— Сделаем, — решительно кивнул Огинский и быстро убежал.
— Вот и все, — Джеймс приподнялся, выглядывая с крыши, чтобы точно убедиться, что из взорванной машины генерала никого не вытащат.
Да, почти пять килограммов мелинита — это очень много, но этот русский — везунчик. А его врачи, по слухам, творят настоящие чудеса. Но нет, никого не достали. Более того, они даже не пытались: просто стояли и смотрели, как стальной остов догорает дотла.
— А почему мы именно машину минировали? — спросил Боб. — Достали, конечно. Но не слишком ли сложно?
Еще бы не сложно! Джеймс еле сдержался, чтобы не выругаться, сколько долларов пришлось потратить, чтобы все организовать. Для этой операции он нашел и оплатил самых настоящих профессионалов, и они сделали не бомбу, а конфетку. Сама взрывчатка как японский след — это еще ладно. Настоящее чудо — это взрыватель, который доработали, добавив в схему питания машины конденсатор и колбочку с ртутью.
Когда на коробке ставили переднюю передачу, колбочка поворачивалась, и стекавшая вниз ртуть размыкала контакт. Одновременно с этим начинал заряжаться конденсатор. При короткой поездке, как было бы при подаче машины от гаража к дверям штаба, его заряда ни на что не могло хватить. Но вот если бы внутрь сел генерал и проехал хотя бы минут пять, то собранного заряда уже было достаточно для подрыва детонатора. Для чего только и оставалось, что снова поменять передачу, чтобы ртуть замкнула схему.
А уж машину они бы точно смогли остановить!
— Беклемишева за месяц не смогла приблизиться к цели ни на шаг, так что пришлось действовать грубее, — ответил Джеймс вслух, решив, что все детали можно рассказать уже и подальше от русских солдат.
— А почему не бомба в доме, как ты указал в письме? — Боб же как обычно хотел все знать здесь и сейчас.
— Генерал бы готовился к этому. Кто знает, что бы в итоге придумал, а то ведь мог еще и отказаться идти на смерть ради женщины.
— А ты бы ради мамы пошел?
— Я, чтобы вылечить Уну, и начал всем этим заниматься! Считай, контракт со смертью подписал, так что…
— Я понял. То есть мы не знали, что Макаров будет делать на месте, но он точно должен был туда поехать. Дальше оставалось просто сделать так, чтобы машину не успели проверить и… — Боб прервался, увидев, как приехавшая княжна бросается к пожару, но ее останавливают.
— А ведь… — Джеймс неожиданно замер. — Ее повозку и до этого хотели задержать.
— Тот казак, что пытался прыгнуть на поводья? — Боб тоже не пропустил этот момент, просто взрыв перетянул на себя все внимание. Но то, что повадки мужчины в сером были именно военные, он успел заметить.
— Пытались остановить ее… — Джеймс думал. — Словно знали, что дальше опасно… Знали… Боб, срочно уходим.
Наемный убийца еще не знал как, но их точно просчитали. О взрывчатке в машине догадались, но все равно пустили ее на улицы… Зачем? Ответ очевиден: чтобы вычислить их. Но при этом, чтобы не было жертв, убрали с улицы всех случайных прохожих. А ведь он мог бы догадаться, почувствовать неладное, но уж больно пьянил запах такой близкой крови русского генерала.
С дальней стены свисала веревка, по которой можно спуститься в переулок, вот только… С той стороны послышался топот одетых в сапоги ног. Джеймс даже не стал тратить время, чтобы посмотреть вниз, и прыгнул к двери, ведущей на лестничную площадку дома — шанс уйти еще был.
— Взрываем бомбу на первом этаже и уходим вместе с толпой, — предупредил сына Джеймс.
Боб кивнул, распахнул дверь и тут же отпрыгнул назад, когда ему прямо в лицо чуть не уткнулось дуло винтовки.
— Никому не двигаться! — трое солдат взяли парочку убийц на прицел.
А потом из-за их спин появилась ставшая такой ненавистной в последнее время рожа — Макаров.
— Живой, — выдохнул Джеймс. — А мы ведь видели, как ты садился внутрь.
— Не вы, а Беклемишева, — поправил убийцу генерал. На английском.
Кажется, он уже о слишком много знает.
— Если обо всем догадались, чего же не убрали бомбу? Или не жалко было свою машину? — Боб попробовал подерзить.
Да, иногда обидные слова заставляют совершать ошибки: Джеймс делал вид, что сдался, но продолжал искать момент. До того, как на запястьях сомкнутся наручники, время еще есть.
— Машину еще сделаем. А вас с такой готовностью убивать случайных людей нужно было брать как можно быстрее, — генерал следил за оружием в их руках и тоже ждал.
Опытный, собака. Если их начнут вязать, они еще попробуют пострелять, а Макарову явно хочется взять их живыми. Этим нужно пользоваться.
— И кого же вы отправили на убой?
— Просто заклинили руль, а водитель выпрыгнул через заднюю дверь. Плюсы конструкции, что нам досталась от десантного броневика.
— И потом вы просто следили за крышами?
— А еще за окнами, подворотнями и даже канализацией.
— У вас не было под рукой столько солдат! — вспылил Боб. — И подвести их вы бы не успели!
