[152] и был вторым сыном Манабэ Итиро, вассала Инада Куро Хёэ, патриарха клана Токусима; его мать умерла рано, и он стал приёмным сыном дома Сиода в Осака, родственного ему по материнской линии, но затем оставил его и перешёл в качестве приёмного сына господина Осио, полицейского чиновника из городка Дэмба, и унаследовал профессию своего второго приёмного отца. Легко себе представить, как эти периоды детства и юношества, когда он дважды менял семьи, формировали в нём чрезвычайно суровый характер.
Выполняя полицейскую работу, он остро ощутил необходимость образования, поехал в Эдо и поступил в частную школу Хаяси Нобунари, где изучал конфуцианство и, параллельно, воинские искусства, постигнув приёмы борьбы, а также владения мечом, копьём и луком. Особенно он преуспел в искусстве копейщика, став по нему лучшим в районе Кансай. Однако, в обращении с ружьём он был слаб, и, как передавали, ни одна из выпущенных им во время мятежа пуль не достигла цели.
Относительно того, в каком возрасте Осио приехал в Эдо на учение, не существует единого мнения, — то ли в 15, то ли в 20 лет. Выделяться из общей массы он стал в 28 лет, когда Такай Ямасиро Мамору перешёл из полицейского округа Исэ Ямада в восточный округ Осака. Заслужив благорасположение Ямасиро Мамору, обладая к тому же неподкупным характером, сформировавшимся прежде, он направил все свои силы на искоренение чрезвычайно распространившегося в то время взяточничества в судах. Однажды Ямасиро Мамору распорядился, чтобы Осио занялся тяжбой, разбиравшейся уже несколько лет. Когда об этом назначении сообщили истцу, тот выбрал вечер и тайком навестил Осио, принеся с собой как подарок коробку со сладостями. Сказав всего лишь: «Надеюсь на Ваше благорасположение», он тут же ушёл. На следующий день в ходе разбирательства и допросов Осио выяснил, что иск жалобщика был незаконен, и закончил заседание в пользу ответчика. На этом дело можно было бы считать оконченным, однако Осио поставил перед коллегами коробку со сладостями, оставленную ему предыдущим вечером, и со смехом сказал: «Господа! Вы слишком любите сладкое и поэтому не смогли легко решить это дело». Затем он снял крышку с коробки, и глаза присутствовавших ослепил блеск доверху заполнявших её золотых монет.
Все находившиеся в комнате покраснели и не нашли, что ответить. Возможно, причина ненависти к нему заключалась именно в этой неподкупности.
В качестве полицейского чиновника он многое сделал для ареста христиан в киотосском районе Хассака, а также, когда его сотоварищ-полицейский из западного района Осака Югэ Синъуэмон допустил несправедливость, то наказал его по приказу вышестоящего начальника, за что получил поощрение. Обнаруженные при обыске дома Югэ деньги, нажитые нечестным путём — 3 000 рё он раздал нуждавшимся; это был первый случай бесплатной раздачи чего-либо бедным.
Осио Хэйхатиро, со своей силой воли и решимостью к действиям никак не походил на учёного, создающего отдельную школу. Это был учёный совсем иного типа, нежели профессора Токийского университета. Впрочем, в том, что учёные школы Ван Янмина, каждый спеша реализовать свою волю, ни один не достигли поставленной цели, и Нонака Кэндзан,[153] и Кумадзава Бандзан, и Осио Хэйхатиро были похожи. Жизнь их складывалась таким образом именно потому, что учение Ван Янмина сильнейшим образом воздействовало мировоззренчески на уверовавших в него. Когда Ямасиро Мамору ушёл с должности по достижении 70-ти лет, Осио также оставил службу, передав свои обязанности приёмному сыну Какуноскэ, и стал проводить свои дни, читая лекции, составляя письменные труды, воспитывая учеников, либо просто путешествуя по разным местам.
Рост Осио составлял 5 сяку[154] и 5–6 сун,[155] он, как передают, был худощав и весьма хорош собой. В случаях, когда его, например, приглашали прочесть лекцию посланники из Амагасаки, или Оцуки, он садился на коня и неспеша ехал по дороге, привлекая взгляды путников.
