— В каком смысле?
— Открой восемьдесят седьмую страницу.
Держа книгу в одной руке, я бережно переворачиваю листы. Эми нетерпеливо притопывает, но я не хочу рисковать сокровищем с Сол-Земли. Открываю страницу восемьдесят пять. И…
— Где восемьдесят седьмая? — спрашиваю я, перелистывая туда-сюда, но на следующем листе сразу восемьдесят девятая.
— Вот именно, — широко ухмыляется Эми. Она так аккуратно вырезана, что ни за что не заметишь пропавшую страницу, если специально не ищешь.
— Это и есть подсказка? — Я вручаю книгу обратно Эми.
— Думаю, она была на той самой странице, — говорит она. — Кто-то подделал послание, которое Орион оставил в оружейной, чтобы мы бросили искать. Тот же человек, наверное, и страницу вырезал.
— Как ты ее нашла? — спрашиваю я, пытаясь припомнить, не говорил ли Орион на видео о шекспировской поэзии.
— Она была в зале художественной литературы, — отвечает Эми. — Короче, — продолжает она, стоит мне открыть рот для следующего вопроса, — важно то, что страница пропала. На ней был сонет. — Она открывает восемьдесят пятую страницу и показывает мне. — Тут двадцать девятый. — Переворачивает. — Тут тридцать первый. Значит, на недостающей должен был быть тридцатый.
Эми бросает книгу на пол, и у меня глаза на лоб лезут от такого небрежного обращения с сол-земным сокровищем. Но она не замечает — ее уже тянет к большой двери в конце коридора.
— Код должен содержать не меньше четырех символов. Попробуем 0030. — И она кивком указывает мне на дверь справа от шлюза.
— Не получится, я уверен.
В ответ Эми нажимает на клавиатуре 0030.
— Я же сказал. — Вбиваю код на другой двери, но ничего не происходит.
Эми снова поднимает книгу и рассматривает.
— Но… я была так уверена.
Заглядываю ей через плечо.
— Откуда ты взяла, что они пронумерованы? Там же буквы стоят, а не числа.
— Это римские цифры, — говорит Эми пренебрежительно и вдруг, опустив книгу, смотрит мне в глаза. — Это римские цифры. Надо пробовать не 0030, надо пробовать XXX. И ноль вначале, чтобы было четыре символа.
Она бросается к клавиатуре и нажимает 0XXX.
Дверь не открывается.
— Почему римляне использовали буквы вместо цифр? — спрашиваю я.
Она вопрос пропускает мимо ушей.
— Попробуй тот замок. — И шагает к моей двери.
— Ты зря возлагаешь на Ориона какие-то надежды, у него с головой было не в порядке. И вся эта беготня с подсказками — полный бред.
— Просто. Вбей. Код.
Закатываю глаза и нажимаю на клавиатуре 0XXX.
Би-и-ип! Щелк.
— Космос побери, — вырывается у меня полуизумленно-полувосхищенно.
36. Эми
Дверь открывается, и, только сделав судорожный вдох, я понимаю, что до этого затаила дыхание. Несмотря на всю уверенность, мне едва верится, что у нас получилось.
В стене, в специальных углублениях, помещаются десять скафандров. На полу, вокруг массивных сапог, лежат свернутые трубки и провода, а на полках наверху — шлемы, которые, несмотря на тонкий слой пыли, поблескивают зеркальным блеском.
Старший бросается внутрь и хватается за ближайший скафандр. С виду он похож на бумажный пакет, но в руках скользит, как шелк. За шелковистым костюмом виднеются более сложные части, напоминающие пластиковые доспехи.
— Ты умеешь их использовать? — с сияющими глазами оборачивается ко мне Старший.
— С чего ты взял? — изумляюсь.
— Ты с Сол-Земли. Их же там сделали.
У меня вырывается горький, лающий смешок.
— Весь корабль на Сол-Земле сделали, это не значит, что я хоть что-то о нем знаю!
— Но…
— Тут есть инструкция, — говорю я. На стене висит массивный экран в металлической раме, подключенный к спиральному кабелю. Может быть, когда-то на нем были видеоинструкции или интерактивное руководство по применению, но кабель истерт, а стекло пошло трещинами. Однако рядом с ним лежит толстая черная книга. Хорошо, что сломать книгу довольно сложно. Беру ее и открываю первую страницу. Две трети написаны на незнакомых языках. Единственная понятная часть так сложна, что у меня глаза косить начинают. Но в конце обнаруживается иллюстрированная пошаговая инструкция к скафандрам. Видимо, создатели перестраховались на случай, если речь жителей корабля будет сильно отличаться от нашей или еще что-нибудь пойдет не так.
Отдав руководство Старшему, я замечаю, что оно лежало на другой книге.
— Что там? — спрашивает он, хотя видно, что его внимание полностью поглощено инструкцией.
— «Маленький принц», — читаю я название. Книжка настолько миниатюрная, что из-под первой ее было совсем не видно. Наверное, это еще один привет от Ориона? Открываю страницу с загнутым уголком. Цвета поблекли, но иллюстрацию все же можно разобрать: огромный король в расшитой звездами мантии сидит на крошечной планете.
Ниже несколько раз обведена одна из строк.
«Не люблю я выносить смертные приговоры, — сказал Маленький принц».[2]
— Жутковато, — бормочу я. Мне вспоминается собственная вчерашняя угроза. Наверняка Маленькому принцу никогда не встречались люди вроде Лютора. Поднимаю взгляд. Надо ему сказать. Но… попозже.
