В начале октября, перед моим отъездом в Италию, она пришла ко мне с этим самым конвертом и попросила сохранить его. Сказала, что там что-то связанное с убийством Алины. Лялечка была уверена, что ее сестру убили. Если честно, я в это не особенно верю. Хотя между нами, девочками, я думаю, нашлось бы немало желающих. Господи, прости мне! Слышали бы вы, как она командовала Лялечкой!
Это стало навязчивой идеей Лялечки, и она так часто об этом говорила, что я стала опасаться за ее психику. Именно тогда она и сказала мне, что знает, как найти убийцу. И еще что-то… И показала вырезку из газеты с рекламой вашей «Королевской охоты». Знаете, я не особенно вслушивалась..
Я очень любила Лялечку за добрую и чистую душу, но она, как бы это сказать… была какая-то невзрослая, как ребенок. И фантазии ее были детскими. Так, во всяком случае, я тогда думала. И вот этого я себе никогда в жизни не прощу! Ведь я могла расспросить ее подробнее и, возможно, отговорить от задуманного. Но я готовилась к отъезду, знаете, как это бывает — то пуговица оторвалась на любимом костюме, то купальник куда-то завалился, то, оказывается, поползла последняя пара колготок. И все это в самую последнюю минуту! Ну, я и пришивала, мерила, крутилась перед зеркалом, а Лялечка рассказывала. Я ругаю себя последними словами за то, что не выслушала, не расспросила, не удержала, не запретила, наконец! Я бе-зумно, безумно, виновата! Я ничего не пожалела бы, чтобы вернуть тот осенний день, когда мы виделись с Лялечкой, как оказалось, в последний раз…
Знаете, я часто вспоминаю, как мы познакомились с ней, прямо на улице. Почти четыре года назад — ужас, как быстро летит время! У меня лопнул пакет, яблоки и лимоны раскатились по тротуару! Молодая женщина бросилась мне на помощь — мы вдвоем минут десять ползали под ногами у прохожих, подбирая все это добро. Это и была Лялечка. Так мы познакомились, а потом и подружились. Она представила меня двум самым близким ей людям — сестре Алине, которой я не понравилась, и мужу, который, по-моему, не обратил на меня ни малейшего внимания. Ничего особенного — бесцветный хмурый тип, но зато с деньгами.
С Лялечкой было легко дружить — она не завидовала, не интриговала и самым искренним образом привязалась ко мне. И доброта, доброта какая-то несовременная была в ней… Она помогала мужу сестры… что-то там с ним произошло после смерти Алины, он болел, кажется, потерял работу. В наше время мужья, которые так переживают смерть жены, большая редкость.
Знаете, Екатерина Васильевна, пишу «была», «было», и все во мне протестует, я не верю, не верю, что Лялечки больше нет!
А сейчас самое трудное признание! Я не особенно вникала в то, что говорила Лялечка, но название детективного бюро, куда она хотела обратиться за помощью, меня заинтриговало! «Королевская охота»! Шикарное название! Такое… театральное!
Тут я слегка покраснела и покосилась на Галку. Она ответила мне простодушным взглядом.
— Знаете, я — актриса, игра для меня — жизнь, а не работа, — продолжала я с выражением. — С моим живым актерским воображением, сегодня я — женщина-вамп или Медея, завтра — скромная Золушка, послезавтра — принцесса, пастушка… кто угодно! Причем не только в театре, а и в жизни тоже!
Ваша «Королевская охота» не шла у меня из головы. Она буквально заворожила меня, как блестящая побрякушка сороку-воровку. Мне виделась роскошная сцена — прекрасная, рыдающая, преследуемая дама и детектив, сильный, грубоватый парень, который клянется ее защищать! Обязательно некрасивый. Эти красавчики типа Ди Каприо уже достали!
Меня несколько обескуражило, что по телефону мне ответила женщина, то есть вы, Екатерина Васильевна. Но я мгновенно сообразила, что так, возможно, даже интереснее. Я никогда в жизни не видела женщины-детектива. Остальное вы знаете.
Извините меня, ради бога, за мистификацию. Я просто не смогла удержаться. Вы мне очень понравились, честное слово! На другой день я перезвонила Лялечке и все ей рассказала. И она собиралась позвонить вам сама. Но… не успела.
Я все время думала, что же теперь делать? Конечно, я непременно позвонила бы… Но… вообразите, что я испытала, когда увидела вас вчера в театре! И стыд и облегчение. Я даже помахала вам, но вы, кажется, не заметили. Я так и знала, что вы меня разыщете. В вас чувствуется профессиональная хватка. Мы должны познакомиться поближе, и когда-нибудь я непременно сыграю женщину-детектива.
Я безумно хочу с вами встретиться, но, к сожалению, вынуждена уехать. Моя мама очень больна, и врачи опасаются, что этот Новый год может стать последним в ее жизни. Я рассказала вам все, что знаю. В конверте — фотографии незнакомых мне людей. Какое отношение они имеют к убийству Алины, я не имею ни малейшего понятия, равно как и то, что Лялечка собиралась с ними делать. К сожалению.
До свидания, Екатерина Васильевна. От всего сердца желаю вам удачи. Я абсолютно уверена, что вам удастся докопаться до истины.
Искренне ваша, Диана-Зинаида».
Я закончила читать и посмотрела на Галку.
— И все? — не выдержала Галка.
— И все.
