— Не прорезалась. Просто… ну, одним словом, другие дела появились. А в лавке по полдня сидит пенсионер Гавриленко.
— Катюха, что происходит? Какой пенсионер?
— Гавриленко, дядин сослуживец.
— Почему?
— По кочану! Я приду в час.
— Давай! Смотри, не ешь ничего, я тебя кормить буду!
Около часа дня я позвонила в знакомую дверь.
— Катюха! — закричала Галка, распахивая дверь и бросаясь мне на шею. — А я уже волноваться начала — вдруг не придешь!
Была она толстой и жизнерадостной, как всегда. Но от моего взгляда не ускользнула седина на висках, морщинки вокруг глаз и в уголках рта, которых, кажется, не было в прошлый раз. Ради моего прихода Галка принарядилась в синие легинсы и длинный белый свитер, на ногах ее были золотые турецкие туфли с загнутыми носами, а в ушах, о чудо, сверкали золотые сережки.
— Павлик ко дню рождения подарил, полгода деньги собирал! — с гордостью сказала Галка, заметив мой взгляд.
— Галка, ты прямо как Шехерезада! — восхитилась я.
— А то! Ради милого дружка можно и халат снять. Ну, дай хоть посмотреть на тебя! — Она оторвала меня от своей мощной груди и отступила на шаг. — Цветешь! Похорошела, глазки сияют! Неспроста, ой, неспроста! Пойдем в кухню, сейчас ты мне все расскажешь.
В квартире одуряюще пахло жареной рыбой. Оглушительно орал телевизор.
— Ты не одна?
— Одна. Это Шкодик, щенок. Ритка на улице подобрала. Он любит фильмы, где стреляют. Надеюсь, ты голодная?
— Голодная. А что у тебя? Рыба?
— Что дам, то и будешь. И жареная картошка. С пивом!
— Пиво? От него толстеют, не буду!
— Будешь. Классное пойло. Одно название чего стоит! От такого не толстеют. Посмотри на меня! Я что, толстая, по-твоему?
— Ты? Как моделька!
— Правда? Не свистишь?
— Я? Я тебя когда-нибудь обманывала?
Так болтая, смеясь и радуясь, мы шли по длинному, извилистому, полному разного хлама коридору в кухню.
— Осторожнее, — предупреждала Галка, не выпуская моей руки, — здесь Риткин велосипед, а здесь сундук. Смотри под ноги!
— А темно почему?
— Лампочка перегорела, все никак новую не куплю.
— Давно?
— Не очень. Недели три.
Большая кухня напоминала декорации к сюрреалистической пьесе. Беспорядок, царящий там, был не просто беспорядком, а уже как бы произведение искусства. Стены, ради экономии пространства, были увешаны кастрюлями и сковородами, а также пучками сушеных цветов, трав, гирляндами окаменелых скрюченных грибов, лука и чеснока. На нитке, прикрепленной к светильнику, покачивался черный пластмассовый паук с мохнатыми лапами.
— Главное, все под рукой! — Галка уловила мой восхищенный взгляд. — Красота! Садись, Катюха!
Она пихнула ногой к столу одну за другой две табуретки, освободила место для трапезы, и я уселась. Галка достала из холодильника несколько зеленых жестянок пива.
— Будешь? Смотри, какое! «Хе-хей-ни-кен», — прочитала она с трудом. — Павлик купил у себя на фирме, по дешевке.
— Буду! На какой фирме?
— Он же работает, уже полгода. Я же говорила.
— Не помню. Он что, уже окончил свой политех?
— Нет еще, он работает и учится, ты же его знаешь. Кстати, у него начальник вдовец, отличный мужик. Ну, это мы еще обсудим.
Галка ножом спихнула со сковородки в тарелки изрядные порции жареной картошки, пододвинула эмалированную миску с жареной рыбой, ловко откупорила банки с пивом, разлила по стаканам и сказала: — Ну, вздрогнем! За встречу! — Мы выпили.
— Сто лет не ела жареной рыбы! Божественно!
— Конечно, ты ж кофием одним жива. Ты посмотри, на что ты стала похожа! Кожа да кости!
Я пьянею от яблочного сока, чему в свое время немало завидовал дядя Андрей Николаевич, которого забирало только после пятой рюмки, причем далеко не сока. От пива с неприличным названием кухня стала медленно вращаться вокруг гигантского паука с дружески подмигивающими красными глазами, стало уютно и покойно, и захотелось спать.
— Ну, рассказывай! — приказала Галка.
— Что рассказывать?
— Все как на духу! Сначала про пенсионера Гавриленко. Потом — посмотрим.
— Ты меня напоила, чтоб все узнать! — Я погрозила ей пальцем.
— Точно. Поэтому — чистосердечно признавайся. Возможно, это облегчит твою участь.
— Мне уже ничего не поможет! Я не оправдала надежд Леонида Максимовича. У меня с женской логикой… э-э-э… проблемы…
— Сказал кто?
— Он. То есть я. Я сама знаю.
— А кто такой Леонид Максимович?
— Следователь районной прокуратуры.
— Следователь? — изумилась Галка. — Ну-ка, давай колись! Я тебя внимательно слушаю.
— Ага… сейчас. Слушай. В некотором царстве-государстве жил-был один бедный аудитор…
— Чего? Какой… кто?
— Не перебивай!
