ел Нобунага, заставляли его принимать необходимые меры для наведения порядка в только что завоеванных или уставших от восстаний земель. Некая форма «административного усмирения» всегда использовалась Нобунага, где бы ни появлялись его армии. Направление киндзэй храмам, святилищам или деревням обеспечивало спокойствие и стабильность, поэтому правители эпохи Сэнгоку часто прибегали к такому способу для быстрого установления административного контроля во вновь завоеванных землях. Нобунага пользовался киндзэй на протяжении всей своей жизни, и, зная места, куда он направлял эти послания, вполне можно составить карту его военной экспансии. Нобунага направлял киндзэй религиозным институтам и другим землевладельцам в столичной области, как, например, святилищу Камо в 1568 году. За три месяца до своей смерти в 1582 году он направил киндзэй большому количеству храмов и святилищ, расположенных в провинциях Каи и Синано.
Подобное «извещение о запрете» имело выгоды как для отправителя, так и для получателя. Землевладелец, как, например, святилище Кано, благодаря киндзэй получал гарантию неприкосновенности своих владений и собственности и мог продолжать выступать в качестве своеобразной местной административной власти. Нобунага же, в свою очередь, признавая старые или даруя новые привилегии, мог взамен обязать религиозные институты помочь восстановить стабильность в потревоженных войной землях, что, несомненно, играло ему на руку. Более того, храм или святилище, получившие киндзэй за его подписью, косвенным образом признавали его власть. Ведь они имели те же права, что и прежде, но теперь благодаря особому благорасположению Нобунага. И еще одним весьма важным преимуществом киндзэй было то, что они помогали наполнять сундуки даймё эпохи Сэнгоку. В 1569 году Нобунага отказался принять от Луиса Фройса десять золотых в качестве платы за киндзэй, поскольку святой отец был чужестранцем. Фройс перевел это слово как «разрешение» и объяснил одному из своих корреспондентов, что эти документы «очень небольшие и краткие, но имеют огромное значение». Киндзэй, выданный Нобунага, позволял Фройсу «находиться в Миако, где его дом не должен предоставляться на постой воинам, и с него запрещается брать уличные поборы или подати». В другой раз Нобунага вернул заплаченные за киндзэй деньги храму Киёмидзудэра[117]. Эти исключения свидетельствуют, что обычно в качестве платы за киндзэй вносилась внушительная сумма. Очевидно, что для землевладельцев было весьма накладно получать киндзэй и от Нобунага, и от сёгуна, ведь им, видимо, приходилось платить дважды. Святилище Камо получило киндзэй не только от Нобунага в 1568 году, о чем уже говорилось, но и от военного правительства, которое было подписано двумя чиновниками бакуфу. Причем киндзэй, полученный от сёгуна, практически идентичен тому, что был направлено Нобунага.
Среди документов, направленных Нобунага в этот период и адресованных тем, кто не подчинялся ему напрямую, больше всего тех, которые так или иначе касаются распоряжений сёгуна. Перед Нобунага и Ёсиаки стояла большая общая проблема: как вернуть земельные поместья их законным владельцам? Например, в 1569 году аристократ Карасумару Мицуясу (1513–1579) получил от Нобунага не менее трех писем, в которых подтверждались его права на собственность в Канмаки в провинции Сэтцу (ныне — Канмаки, город Такацуки, префектура Осака). Все три документа подтверждают, что это было решение сёгуна восстановить права Мицуясу на владения, утраченные им в последние годы. Очевидно, что роль Нобунага сводилась к тому, чтобы укрепить власть сёгуна. Третье письмо Нобунага к Мицуясу, написанное 25 сентября 1569 года, содержит твердое обещание со стороны Нобунага разобраться с теми, кто конфисковал части поместья Канмаки[118]. В другом случае Нобунага просит Ёсиаки одобрить его решение, придав ему тем самым дополнительный вес. Как уже говорилось выше, Нобунага выдал киндзэй Луису Фройсу в апреле 1569 года. А через неделю Фройс получил также киндзэй от сёгуна практически идентичного содержания, который Ёсиаки направил по просьбе Нобунага[119].
В системе двоевластия Нобунага и Ёсиаки имелся и дипломатический момент. После того как Ёсиаки стал сёгуном, он продолжал выдвигать инициативы, направленные на заключение мира между крупнейшими даймё Японии. Главным адресатом его усилий был Уэсуги Кэнсин, который вел непрерывные войны с Такэда Сингэн и Ходзё Удзиясу (1515–1571). Нобунага поддерживал эти мирные инициативы, по крайне мере формально, о чем можно судить по письмам, направленным им в 1569 году Наоэ Кагэцуна, сподвижнику Кэнсин. Нобунага написал так называемые сопроводительные письма (соэдзё), в которых просил Кагэцуна поддержать стремление сёгуна к заключению мира[120]. На основании этих сопроводительных писем можно сделать вывод, что в то время Нобунага имел власть, а Ёсиаки — авторитет. Трудно, однако, установить; действительно ли Нобунага настолько всецело поддерживал мирные инициативы сёгуна, насколько об этом можно судить по сопроводительным письмам. В любом случае, усилия Ёсиаки оказались напрасными: военное противостояние между Уэсуги, Такэда и Ходзё продолжалось вплоть до смерти последнего в 1571 году.