В книге обнаруживается сложенный лист бумаги. Когда я его разворачиваю, у меня руки трясутся — бумага на ощупь знакомая, плотная и гладкая.
Тридцатый сонет, потерянная подсказка. Или украденная?
Текст стихотворения весь исчеркан, снизу приписка.
— Смотри-ка, — поворачиваюсь я к Старшему.
Если когда-то его и волновали все эти подсказки, то сейчас уж точно нет. Он полностью поглощен скафандрами. Ухмыляюсь; он выглядит, как Ребенок, которому разрешили выбрать в магазине любое мороженое, какое он только захочет.
Аккуратно засовываю страницу в карман и возвращаюсь к инструкции. Ясное дело, Старшему плевать на старые книги и тайные послания, когда перед глазами скафандры.
— Есть два вида: один — для длительного пребывания, другой — для краткого. Коричневые меньше и проще в эксплуатации, но их можно использовать не больше двух часов.
— Отлично, — говорит Старший, шагая к углублениям и выбирая скафандр. Тот не коричневый, как на картинке, а скорее бронзовый. В тусклом свете помещения он поблескивает, и стоит Старшему взять его в руки, как к блеску прибавляется мельтешение пыли.
— Скафандры для краткого пребывания состоят из нижнего слоя, защищающего от внешних воздействий и опасных температур, — продолжаю я. — Следом надевается второй слой, обеспечивающий изоляцию и более высокий уровень защиты. Он, кажется, сам регулируется. Потом сверху прилаживаются перчатки и сапоги. Выглядит до смешного просто. Мне казалось, скафандры должны быть адски сложно устроены.
— Другие, которые для длительного пребывания, выглядят посложнее. Но если Орион говорил правду, если проблема очевидна, мне должно хватить простого, — говорит Старший. — Поможешь?
Его одежда уже кучкой лежит на полу, а сам он натягивает бронзовую поддевку.
— Э-э-э… нет. Нет, — шагаю к нему я.
— Что?
— НЕТ. Ты туда не полезешь. Ни в коем случае. У нас только и есть, что тонюсенький костюм и инструкция с картинками. Нет.
— Эми, ведь…
— НЕТ.
— Но…
— Ты что, забыл, что случилось с Харли? Космос тебе не поля на уровне фермеров! Там. Можно. Умереть. А это? — ущипнув, оттягиваю шелковистую ткань и отпускаю. — Этого недостаточно. Нельзя просто нацепить костюм и выпрыгнуть с корабля!
Старший смотрит на меня с досадой, как ребенок на слишком строгую мамашу. Мне плевать. Шагаю ближе.
— Тобой нельзя рисковать!
— Помнишь видео? — тихо отзывается он. — Это единственный способ выяснить, что хотел сказать Орион.
— Ты же говорил, что он просто псих.
— Да, но…
— К тому же над последней записью, скорее всего, поработали. Кто-то не хотел, чтобы мы нашли скафандры и…
— Но Эми, — перебивает Старший. — Скафандры!
Он никак не может унять радость при мысли об открытом космосе… а я не могу унять страх.
— Они ничего не меняют! — Но я не права. Они меняют все. — Давай я пойду, — шепчу я. — Или кто-нибудь еще. Мы не можем рисковать тобой.
Старший улыбается широкой, беззаботной Улыбкой, и я в самом деле чувствую себя как мамаша, на глазах у которой ребенок суется в огонь.
— Как трогательно. Так, значит, я для тебя все-таки что-то значу.
У меня отпадает челюсть.
— Идиот. Конечно, значишь.
Он быстро наклоняется и целует меня в лоб.
— Тогда помоги надеть костюм.
У меня вырывается рычание… но разве его остановишь. По крайней мере, я могу обеспечить ему хоть какую-то безопасность. Беру две половинки нагрудника, чувствуя себя дамой, одевающей своего рыцаря в доспехи — как в одном фильме, который давным-давно видела на Сол… на Земле. Дама засунула ему под броню платочек в знак своей любви. У меня платочка нет, да и я даже не уверена, что люблю Старшего, но ремни затягиваю так туго, что он протестующе мычит.
Постоянно сверяюсь с инструкцией. Кажется странным, что для выхода в открытый космос достаточно нацепить бронзовые подштанники и пластиковый панцирь. Конечно, скафандры прошли долгий путь от пухлых белых зефирин XX века, но эта тоненькая пижама кажется смехотворной. Хотя вообще-то еще до запуска «Годспида» на информационных видеороликах люди носили точно такие же скафандры.
Старший по очереди засовывает ноги в сапоги. Они доходят ему до середины икр и автоматически регулируются, когда я нажимаю кнопку. Старший ковыляет в центр комнаты и поворачивается.
— Выглядит надежно, — признаю я, оглядев его.
— Остались только шлем и ранец, — говорит он и тянется за шлемом.
— Сначала это. — Помогаю ему продеть руки в ремни, и ранец тут же щелкает, закрепляясь в пазах на жесткой оболочке скафандра.
Подключаю провода в разъемы у него на плече.
— Это ППЖО, первичная подсистема жизнеобеспечения, — говорю я, вставляя трубки в основание шлема. — В общем и целом, делает все, что нужно: доставляет кислород, выводит углекислый газ, регулирует давление и так далее.