— Целый клан. А кто главный?
— Вероника, разумеется. Крестная мама. Гений нарпита.
— Удивительно, как время изменило людей! В торговлю пошли те, кто раньше не имел к этому ни малейшего отношения. Твоя Вероника…
— Ошибаешься! — перебивает меня Юрий. — Она из старинной торговой семьи, окончила торговый техникум, а посему, равно как и ее многочисленные родственники, принадлежит к торговой гильдии. В хватке ей не откажешь, несмотря на хрупкость.
— Она не похожа на торгашку.
— О, когда пошла карта, она провела колоссальную работу над собой! И знаешь, с чего она начала эту работу? — В голосе Юрия — насмешка и, кажется, восхищение. — Она наняла учителя языка.
— Языка? Какого языка?
— Родного. Кто-то там еще занимался с ней дикцией, манерами… Она сама себя сделала.
Тут в дверь постучали и вошла улыбающаяся горничная — коротенькая юбочка, фартучек, кружевная наколка в волосах. Впереди себя она катила стеклянный столик на колесиках. Ловко расставив чашки, опустила в них пакетики с чаем, положила в вазочку печенье и сказала: «Пожалуйте к столу!»
— Какое обслуживание! — не удержалась я.
— За все платит страховая компания. Можешь не сомневаться, у Вероники самая дорогая страховка.
— Вижу. Ну а ты-то как?
— Уже лучше. Знаешь, сначала даже испугался, боялся за локтевой сустав. Но массаж — великое дело! Играть, правда, не смогу, думаю, около месяца, но это и неплохо. Мечтаю отдохнуть, поваляться, почитать. Знаешь, я, наверно, махну в Европу. Где потеплее, куда-нибудь на Средиземное море. Давно хотел побывать на Мальте. Приобщиться к рыцарскому духу, так сказать.
— Тоже по страховке? — Против желания, в моем голосе прозвучали неприятные нотки.
— Завидуешь? — оживился Юрий Алексеевич.
— Завидую, — призналась я.
— Вот когда тебя чуть не убьют, тогда и поймешь, что жить нужно немедленно, не откладывая на завтра. Я на Мальту давно уже собирался, и история Мальтийского ордена меня давно интересует. Но, знаешь, инерция… неподъемность… все, думал, успею. А теперь решил — все! Еду!
«А я?» — хотела спросить я, но не решилась.
Болтая ни о чем, мы провели вместе около часа, съели все печенье и выпили по две чашки чая.
— Удивительно, — заметил Юрий Алексеевич, — такая большая коробка, а печенья — с гулькин нос.
Уже прощаясь, я вспомнила, о чем хотела спросить Юрия.
— Ты случайно не знаешь Володю Галкина? — Я поправила его красивую шелковую косынку.
— Ты с ним знакома? — не скрыл своего удивления Юрий. — Откуда?
— Так, случайно пересеклись. Что он за человек? Давно пьет?
— Сколько вопросов сразу! Какой интерес к маленькому, ничтожному Галкину! Давно ли он пьет? — В неприятно тонком голосе Юрия звучала издевка.
«Пищит, как Буратино», — подумала я.
— Я думаю, он давно уже не пьет, — продолжал Юрий. — Перешел на более сильные возбудители. Твой Володя Галкин — законченный наркоман. Он еще жив?
Мне захотелось закричать: «Замолчи!» — затопать ногами, толкнуть его, залепить по физиономии. Несмотря на тысячу раз данное себе слово не воспринимать Юрия Алексеевича всерьез, я слишком близко к сердцу приняла его слова о Володе Галкине.
Мой любимый человек, в свою очередь, надулся, так как не любил упоминаний о моих знакомых мужчинах, даже таких ничтожных, как Галкин. Как все законченные эгоисты, он требовал безоговорочного внимания исключительно к своей особе, и даже мнимая тень соперника надолго портила ему настроение.
Мы холодно попрощались.
«А о своем предложении он даже не вспомнил! И теперь непонятно — невеста я или нет!», — подумала я уже на лестнице.
— А ты вернись и спроси! — предложил Каспар.
— Сам вернись! — буркнула я и поймала внимательный взгляд генерала в ливрее.
Глава 11. Священные чудовища
Мы встретились в одиннадцать у кинотеатра «Планета», откуда решили начать свой вояж по театрам («Гастроль!» — сказала Галка) в поисках актрисы Дианы. Кинотеатр был выбран для старта из-за его близости сразу к трем театрам: ТЮЗу, театру-студии молодого актера и Русской драме.
— Мы ее выловим! — оптимистично заявила Галка. — У нас всего пять театров. Правда, она может быть из самодеятельности…
— Ну, какая сейчас самодеятельность!
— Не скажи! Знаешь, сколько открылось всяких частных студий! Чувствуешь в себе актерский зуд — иди, оторвись за деньги в частной лавочке. А кроме того, она, может, стриптизит где-нибудь в баре… тоже актриса, оригинального жанра. Тогда мы ее точно не разыщем. Посмотрим. Не боись, Катюха, прорвемся!
И мы радостно отправились в путь, снова чувствуя себя детьми, играющими в свои детские игры, пока взрослые на работе.
— А помнишь… — произнесла Галка магические слова, с которых обычно начиналось наше путешествие в прошлое. — А помнишь Стаса из десятой?
— Беленький такой, задохлик, в очках?
— Задохлик! Теперь он миллионер! Банкир! Жена с ребенком в Ницце живут. Я хочу к нему Павлушу пристроить.
— Ты же говорила, он подрабатывает где-то.