В «Записках из Пещеры Омовения Сердца» есть фрагмент его дневника за июнь 3 года эры правления Тэмпо (1830–1844) о посещении «Частной Школы Тодзю», основанной Накаэ Тодзю, который к тому времени уже скончался. В нём есть интересный параграф, где описывается разновидность мистического опыта учения Ван Янмина, о котором я уже писал: интуиции достигают посредством интеллекта. Приведём его:
На обратном пути, после осмотра развалин жилища учителя Накаэ Тодзю в деревне Когава, я выбрал кратчайший водный путь через южную оконечность озера Бива: от дороги Тикаэ до Сакамото так получалось всего 8 ри. На небе светило солнце, волнение было умеренным, вообще — прогулка на корабле представлялась весьма приятной, как вдруг неподалёку от Комацу задул сильный северный ветер, подали голос окружавшие озеро горы, а волны взревели, как сотни и тысячи обезумевших лошадей. Впечатление было таким, как если бы поверхность моря разорвалась, а небо раскрылось. Яростный ветер дул то с севера, то с юга, попеременно вздымая парус спереди и сзади, так что судно то шло вперёд, то отступало назад, то опять двигалось вперёд, заваливаясь налево-направо, а вода потоками хлестала по палубе. Я вверил свою судьбу небесам, но в глубине сердца не мог не думать о смерти. Вдруг мне пришла на память последняя строка стихотворения, которое я сочинил в частной школе Тодзю: «Отсутствием человеческого достигается такое знание». Задумавшись над своим поведением, я понял, что в своих стихах порицал других людей за то, что те не достигли интуитивного знания, себя же за это — не порицал; не спрашивая с себя — чему можно учить тех, кто младше? Подумав так, я спокойно уселся посреди накатывавшихся волн, ощущая себя совершенно как учителя Исэн и Ёмэй. Если забудешь самого себя, какое отношение к твоему сердце могут иметь накатывающиеся волны? От этой мысли все страхи и раскаяния разом исчезли, как мгновенно тает в кипятке снег, исчезли бесследно. С этого момента я был на корабле совершенно спокоен, а ветер вдруг сам собой прекратился, и корабль мирно причалил к западному берегу у Сакамото. Была вторая стража.[156]
В то время Осио Хэйхатиро считал разновидность сокровенного опыта под названием доброе (интуитивное) знание присущим человеку в промежутке между жизнью и смертью. Говорят, что после случившегося он несколько раз бывал в деревне Когава, где собирал деревенских жителей в частной школе Тодзю и читал им лекции об интуитивном знании.
4-й год эпохи правления Тэмпо для Осио Хэйхатиро был примечательным: он закончил в рукописи «Записки из Пещеры Омовения Сердца» и «Сборник бесед о вратах конфуцианства и о пустоте» и издал их; дописав «Записки…», он принёс один экземпляр на вершину горы Асагума в Исэ и там сжёг его, поставив этим актом в известность об окончании книги Великое Божество Небесного Света (Аматэрасу-оомиками). Другой экземпляр он поместил в каменную пещеру на горе Фудзи, как бы принеся его в жертву ради тех людей, которые прийдут туда в будущем. Хотел ли он обессмертить свой дух, или просто принести жертву богам, или, предвидя ущерб от стихийного бедствия, стремился сохранить хоть один экземпляр, — в любом случае он поступал странно.
Осио и далее продолжал со рвением заниматься писательским делом, создав ещё четыре труда. Назначенный волею случая весной 7-го года эпохи правления Тэмпо новым начальником полиции восточного округа Осака Ямасиро Мамору был весьма заурядным администратором; в 4-м году Тэмпо страну поразил страшный голод из-за плохих погодных условий в предыдущие два года, но, несмотря на это, он совершенно не знал, что делать. Факторами, пробудившими Осио к действию и толкнувшими его на поднятие восстания, было, таким образом, массовое бедствие и неумелое управление.
7-й год Тэмпо, когда Ямасиро Мамору вступил в должность, был самым голодным. Осио организовал с ним встречу своего приёмного сына Какуноскэ и через него убеждал открыть амбары и спасти бедствующих горожан, но, хотя тот обещал что-то предпринять в течении 4–5 дней, но ничего не сделал. Снова он послал Какуноскэ, но в ответ холодно прозвучало: «Рис надо посылать в Эдо, так что спасение населения придётся отложить». Тут Осио изменил тактику и обратился к богатым осакским торговцам, намереваясь занять у них денег, чтобы помочь людям, однако Ямасиро Мамору воспротивился этому, запретив богачам давать деньги Осио. Тот очень рассердился и, понимая, что теперь может рассчитывать только на себя, продал всю свою горячо любимую библиотеку, а вырученные средства пустил на вспомоществования. За 1 200 экземпляров ценных книг он выручил 650 рё. Ямасиро Мамору обвинил Осио в саморекламировании. Терпение Осио кончилось, он восстал, что и привело к беспорядкам. Безусловно, Осио не мог оставаться равнодушным, видя непрекращающиеся народные страдания, однако немаловажным фактором послужила и вспыльчивость, присущая его характеру.
Однажды (этот эпизод описан и у Огай) во время лекции о бедствиях в стране Осио пришёл в такое волнение, что схватил жаренную канагасира[157] и в мгновение ока сжевал эту весьма большую рыбу всю — с головой, хвостом и шипами.
У него была жена по имени Ю, выглядевшая монахиней. Она очень любила науки, выучила наизусть «Великое учение» и даже читала на занятиях последователям Тюсая лекции по «Умеренности (Тюё)» и «Историческим запискам», однако случилось следующее. Осио был сторонник неприятия подношений, хоть на 1 сэн,[158] хоть на 1 рин,[159] и вот однажды ей прислали гребёнку, которую она собиралась вернуть, но пока припрятала. Узнав об этом, Осио страшно рассердился и постриг жену наголо, и с тех пор она оставалась с остриженными волосами, как монахиня.