что пользы от них будет меньше, чем вреда от сожженных за лишние две сотни километров моторов. Поэтому море — благо наблюдатели в Сеуле всегда предупредят заранее, если с юга будет подходить буря. Ну, а дальше уже есть постоянные железные дороги. До Дашичао, а там развилка: часть броневиков поедет к Ляояну прикрывать постройку новой шахты, пока зимние дороги еще держат тяжелые машины, а основные силы отправятся к Инкоу — проходить обслуживание и модернизацию.
Пока Вячеслав Григорьевич еще точно не сказал, чей именно полк где будет стоять, так что у Буденного был вполне законный повод заглянуть не только в уже ставший родным Инкоу, где у него даже своя квартира появилась — личная, со всеми официальными документами — но и в Ляоян.
— Николай Львович, а ты точно со мной поедешь? — осторожно спросил он у Славского, который решил вместе с ним прокатиться по маршруту вывода броневиков. — Скоро Дашичао, можно будет пересесть на наш поезд. Зачем нам обоим время на этот Ляоян тратить?
Буденный в глубине души понимал, что все эти интриги совсем не его, и даже чувствовал, как фальшиво звучит в этот момент его голос, но хотя бы попытаться он был обязан.
— А я лучше все-таки прямо проеду. Сейчас-то деньги идут не только в Инкоу, но и Ляояну достается. Вот и хочется узнать, а как сильно будет отличаться то, что строят чиновники от того, что возводят под нашим присмотром, — Славский сделал небольшую паузу, а потом все-таки выдал в лоб. — А еще, Семен Михайлович, хочу убедиться, что ты никаких глупостей не наделаешь. А то ты же меня знаешь, а я знаю тебя. И видел, как у тебя кулаки сжимаются каждый раз, как при тебе кто-то говорит о Столыпине.
— Ну, он же мешает нам делать свое дело! — Буденный наконец-то смог выговорить все, что накопилось внутри. — Сам сидел где-то в тылу, приехал, когда мы разбили японцев, на все готовенькое. А теперь изображает из себя генерала Ермолова! Вот только он совсем не Алексей Петрович, тот-то, как Макаров, все делал сам, своими руками! А этот Столыпин… Даже от Алексеева или великого князя вреда было меньше.
— Помнишь, как тебя перевели на броневики, и ты ходил такой важный, задрав голову? — неожиданно сменил тему Славский.
— Не ходил я, — Буденный искренне надеялся, что не покраснел в этот момент.
— Ходил-ходил! Считал, что нормально поговорить будет уроном для твоей чести… Я уж было хотел говорить Макарову, чтобы забирал тебя обратно…
— Хотел? — выдохнул Семен.
— Хотел, — рубанул рукой Славский. — Мне зазнайки не нужны, и так каждый второй считает себя белой костью и элитой. А что такое броневики без пехоты, без разведки, без артиллерии? Просто мясо!
— А я? — напомнил Семен.
— А ты учился день и ночь, обрел уверенность в себе, и уже через неделю с тобой стало возможно иметь дело, — ответил Славский, а потом добавил. — И мне кажется, что с тем же Столыпиным ситуация очень похожая. Он на новом месте, он берет власть жесткой рукой, а тут мы — словно вызов всем его планам.
— Ну так у нас свои планы, и мы от них не откажемся.
— И не надо. В главном-то мы похожи, и, мне кажется, генерал решил дать губернатору время это осознать.
— В главном — это то, что мы за сильную Россию?
Буденный задумался над словами Славского и крутил их в голове все те несколько часов, что поезд добирался до станции Ляояна. На месте Семен уже отвлекся, невольно вспомнив про слова своего командира о якобы причине съездить сюда — посмотреть, чем имперские города отличаются от того, что строят они сами. И разница была…
Что такое Инкоу? Это плановый проект, который пересобрал город практически с нуля, оставив небольшой квартал исторических зданий, словно окошко в прошлое. Ляоян же встретил Буденного зданием старого вокзала. Раньше он не обращал внимание, но сейчас в глаза прямо-таки бросилось, что колонны тут стоят разной высоты, и на правой, чтобы покосившаяся крыша окончательно не съехала, даже добавлена неаккуратная подпорка из уже подгнивших досок.
Сама кладка, вроде бы выделяющая вокзал среди соседних деревянных домов, неровная. Видно, что где-то кирпичи то ли гуляют, то ли их специально вынимают для каких-то своих дел… А еще на официальном здании, принадлежащем городу, можно было разглядеть немыслимые в Инкоу частные вывески. «Парикмахеръ», «Хлебная лавка №2» и «Кафе Эльзасъ», причем последние две были прибиты под углом и залезая друг на друга, словно отражение вечной войны двух выбивших такое проходное место хозяев.
— Пройдемся пешком? — предложил Славскому Буденный, вдыхая такой привычный, пропитанный мазутом воздух железной дороги. Хоть в чем-то Инкоу и Ляояон можно перепутать.
Славский кивнул, и они, крутя головами, словно впервые увидев то, что не замечали раньше, двинулись по недавно главному узлу обороны от наступающих японцев. Эхо войны тут еще явно было не забыто: стайка детей играла с гильзами, а старый китаец, пристроивший лавку прямо на углу центральной площади, правил деревянный приклад мосинки.
— Оружие и случайному человеку? — нахмурился Славский. — Тут что, совсем за порядком не следят?
Семен кивнул, но сейчас его снова захватило изучение города. Справа стоял двухэтажный дом с лепниной — кажется, еще китайской постройки. Но с тех пор верхний этаж обвалился, и его недолго думая восстановили из дерева. А кухню и вовсе вынесли на улицу — впрочем, учитывая старика-мастера по дереву, это уже не удивляло. Удивляло, что рядом стояло здание казармы, а значит, были и нижние чины, и