Некоторое время мы молчали, приходя в себя от разочарования. Чуда не произошло, момент истины не настал.
— Ты веришь, что ей действительно надо было уехать? — спросила вдруг Галка, и я вздрогнула.
— Не знаю. Думаешь, сбежала?
— Уверена! Врет оно все, твое священное чудовище. Актриса! Диана-Зинаида! Вся жизнь — игра. Что делать-то будем? Письмо — один треп и выпендреж, а толку мало. А мы-то надеялись…
— Почему их так много? — сказала я, раскладывая на диване изображения загадочного семейства, — раз, два, три, четыре… шесть!
— И все одинаковые?
— Конечно. Негатив-то один. Что же все-таки на этой фотографии? Иномарка, как оказалось, ни при чем. Семейство… вряд ли. А что же тогда?
— А может, она от горя помешалась? — предположила Галка. — Мы тут бьемся, ищем смысл, а его просто нет. А эта, лучшая подруга, которая, видите ли, не прислушивалась, она ведь ясно сказала: проблемы с психикой после смерти сестры.
— Помешалась или нет, но ведь ее убили.
— А это тоже неизвестно.
— Подожди, подожди… Знаешь, мне кажется, разгадка в том, что их так много. Ведь если собираешься послать одну фотографию, то и делаешь одну.
— А может, она хотела послать их несколько раз.
— Зачем?
— Зачем… Не знаю! А что мы вообще о ней знаем?
— Нет, Галюсь, я думаю, тут другое. Я думаю… мне кажется, она отправила их не одному человеку, а нескольким. На всякий случай.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.
— И что же это получается… Значит, там ничего нет! — сообразила Галка. — Пустышка! — Открыв рот, она глядела на меня круглыми глазами.
— Выходит, нет. Ничего, кроме даты смерти Алины.
— И она послала фотографии только из-за этой даты? А вовсе не потому, что там… улика! Там ничего больше нет! Она отправила их наугад!
— Похоже на то. Она послала письма тем, кого считала причастными к смерти сестры. Ничего, наверное, она не знала. Да и что она могла знать? Откуда? Но чувствовала: что-то не так… И тут вдруг увидела в витрине эту фотографию. И решила отправить ее тем, кто был близок с Алиной, кого она почему-то могла подозревать. — А, Б, В и так далее. Этим она сказала: «Я знаю, что ты убийца!» Кому надо — понял! И принял меры.
— Даже не знаю… — Галка была разочарована. — Как-то по-детски, наивно, примитивно… но вместе с тем… что-то в этом есть!
— А ты знаешь, ее тайник и эти фотографии — поступки одного плана. И наивно, и хитро. И по-детски.
— Даже не верится, что это можно принять всерьез.
— Во всяком случае, это сработало. Тот, кто был ни при чем, бросил фотографию в корзину, решив, что это шутка. А убийца, увидев дату, все понял и бросился искать отправителя. А это совсем нетрудно. Я ведь запросто ее нашла. Она… Она вызвала огонь на себя. Бедная девочка!
— Потому и к тебе собиралась, чтобы нанять тело-хранителя. И не успела… Хотя, подожди, Катюша! А ты уверена, что она их отправила?
— Ну… думаю, отправила. А что?
— Тогда почему так много осталось? Сколько же их было всего?
Мы смотрели друг на друга.
— Может, она собиралась послать их еще раз, попозже.
— Ты думаешь? Зачем?
Я пожала плечами.
— Возможно, эти оказались лишними. Или просто не успела.
— А кроме того, абсолютно ясно, что сначала нужно было обратиться к детективу. До того, а не после! — рассудительно сказала Галка.
— Мысль, конечно, здравая, но не нужно забывать, с кем имеешь дело. Женская логика — дело тонкое. Тебе ясно, а ей, может, не было ясно. Может, она думала, что у нее есть несколько дней в запасе, пока письмо дойдет.
— Идиотизм какой-то! Слушай, Катюх, а если она их все-таки не отправила? Ведь мы же не знаем наверняка. Тем более их так много.
— Сейчас сообразим. Она принесла фотографии Зинаиде на хранение, зная, что та уезжает в Италию почти на месяц. Согласись, что она не стала бы так долго тянуть. К тому времени она их уже отправила, и эти ей не были нужны. А ко мне она просто не успела…
— А кому же она их послала? Если она ничего не могла знать?
— Тем, кого знала. Тем, кого знаем мы. Володе Галкину. Мужу, который любил и ненавидел. Он не мог смириться с любовью жены к Ситникову, а тут вдруг у нее новый роман. Знаешь, Галюсь, его горе… он просто сломался. Ты много знаешь мужей, которые ломаются после смерти жены?
— Ты думаешь, это чувство вины? А у него есть машина?
— Вполне. Насчет машины не знаю. Спрошу. Вот тебе и подозреваемый номер один. И шеф Алины, обаятельный Игорь Петрович, очень непростой человек. Алина работала у него юрисконсультом. Откуда мы знаем, какой еще криминал она там обнаружила?! Он откровенно рассказал о сухом молоке, но раз была статья в газете, то об этом знали все. Вот тебе и номер два.
Потом его секретарша, милейшая женщина. Она очень подробно рассказала мне о любовнике Алины, Савике, словно подсовывая возможный мотив убийства — от руки ревнивой жены. И я готова поверить, что его оскорбленная жена вполне могла убить. А может, Алина с Савиком бежать задумали, а мадам раскрыла заговор. Чем не номер три?