Что касается Кацусиро, то его судьба оказалась несравненно более богатой на события. Наверняка односельчане нашего героя предполагали, что его дельце быстро вылетит в трубу, так как торговлей он никогда не занимался. Но всё вышло совсем недурно. Кацусиро оказался дельным торговцем и продал привезённый шёлк с большой прибылью. Возможно, ковыряние на рисовых полях и впрямь было не его призванием. Получив столько денег, сколько не дал бы и десятилетнее копание в земле, Кацусиро засобирался в обратный путь. К этому времени те области, откуда он явился, были объяты огнём смуты. Несомненно, это было известно новоявленному богачу, но беспокойство за жену и чувство долга, а он не был вовсе его лишён, гнали Кацусиро назад. Любому человеку, решившемуся на шаг, который может печально закончиться, присущ своеобразный ход мыслей. Кратко его можно описать следующим образом: «Я знаю, что за поворотом очень опасно, но я пойду туда. Ведь что-то страшное может случиться с кем-то ещё, но никак не со мной. Со мной-то совершенно точно ничего плохого не случится, ведь это же я!» Путь домой продолжался совсем недолго. Недалеко от столицы Кацусиро повстречался с бывшими солдатами, которых тоже коснулась смута. Храбрые воины сочли, что они больше, чем просто солдаты, и превратились в благородных разбойников. Кацусиро был ограблен до нитки, но жизнь ему сохранили и предложили приезжать ещё. Совершенно сломленный, он повернул обратно и уже через день слёг в жестокой горячке. Всё же ему повезло. Некий состоятельный горожанин по имени Кихей Кодама, родственник того самого торговца, который когда-то подбил Кацусиро на закупку шёлка, приютил и выходил бедолагу. Нрав у Кацусиро был приятный, с людьми сходился он легко и, выздоровев, остался в этих краях. В истории этого не говорится, но мы можем предположить, что он продолжил занятия торговлей. Во всяком случае, со своим старым знакомцем Сасабэ он виделся неоднократно.
Звучит невероятно, но таким образом Кацусиро скоротал почти семь лет. К этому времени пожар смуты бушевал неподалёку от столицы, а в самом городе разразился мор. Кацусиро был уже далеко не тем полным надежд молодым торговцем, что когда-то прибыл в эти края. Постаревший и надломленный, он всё чаще задумывался о том, что где-то его до сих пор ждёт Мияги, а жизнь на чужбине — без семьи, без дома, под чужой крышей — не так уж и хороша. В конце концов он попрощался со своими благодетелями, взвалил на плечи тощий тюк и отправился домой. Опустошённые земли покинули даже бандиты, и Кацусиро без приключений достиг родных мест.
В родную деревню он явился ближе к ночи. Мост через реку обрушился, а поля заросли сорной травой. Деревня не была вовсе заброшена, но являлась бледной тенью самой себя, и Кацусиро одновременно узнавал и не узнавал прежние места. Своё жильё, однако, он быстро нашёл по старой сосне, что росла у порога его дома. Дом был цел, а в окне горел свет. Чудо, на которое он не смел надеяться, всё-таки произошло. Смута, мор, тысяча несчастий пронеслись над страной, но эта маленькая крепость устояла.
Вот что сообщает нам достоверный источник в лице Уэды Акинари: «- Кто там? — спросил голос из-за двери. Несомненно, это был голос его жены, хотя и очень постаревшей. Уж не сон ли это? Едва дыша, он сказал: „Это я, я вернулся! Но неужели ты живёшь здесь по-прежнему, как раньше? Не думал я, что снова увижу тебя!“ Жена отворила ему. Лицо её было тёмным, глаза глубоко запали, причёска растрепалась, и волосы рассыпались по плечам. Кацусиро с трудом узнал её. Увидев мужа, она молча заплакала. Злополучный Кацусиро спешил объяснить, почему поездка с партией шёлка превратилась в семилетнюю разлуку. Мияги слушала непутёвого супруга, прерывая его своим собственным повествованием. Одна, в умирающей деревне, без надежды, без выхода. Кацусиро поспешил остановить этот страшный рассказ. „Ночь коротка“, — ласково сказал Кацусиро, и они улеглись спать».
Разбудили его капли дождя, просочившегося сквозь крышу. Открыв глаза, Кацусиро обнаружил, что крыши как таковой больше нет. Ещё несколько часов назад он укладывался спать под старой, но надёжной кровлей. Но теперь от неё не осталось и следа, а сам он промок насквозь. Предрассветный дождь уныло лил в заброшенный дом. Сквозь сгнивший пол проросли сорняки, и печать запустения лежала на некогда уютном жилище. Дом был заброшен, и заброшен довольно давно. Озадаченный Кацусиро предположил, что стал жертвой распоясавшейся кицуне. Лиса-оборотень — надёжный спутник, на которого можно валить всё непонятное. Но сейчас дело обстояло совершенно иначе. Выйдя на заросший двор, несчастный немедленно обнаружил могильный холмик, на котором уцелела дощечка с приклеенной бумажкой:
Вот что случилось со мной!
Но не угасла надежда
В любящем сердце моём.
Здесь до последнего вздоха
Встречи с тобой я ждала.