— Не было, и не успели, — согласился Макаров. — Поэтому попросили о помощи гражданских — к счастью, у нас собрались люди со стальными яйцами…
Боб вздрогнул от столь явного вульгаризма, которого совсем не ждал от неамериканца, и генерал тут же воспользовался этим — сделал резкий подшаг вперед и оглушил его ударом по шее.
— Твой сын у нас. Сдавайся и помоги выйти на заказчика, — генерал смотрел Джеймсу прямо в глаза.
Как же он раздражал. Джеймс привык, что у него всегда есть запасные пути, запасные планы, но сегодня его загнали в угол. Нет! Последний шанс еще был, он всегда есть… Джеймс медленно сжал и расслабил пальцы на рукояти револьвера — и генерал все понял.
— Не надо.
— Надо. Я хочу понять, кто лучше: ты или я.
— А сын? Тебе же не все равно на него.
— Я думал, что мы в ответе за тех, кого спасли или приручили. Но ты плюнул на спасенную девушку, и это помогло тебе победить. Честь охотника ничего не значит.
— Ты не прав. С Беклемишевой я просто сразу понял, что там не все чисто. Да и сегодня. Помогли не только ее показания. В машине есть радиоточка, и мне прямо в пути передали, что Татьяна жива и меня ищет. После этого просчитать твой план стало совсем несложно.
— Еще лучше… — Джеймс улыбнулся. — Если ты не врешь и тебе не плевать, тогда ты точно не бросишь Боба. Если же просто играешь словами, то так тоже будет правильно: ему нужна цель. И куда бы ты его ни отправил, в тюрьму или на царскую каторгу, он сделает все возможное, чтобы выжить, чтобы стать лучшим, чтобы отомстить. А еще, прямо здесь и сейчас, я ведь могу и победить…
Джеймс выхватил револьвер так быстро, как это еще никогда у него не получалось, но даже так… Его ствол только начал подниматься, а пистолет Макарова уже смотрел ему в лоб. Секунда — он давал ему шанс остановиться. Нет! Бороться, до конца… Если выстрелить даже на уровне ног и хотя бы ранить русского генерала, то и он может промазать. Палец Джеймса надавил на крючок, но Макаров его снова опередил.
Вспышка выстрела, в лоб ударило что-то твердое. И наемный убийца, внебрачный сын лучшего стрелка Дикого Запада, Джеймс Билл Батлер умер.
Глава 19
Михаил Гордеевич Дроздовский выдохнул и выпил остатки коньяка до дна. В последние месяцы ему было совсем не до подобных развлечений, но сегодня… Можно. До 1-й отдельной броневой роты только днем дошли новости о покушении на генерала. Неизвестный убийцы устроили взрыв прямо посреди Инкоу, но, к счастью, орлы Огинского и Корнилова сработали выше всяческих похвал, никто не пострадал.
А главное, Макаров выжил — за это, собственно, он и поднял… Почти бокал.
— Если бы не генерал, всего этого не было бы, — вытянувшийся рядом Тюрин осушил свою фляжку.
— Проклятые японцы! — поддержал тост сидящий рядом связист.
— А почему сразу японцы? — прищурился Тюрин.
— Так взрывчатка японская! Мы взрывов этой шимозы в этом году столько повидали, что никто не перепутает. Слухи сразу пошли.
— Взрывчатка — японская, а сам убийца — американец. Причем в отличие от взрывчатки его-то не должны были заметить. И кто тогда заказчик?
Связист задумчиво замолчал. Дроздовский же с улыбкой посмотрел на Тюрина.
Когда-то они просто вместе служили, а теперь поручик — его ведомый. Не заместитель в командовании роты, но именно его броневик прикрывает тыл машине Михаила Гордеевича. После Кореи они с другими броневыми командирами много думали о том, как бы улучшить взаимодействие своих отрядов на поле боя, и решение уменьшить базовую единицу с тройки до двойки пришло именно тогда. Все-таки сразу два ведомых — это слишком много: в настоящем бою постоянно не хватает времени каждому дать отдельную задачу, и в итоге две машины делают то, что могла бы одна.
А в двойке — есть командир, есть ведомый, и ничего лишнего. Как две ноги, две руки — мозгу проще так работать, и первые же учения показали рост эффективности почти на 10 процентов. Генерал, правда, сначала сомневался, хватит ли у них опытных офицеров, что могли бы вести за собой новичков, но… Как раз после Кореи опытных у них стало более чем достаточно. Все-таки как же много они сделали.
И они сами. И… Макаров сделал.
— Ты сказал, что без генерала ничего не было бы. А чего именно? — спросил Дроздовский у Тюрина. Очень ему стало интересно, а что ведомый думает обо всем, что творится вокруг. Про тот же японский след — вон как ловко все приметил.
— Ну, как… — тот засверкал глазами и принялся загибать пальцы. — Города растут, люди едут, нижние чины и офицеры вместе делают общее дело — когда такое в последний раз было?
— В Русско-турецкую? — задумался Дроздовский.
— Нет! — Тюрин все-таки захмелел после коньяка и решительно замахал руками. — Общался я с теми, кто ходил на Шипку, и… Славное было дело, хорошо врага побили, но… Тогда офицеры были сами по себе, и солдаты так же. Мне вот кажется, что вместе бились разве что наши прадеды, когда Наполеона прогоняли. А теперь мы… И вроде бы не под Москвой стоим, а что-то внутри поет.