— Это несерьезно. А вот у Стаса — то, что надо! Пока, может, на пару дней в неделю, а потом, когда закончит бурсу, насовсем.
— А ты с ним уже говорила?
— Со Стасом? Нет еще. Успею, мне он не откажет. Лишь бы продержался, ты же знаешь, как они вылетают из бизнеса — то рейдеры, то банкроство, а то вообще закажут. Знаешь, как сейчас трудно с работой? Берут только своих. Связи нужны. А то — за границу бы уехать… Но не с нашим счастьем. — Она вздохнула.
— Смотри! — Пытаясь отвлечь Галку от мрачных мыслей, я подтолкнула ее локтем. — Кафе «Антоний и Клеопатра». За окном-витриной — куклы, мужчина и женщина. Она — в тиаре, длинном бирюзовом платье и сандалиях, он — в тоге и лавровом венке. Она полулежит на золотых подушках, он сидит на троне. Черный раб держит над ними опахало.
Галка ахает и прилипает носом к стеклу. Красота неописуемая!
— Я приглашаю тебя на завтрак, — говорю я. — Сегодня я тебя кормлю. И не говори, что ты уже завтракала.
— Ты что, Катюха! Не буду! Приглашение принято. Хотя, конечно, завтракала. Знаешь, когда я в последний раз была в кафе? Лет десять назад… или все двадцать!
Мы вошли в крошечное кафе, где пахло ванилью и хорошим кофе, нарядное, как коробка от конфет: на окнах — оранжево-коричневые шторы, на стенах — расхожая египетская чеканка и папирусы с Клеопатрой, Осирисом, сфинксами и пирамидами. А также медные сосуды, блюда, подносы. «Сюда бы еще парочку мумий и верблюда, — подумала я, — для достоверности».
— Красота-то, красота! Мама родная! — Галка, открыв рот, глазела по сторонам.
Мы уселись за столик у окна — желтая скатерть и веточка азалии в черной керамической вазе с длинным горлышком. К нам подлетела хорошенькая барышня в коротенькой бирюзовой тунике, в расстегнутом вороте блестел золотой крестик.
— У нас есть кофе, пирожные, бутерброды, салаты, сухое вино! — бойко прощебетала она и положила перед нами глянцевую карточку меню: — Выбирайте!
Галка посмотрела на цены и снова ахнула:
— Катюха, ты посмотри, какие у них цены! Совсем озверели!
— Неважно, Галюсь! Мы с тобой на пороге важных открытий. И сейчас не только кофе закажем, а и… что тут еще? — Я заглянула в меню. — Бутерброды с копченой семгой, фирменный салат «Клеопатра» и по бокалу… красненького!
— Катюха, может только кофе и пирожные, а? Это ж никаких денег не хватит!
— Значит, от «Клеопатры» ты отказываешься? И от красной икры? Как хочешь!
— Да нет… — Галка разрывается между желанием попробовать «Клеопатру» и привычкой многодетной матери экономить каждую копейку. — Ладно, уговорила! — сдается она наконец. — Давай «Клеопатру» и… чего тут у них еще?
Нас в этот день радовало все. Все было прекрасным и удивительным. И солнце, и легкий морозец, и это кафе-китч с избытком позолоты, а главное, то, что мы были вместе, были беззаботны, отложили в сторону долги и обязанности и сейчас ударимся в загул. Праздник!
— Хорошо-то как! — вскричала Галка, когда официантка прикатила столик с нашим заказом. — Сейчас шиканем!
Щеки ее горели с мороза, глаза сияли от предвкушения вкусной еды, волосы растрепались.
«Красавица! — подумала я. — Стойкий оловянный солдатик. Как же мало нужно, чтобы сделать ее счастливой!»
— Вкуснотища, с ума сойти! — простонала Галка, откусывая от бутерброда с красной икрой. — Только маленький очень!
— Хочешь еще?
Она взглянула виновато:
— А тебе это как… в смысле денег?
— Выдержу.
— Тогда хочу!
Мы просидели в кафе больше часа. Я заряжалась Галкиной энергией, и мне уже казалось, что актрису найти не проблема, а когда мы ее найдем, все станет на свои места, как кусочки рассыпавшейся мозаики. Что за картину явит собой сложенная мозаика, я пока не представляла, да и не задумывалась над этим. Там посмотрим. Главное, ввязаться, как говорят умные люди. В данный момент мы ищем актрису… то есть не сейчас, а начнем после завтрака. Мысль о том, что мы можем не найти Диану, которая не давала мне спать, растаяла, как кусок льда в лучах Галкиной самоуверенности.
— А теперь за работу! — скомандовала Галка после второй чашки кофе.
И мы вышли в солнечный морозный день. Хохоча и перебивая друг друга, мы вспоминали детство и болтали о разной ерунде.
— А помнишь, вот здесь, на этом самом месте, пьяный мужик упал, тоже зима была, и не мог встать! Помнишь? Стоял на четвереньках и, только руки от земли оторвет, как тут же падает обратно! Помнишь? И так — раз десять!
Галка тыкала пальцем в место на тротуаре, где много лет назад барахтался на льду несчастный пьяница, пытаясь подняться… Мы хохотали тогда как ненормальные. Прохожие оглядывались и тоже улыбались.
— А помнишь, как мамаша Владика, Клара Евсеевна, сказала, что туалет — это лицо хозяйки дома, а Колька Безуглый сострил, что унитаз — это тоже лицо хозяйки дома!
Так, непринужденно беседуя и предаваясь воспоминаниям из беззаботного детства, мы добрались до ближайшего объекта своих поисков — Театра юного зрителя. ТЮЗ размещался в старинном двухэтажном ос