истории гласит, что Тэссан убил девушку, прибавив к своим гнусным деяниям ещё и это. Тело он сбросил в замковый колодец. Надо полагать, что к тому времени тот был высохшим. Ведь древняя пословица предупреждает: «Не бросай труп в колодец — пригодится воды напиться».
В третьем варианте этой повести сюжет строится вокруг коварной интриги, в центре которой оказался всё тот же Аояма Тэссан. На сей раз он не разменивался на пустяки вроде соблазнения служанки, моющей импортные тарелки. В этой истории Окику числилась его собственной прислугой. Наш антигерой задумал отравить своего повелителя! Шекспировская интрига не удалась, отравление не состоялось, но, как говорится, что знают двое, знает свинья. Слухи о заговоре поползли по замку, и самурай по имени Дансиро получил задание провести расследование. Собирая улики, он довольно быстро установил возможный круг подозреваемых, а заодно познакомился с Окику. Тут расследование благополучно и завершилось. Какой такой яд? Какой такой заговор? Что за чушь! В нашем замке небесная фея моет тарелку, а я, как дурак, заговор расследую! Вероятно, что-то в этом роде пронеслось в голове у Дансиро. Дальше всё покатилось по накатанной колее. Дансиро сделал предложение, Окику отказалась. Дансиро дал понять, что круг заговорщиков может оказаться гораздо шире, чем предполагалось вначале. В числе злоумышлявших на жизнь повелителя вполне может быть некая служанка. С виду она тихоня и скромница, но на самом деле все нити заговора сошлись в её нежных ручках, а тупые самураи — это всего лишь марионетки, пляшущие под флейту посудомойки. Финал этой истории дублирует вышеупомянутую развязку. Окику не стала ждать, пока её обвинят в том, что она планировала развязать новую смуту и захватить власть в стране. Несчастная прыгнула в колодец, оставив своего преследователя без подозреваемой и без вожделенной женщины одновременно.
А ещё рассказывают, что Окику была молоденькой и нерасторопной служанкой у господина Аоямы. Последний прибыл в Эдо ко двору сёгуна. В багаже почтенного самурая числился сервиз из десяти голландских тарелок. Возможно, они предназначались в дар самому сёгуну, возможно, были ценны для хозяина как семейная реликвия. Несчастная девушка занялась наведением блеска на посуду и разбила одну из тарелок. Вполне бытовая сцена без каких-либо интриг. Расплата была впечатляющей. Хозяин отрезал девушке палец на руке. Ну, вполне себе доступный намёк: десять тарелок — десять пальцев, девять тарелок — девять пальцев. После этой садистской экзекуции Окику посадили под замок, чтобы на досуге она подумала над своим недостойным поведением. Покалеченная, но не смирившаяся, каким-то образом выбралась из своего заточения и немедленно исчезла в жерле колодца. Конечно, странно: почему она просто не убежала от злобного хозяина? Но, возможно, несчастная хотела таким образом продемонстрировать свой протест против бессмысленной жестокости Аоямы. Неизвестно, насколько переживал последний гибель своей служанки, но история на этом, конечно же, не закончилась. Здесь надо отметить, что количество колодцев, претендующих на славу «того самого места», достаточно велико. Последний вариант истории предполагает, что зловещий колодец был расположен где-то в Эдо, но мы будем держаться утвердившейся версии, которая поселила Окику в колодец замка Химэдзи.
Покончив с собой, бедная Окику, видимо, решила, что повеситься на воротах обидчика — не самый удачный вариант мести и пришло время напомнить о себе. Если же принять за истину предположение, что служанка была убита, то дальнейшее поведение нового юрей опять же не представляет собой ничего неожиданного.
С наступлением ночи замковый колодец ожил! Из его затхлых глубин раздался голос покойной Окику! Мёртвая служанка пересчитывала злополучные тарелки. Голос был полон такой злобы, что незадачливые ночные стражи, оказавшиеся вблизи колодца, бросились прочь, позабыв о воинской чести. Если бы Окику при жизни разговаривала в такой манере, то её незваные ухажёры не осмелились бы косо смотреть на гордую посудомойку. Воровать у неё тарелки им бы не пришло в голову и в страшном сне. «Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять!» Где-то на дне колодца юрей считал уцелевшие тарелки! Дойдя до десятой, призрак издал такой страшный крик, что обитатели замка повскакивали со своих постелей. На этом ночной кошмар завершился. Но на следующую ночь всё началось заново! Жуткий счёт, завершающийся замогильным воплем, от которого кровь стыла в жилах. У подлого Аоямы прибавилось седины, однако какое-то время он держался, делая вид, что случившееся его совершенно не касается. Но юрей не унимался, ведь в его распоряжении была вечность. Ночь за ночью мёртвая служанка вела свой жуткий счёт. Несложно догадаться, что в небольшом замковом коллективе не утаить шило в мешке. Наверняка многие понимали, почему призрак считает тарелки и кто в этом виноват. Впрочем, никаких конкретных обвинений негодяю не предъявили. Через некоторое время Аояма пренебрёг своим положением и удрал из замка куда глаза глядят. Говорят, что, прожив некоторое время в крепости в компании озлобившегося юрей, он повредился в уме. Рассказывают также, что подлец покончил с собой. Нельзя исключать, что все озвученные варианты отражают случившееся на самом деле. Аояма помешался от чувства вины и от страха (злодей ожидал, что Окику всё-таки вылезет под свет звёзд), бросился бежать прочь из замка, добежал до ближайшего колодца, увидев его, окончательно ошалел и пронзил себя мечом.