Чуда не произошло. Маленькая крепость не устояла перед напором времени. Единственное утешение, доставшееся нашему герою, — это последнее прости от дружелюбно настроенного призрака. Мияги не только выкроила минутку для возвращения из мира мёртвых ради встречи с супругом, но и создала утешительную иллюзию прежнего жилища. Того самого места, откуда семь лет назад Кацусиро отправился в столицу, надеясь на коммерческий успех. Теперь путешествие завершилось.
Советы дилетанта: Пословица «что имеем — не храним, потерявши — плачем» вполне отражает краткое содержание этой истории. Никакой опасности новоявленный юрей не представлял. Видимо, духовная чистота Мияги была так велика, что все усилия в её посмертном существовании ушли на ожидание мужа, не оставив места для мстительного раздражения. Несложно представить себе более злопамятную усопшую, которая накопила к бросившему её человеку немало животрепещущих вопросов. «Спасибо, дорогой, что вернулся! Сделал бы ты это лет пять назад — цены бы тебе не было! А у меня здесь столько всего интересного было! Начнём с того, что я умерла, но и дальше было нескучно. А как ты? С шёлком хорошо вышло?» Такой разговор завершился бы не рыданиями Кацусиро на могильном холмике, а дикими воплями в ночи, но, как говорится, обошлось. Мучениями для него останутся размышления о том, стоила ли авантюра с шёлком потерянной семьи. Вопрос, конечно, праздный. Не стоила. Единственной наградой остаётся могила Мияги, за которой можно будет поухаживать до конца дней.
Рис. Уэда Акинари.
Более практическим выводом из этой истории станет старая мудрость: «всяк сверчок знай свой шесток». В замечательном фильме «Сказки туманной луны после дождя» нашему герою добавлен напарник. Бойкий односельчанин Тобей жаждет стать самураем, так же как Кацусиро желает подзаработать на торговле. Два героя убегают в город и добиваются своего. В итоге: судьба Мияги описана выше, а жена Тобея оказывается на престижной работе проститутки, где её и обнаруживает бравый супруг. К слову сказать, его мечта сбылась, и он стал выдающимся воякой. Введя в сюжет эту пару, режиссёр Кэндзи Мидзогути создал оптимистический вариант этой печальной истории. В финале Тобей с проклятиями топит в реке доспехи и оружие и спешит вернуться к жизнеутверждающему труду на земле. Его жена, сбежавшая из публичного дома, приносит в поле немудрёный обед. Жизнь вернулась на круги своя, и все счастливы. Конечно, кроме Кацусиро, лишившегося жены. Печальный финал скрашивает сын Кацусиро и Мияги, ухаживающий за могилой матери. Колесо жизни продолжает вращаться.
Личное дело:Окику-сан
Замок Белой Цапли в Химэдзи невероятно прекрасен. Белоснежная семиярусная башня стала символом японской старины, привлекающим туристов со всего мира. Создатели фильмов о Джеймсе Бонде разместили в нём тайную школу ниндзя, занимающихся своими хитроумными разработками («Живёшь только дважды»), а Акиро Куросава снимал там свой знаменитый фильм «Тень воина».
Рис. Замок в Химэдзи. Художник Хироси Ёсида.
Для нас же замок Химэдзи интересен тем, что в нём находится колодец с очень необычной историей. Речь пойдёт о призраке, поселившемся в этом самом колодце и занявшемся учётом тарелок. Звучит вполне безумно, но ведь это рассказ о юрей, а они все довольно своеобразные.
Существует множество вариантов этого занимательного повествования. Их обилие превращает кайдан в подобие сценария мультфильма «Пластилиновая ворона». Есть событие, но кто именно участвовал, что именно предпринял и к чему это привело, остаётся под некоторым вопросом.
Итак, давным-давно в провинции Харима правил некий даймё. В его вассалах числился самурай по имени Аояма Тэс-сан, человек страстный и суровый. А в штате придворных служанок состояла девушка по имени Окику. Можно предположить, что она была очаровательной особой. Ведь именно она запустила колесо страстей в этом рассказе. Имя Окику, кстати, переводится как «хризантема». Аояма Тэссан воспылал страстью к прекрасной служанке и немедленно объяснился в своих чувствах. Но, как ни странно, высокий социальный статус и серьёзность намерений не возымели успеха, и суровый воин получил отказ. Самурай не будет самураем, если остановится перед препятствием. Романтический ужин, цветы, подарки и трогательные стихи — всё это выбор слабаков и старомодных аристократов. Наш герой действовал прямо и просто. Надо сказать, что на прекрасной Окику лежала обязанность следить за чистотой набора импортных фарфоровых тарелок, подаренных даймё чуть ли не самим сёгуном. Тарелки были голландского производства и очень ценились, так как никто до этого не предполагал, что длинноносые варвары умеют делать столь изящные штучки. Аояма Тэссан просто-напросто украл одну из тарелок и объявил девушке, что пропажа не отыщется, если она и дальше будет разыгрывать из себя недотрогу. Последовал повторный отказ. То ли Тэссан был невероятно необаятелен, то ли Окику рассудила, что лучше смерть, чем отношения со столь явным негодяем. Здесь повествование как бы раздваивается. Существует вариант, где Окику бросилась в колодец, покончив с опостылевшей жизнью. Видимо, судьба служанки, потерявшей тарелку, сложилась бы настолько незавидно, что смерть казалась предпочтительнее. Второй вариант этой мрачной