В целом, в 1568–1569 годах сотрудничество Нобунага и Ёсиаки было достаточно конструктивным как в военном, так и в административном отношении. Однако парадокс такого положения вещей заключался в том, что хотя Нобунага и был de facto бесспорным правителем, он понимал, что для придания легитимности его приказам и документам ему необходим авторитет Ёсиаки.
Смута годов Гэнки
Хрупкое сотрудничество меду Ёсиаки и Нобунага могло продолжаться ровно столько, сколько оба лидера были согласны мириться со сложившимся статус-кво, ведь оба стремились к тому, чтобы получить больше власти, но понимали, что сделать это можно только за счет своего союзника. Первая открытая ссора между Нобунага и сёгуном произошла в конце 1569 года. Осенью того года Нобунага начал военную кампанию против клана Китабатакэ из Исэ, старинного и вполне респектабельного рода, правившего Исэ еще с периода Нанбоку-тё (1336–1392). После длительной борьбы, в ходе которой войска Нобунага понесли большие потери, 12 ноября 1569 года он в конце концов овладел главным замком Китабатакэ Окоти. Нобунага принял сдачу Китабатакэ при условии, что его второй сын Отясэн (Ода Нобукацу) со временем станет наследником клана Китабатакэ. (Глава клана Китабатакэ Томонори (1528–1576) был убит по приказу
Нобунага в 1576 году, и Нобукацу действительно стал новым главой клана Китабатакэ.) После посещения великих святилищ Исэ Нобунага отправился в столицу, чтобы сделать доклад сёгуну. 19 ноября он прибыл Киото, но всего шесть дней спустя неожиданно вернулся в Гифу.
В дневнике «Тамонъин никки» сообщается, что причиной внезапного отъезда Нобунага стал его спор с сёгуном. Причина спора неясна до сих пор, но принято считать, что Нобунага и Ёсиаки разошлись во мнениях по поводу смещения Китабатакэ. В дошедшем до нас императорском письме имеется свидетельство тому, насколько встревожила императора эта ссора[121]. В ту зиму придворный Ямасина Токицугу отправился к Нобунага в Гифу, возможно, для того, чтобы помирить Нобунага и Ёсиаки. Такую возможность исключать нельзя, ведь незадолго до своего отъезда Токицугу имел переговоры, с Ёсиаки. Определенно можно утверждать, что Нобунага сообщил гостю по секрету, что в настоящий момент он не думает о Киото, но что он позаботится о столичных делах, когда прибудет в столицу к концу будущей весны[122]. В той поспешности, с которой Нобунага решил порвать с сёгуном, в очередной раз мы видим проявление его несдержанного характера. Уже по этому эпизоду можно сделать вывод о том, что сотрудничество Нобунага и Ёсиаки подходило к концу. В следующем году между ними вновь будет заключен мир, но Нобунага воспользуется этой возможностью, чтобы поставить Ёсиаки в заведомо невыгодное положение.
Начало 1570-х годов ознаменовалось некоторыми наиболее ожесточенными сражениями всего периода Сэнгоку. Согласно японскому традиционному календарю, 1570–1573 годы получили название «периода Гэнки». Вплоть до 1573 года Нобунага так и не смог подчинить своих противников. Однако к концу 1573 года главные враги Нобунага — Такэда Сингэн, Асакура Ёсикагэ, Адзай Нагамаса и Миёси Ёсицугу — были мертвы, а сёгун Ёсиаки оказался вынужден покинуть столицу Киото. Японские историки обычно называют войны этого периода «Смутой годов Гэнки» (Гэнки но ран).
Нобунага никогда не вел военные кампании зимой, это время года он неизменно проводил сначала в Гифу, а затем в Адзути. Зима всегда была временем восстановления сил и подготовки. Проводя зиму 1569/1570 года в Гифу, Нобунага думал о том, как ему решить две проблемы, которые могли поставить под угрозу его положение в новом году. Одна проблема была политической — сёгун Ёсиаки набирал силу и становился все более независимым. Другая — военная, связанная с даймё Асакура Ёсикагэ и триумвирами Миёси, которые так и не покорились ему. Главный дипломатический удар он нанес 27 февраля 1570 года, издав два важнейших документа.
Первый из них известен под названием «Капитуляции» («Дзёдзё»). Подобно «Постановлениям», появившимся годом ранее, «Капитуляции» подтверждались черной печатью Ёсиаки в начале текста. Пять статей документа адресовались двум людям, выполнявшим функции связных между Нобунага и Ёсиаки: Асаяма Нитидзё (умер в 1577) и Акэти Мицухидэ, и их следует интерпретировать отнюдь не как свидетельство растущего неудовольствия Нобунага в отношении Ёсиаки, связанного с тем, что тот нарушает правила поведения сёгуна, установленные в «Постановлениях». Таким образом, «Капитуляции» были нацелены на подтверждение взаимоотношений между Нобунага и Ёсиаки, свидетельством чему являлась печать Ёсиаки в начале текста