В той версии, которая сообщает нам о событиях, произошедших в Эдо, говорится, что жестокий хозяин, изуродовавший Окику, был наказан весьма своеобразно. У его первенца, родившегося вскоре после этой неприятной истории, не оказалось пальчика на правой руке. Бедный ребёнок расплатился за грехи своего отца.
Бегство, а возможно, и смерть злодея ничего не изменили для Окику и её соседей по замку. Замогильный учёт тарелок продолжался каждую ночь, повергая обитателей замка в уныние, так как никакого выхода из этой ситуации не предвиделось.
Положение спас благочестивый буддистский монах, который то ли удачно оказался в нужном месте в нужное время, то ли был специально вызван руководством для решения потусторонних проблем. Служитель Будды расположился у колодца и начал читать мантру «Нама Амида Буду», что означает «Слава Будде Амидабхе». Чтение мантры продолжалось и с наступлением ночи. Юрей в колодце начал свой жуткий счёт, но монах твёрдо решил покончить с чертовщиной. Дождавшись, когда мёртвая Окику произнесёт «девять», святой муж выдержал секундную паузу и воскликнул: «Десять!» На этом история призрака в колодце и завершилась. То ли молитвы монаха сделали своё дело, то ли учёт тарелок был наконец завершён, но призрак Окику больше не беспокоил живых.
Завершая этот мрачный разговор (на самом деле все истории о призраках довольно мрачные), можно вспомнить об удивительном явлении, случившемся в 1795 году. Провинция Харима оказалась наводнена бабочками золотистого цвета с раздвоенным хвостом. Стены многочисленных колодцев оказались покрыты коконами этих существ. Внимательные энтомологи той эпохи объявили, что во внешнем виде насекомого угадывается форма женщины со связанными руками. В книге «Мими-Букуро», написанной самураем Нэгиси Сидзуэ, излагается ещё одна история бедной Окику. Девушка была служанкой в семье самурая Кита Гэнпа. Супруга хозяина воспылала ревностью к молодой прислужнице, а страшнее ревнивой женщины, как известно, нет ничего на свете. Злая тётка подложила иголку в пищу мужа, а когда тот поранился за обедом, сообщила, что подкладыванием игл занимается Окику. Развлечение у неё, дескать, такое. Мысль о том, что своими интригами с иголкой она могла обречь мужа на очень мучительную смерть, в голову ей, очевидно, не пришла. Гэнпа не стал разбираться, что к чему, связал руки вопящей Окику и утопил её в ближайшем ручье. Мать Окику, узнав о смерти дочери, не пошла в полицию, а утопилась в том же источнике. Немного погодя Гэнпа и его ревнивая жена последовали за своими жертвами, что наводит на мысль о том, что мама Окику перед прыжком в ручей заглянула на кухню злодеев и приправила их трапезу особыми «специями». А спустя почти сто лет в Хариме появились золотистые бабочки, получившие название «Окику Муси».
Рис. Призрак Окику у колодца. Художник Цукиока Ёситоси.
Советы дилетанта: Колодец занимает особое место в жутких историях разных народов. Это вместилище таинственного и жуткого, но одновременно и проход в иной мир, хранилище нездешней мудрости и небывалых даров. Братья Гримм поместили в колодец портал, ведущий в мир Госпожи Метелицы, которая, кстати, тоже всячески третирует своих служанок. В колодце живёт жуткая ундина, похищающая детей. В сказке «Солдат и колдун» служивый схватился с чернокнижником и сбросил его в колодец. Но каждую ночь, где бы солдат ни остановился на ночлег, мёртвый колдун вылезал из ближайшего колодца и требовал вернуть сапоги. Дело было в том, что бойкий солдат стащил с трупа колдуна обувь. Сапоги пришлось вернуть. В советском кинематографе колодец служил местом, откуда нападала подводная нечисть («Марья-искусница» и «Варвара-краса, длинная коса»). Фильм «Звонок» и лохматая Садако из колодца в рекомендациях не нуждаются. Наконец, именно в высохшем колодце черпает свою странную энергию герой романа Харуки Мураками «Хроники заводной птицы». В общем, эти сооружения наводят жуть. Кто знает, что притаилось в их тёмных сырых глубинах.
В случае с Окику ситуацию разрешил благочестивый монах. А вот если бы кто-то из нас оказался в подобной ситуации? Наверняка монах обладал не только знанием спасительной мантры, но и немалым духовным опытом, который и позволил освободить несчастную Окику. Надеяться на подобный уровень духовного развития было бы несколько самонадеянно, но попытка не пытка (если, конечно, не задерживаться у колодца на несколько ночей). Также можно было бы попробовать отыскать десятую тарелку, спрятанную злодеем, и вернуть её Окику, зашвырнув в колодец. Кто знает, возможно, э