Я начала со звонка Дианы. Потом рассказала о следователе Леониде Максимовиче Кузнецове, о смерти Елены Ситниковой, о ее муже Ситникове, ее друге Добродееве, о старом актере, о найденном в тайнике негативе и, наконец, о трагически погибшей Алине! Галка слушала, открыв рот. И я поняла, как не хватало мне заинтересованного слушателя, которому можно вот так все выложить, насладиться его изумлением и, отвечая на вопросы, тем самым и для себя расставить все по полочкам. Это вам не зануда Каспар, который все время критикует и насмехается, и не Марсик-Купер, который всегда со всем соглашается и никогда не задает вопросов.
— Я уверена, что разгадка в этой фотографии, иначе бы она не прятала негатив, — закончила я свой рассказ.
— Покажи фотографию! — потребовала Галка.
Она долго рассматривала семью толстяков, отдельных людей на улице и автомобили на дороге.
— Толстяки ни при чем! — наконец сказала Галка. — А вот машина явно подозрительная.
— Почему?
— Смотри, где она припаркована!
— Где? — Я всмотрелась в фотографию.
— Видишь знак «Остановка запрещена»? А ему по барабану.
— Ну и что? Кто шляпу украл, тот и бабушку убил?
— При чем здесь бабушка? Этот тип чувствует себя хозяином жизни — у него есть деньги, законы ему не писаны, паркуется где попало, такой может запросто убить.
— Вообще-то эта машина мне тоже кажется подозрительной. Поэтому я и пришла.
— Ты думала, что это моя машина? — хмыкнула Галка.
— Нет, я думала, что у тебя есть слайдоскоп. Ну, увеличить изображение на стене и рассмотреть номер.
— Резонно, Катюха. Есть, конечно, вот только где? Дай подумать. Я его лет двадцать не видела. Но был же… Сейчас!
Она поднялась с табуретки и легко унеслась из кухни. Я услышала шум отодвигаемой мебели, звуки падения каких-то предметов и, наконец, Галкин придушенный крик: «Катюха, помоги!» Сначала я увидела Галкины ноги в турецких туфлях, потом хлипкую табуретку, на которой она балансировала, пытаясь стащить что-то тяжелое с антресолей. Наконец она передала мне тяжелый ящик, покрытый слоем пыли. Вслед ему посыпалось множество мелких предметов вроде старых школьных тетрадок, пластиковых игрушек, а также высохшие стручки красного перца на веревочке.
— Смотри-ка, — пробормотала Галка, поймав перец на лету, — вот он где, а я обыскалась!
Мы водрузили аппарат на стол, воткнули вилку в розетку и вставили негатив в кассету. Галка нажала красную кнопку. Внимание, момент истины!
Вместо ожидаемой картины на стене появилось мутное разноцветное пятно. Мы растерянно переглянулись. Галка покрутила колесико настройки. Пятно потемнело. Потом посветлело. Но знакомое семейство все не появлялось.
— Знаю! — сказала Галка. — Мы его вставили не той стороной. Сейчас поменяю.
В результате — все то же пятно.
— Может, прибор барахлит?
Тут мы явственно почувствовали запах паленой пластмассы. Я, вскрикнув, выдернула шнур слайдоскопа из розетки и выхватила из кассеты драгоценный, слегка покоробленный кусочек пленки.
— Ничего не понимаю! — всплеснула руками Галка. — Я же помню, Павлуша когда-то смотрел слайды!
Мы сидели молча, разочарованные и озадаченные.
— Послушай, а ведь это слайдоскоп, а не диапроектор! — сказала вдруг Галка — Вот дурынды! Нам же диапроектор нужен!
— А у тебя есть? — с надеждой спросила я.
— У нас в Греции все есть!
Диапроектор, большое, допотопное сооружение, был найден все там же, на антресолях.
— Это еще мой папа когда-то своими руками сделал! — похвасталась Галка, сдувая с него пыль.
Молча, сосредоточенно мы вставили пленку, и Галка, сказав: «С богом!», включила агрегат. Увидев увеличенное во всю стену, четкое изображение ставшего почти родным толстого семейства, мы с радостным визгом бросились друг дружке в объятия.
— Резкость какова, а? — восхищалась Галка. — Смотри, номер как на ладони! Бери карандаш и пиши, диктую! — Она подождала, пока я, порывшись в сумочке, достала ручку. — Записала? Повтори!
Я послушно повторила.
— Считай, убийца у нас в кармане.
— Еще неизвестно. А как мы его найдем?
— Что-нибудь придумаем! У тебя в ГАИ знакомые есть?
— Вообще-то есть, но…
— Что?
— А как я ему объясню, зачем мне это нужно?
— Ну, человека ищешь, мало ли… Стоп, у меня идея! Как это я сразу не подумала!
— Какая идея?
— Пока секрет! Адрес и биографические данные преступника беру на себя.
— Слушай, а если это вовсе не машина?
— Как это — не машина? А что?
— Это может быть что угодно! Любой человек на улице, и, может, даже выглядывающий в окно.
— Ну, вот, всегда ты все испортишь, Катюха! Не надо быть таким пессимистом. Сейчас разберемся. Так, пошли по новой. Смотри. Кто у нас тут есть? Толстяков оставляем на десерт. Голову даю на отсечение, они ни при чем. Нормальные люди. Подозреваемым номер один назначаем автомобиль. Согласна? — Галка раскраснелась, глаза ее горели, ей было очень интересно. — Вполне вероятно, что это тот самый, который сбил Алину.
— Ну… ладно, допустим, — сказала я с сомнением.
— Идем дальше. Я вижу здесь более или менее отчетливо троих — старика в панаме, подростка с собакой, бабушку с детской коляской. Кого выбираем вторым номером?