Человек, который понимает оба подхода, становится невыбирающим. Он не оптимист и не пессимист. И вы не найдете его ни в одной из комнат. Вы не увидите его несчастным, и вы не увидите его в состоянии чрезмерного энтузиазма. Это цель будд: они не в агонии и не в экстазе. Они не знают никакого волнения; они просто в молчании, в покое. Именно в этом состоит блаженство, сат-чит-ананд. Блаженство – это не счастье, потому что в счастье есть определенное волнение – счастье лихорадочно. Рано или поздно вы от него устанете, оно не естественно. Рано или поздно вам придется оставить его, придется стать несчастным. Блаженство – ни то, ни другое; оно не отрицательно и не положительно. Оно трансцендентно. Оно за пределами двойственности. Человек блаженства остается в покое, в молчании, в равновесии. Что бы ни случилось, хорошее или плохое, он принимает все, потому что он знает, что жизнь – это все.
Это настоящий человек. У него нет никакого подхода к жизни. Если ты долго был пессимистом, очень легко стать оптимистом: однажды ты сознаешь, что напрасно живешь в несчастье, в страдании, и ты изменяешь свою роль. Ты становишься оптимистом. Но так ты просто переходишь из одной крайности в другую.
Позвольте рассказать вам анекдот.
Мулла Насреддин пришел в большой магазин, чтобы купить чулки для своей жены. По неосторожности он попал в давку у прилавка, где была распродажа. Он оказался в самой гуще обезумевших женщин, которые толкали его и наступали ему на ноги. Мулла терпел, сколько мог, но потом, пригнув голову и расставив локти, стал расталкивать толпу.
– Эй вы! – вскрикнула одна из женщин. – Вы что, не можете вести себя как джентльмен?
– Нет! – сказал Насреддин. – Я вел себя как джентльмен целый час. Теперь я веду себя как леди.
В какой-то момент человеку надоедает одна и та же роль. Пессимист однажды сознает: «Зачем? Зачем видеть темную сторону? Зачем считать шипы вместо роз?» Он забывает про шипы, он начинает считать розы, но то и другое – полуправда. Он переместился от одной полуправды к другой. Целое остается так же далеко, как и раньше.
Розовый куст – это и шипы, и розы одновременно. Они существуют вместе. Они не против друг друга, они не враги. Фактически, шипы охраняют розы. Все они часть розового куста, его существа. И так же в жизни. Хорошее и плохое существуют вместе, рождение и смерть существуют вместе. Настоящее понимание – это когда ты понимаешь эту полярность. И, понимая ее, ты выходишь за ее пределы. Тогда наступает покой – потому что нет причины для счастья и нет причины для страдания.
Помни: если ты счастлив, где-то в глубине бессознательного ты по-прежнему несешь возможность страдания, потому что счастье возможно, только если есть страдание. Обе эти возможности существуют вместе. Их нельзя разделить. Это две стороны одной монеты. И если ты выбросишь одну сторону монеты, ты выбросишь и другую. Если ты сохранишь одну сторону монеты, сохранится и другая. Если на уровне сознательного ума ты станешь пессимистом, то будешь оптимистом в своем бессознательном. Если ты оптимист на сознательном уровне, то будешь пессимистом в бессознательном.
Счастье, страдание – они существуют вместе. Ты можешь в любой момент изменить свою роль. И люди продолжают изменять свои роли: утром вы оптимисты, к вечеру – пессимисты. Именно поэтому нищие ходят просить милостыню утром – утро делает многих людей оптимистами. К вечеру человек успевает узнать жизнь, и он становится более пессимистичным – усталым, злым, разочарованным. Вечером нищие не ходят просить милостыню – кто им подаст? Утром люди более открыты, утреннее солнце снова дарит надежду. Ночь прошла: «Может быть, сегодня что-нибудь случится». Утром люди настроены более позитивно. К вечеру они превращаются в пессимистов.
В течение одного дня ваша роль меняется много раз. Будь немного внимательнее, и ты увидишь. Минуту назад ты был оптимистом, в следующую минуту становишься пессимистом. Любая мелочь: перемена погоды, перемена в отношениях, чей-то случайный жест – может заставить тебя изменить свою роль. Ты никогда не замечал? Ты сидишь и грустишь, и вдруг кто-то пришел, и этот «кто-то» – веселый человек – он смеется и шутит, – и ты забываешь свою грусть и тоже начинаешь смеяться. Ты смеялся, но пришли другие друзья, которым грустно, и ты перенимаешь их настроение…
Насколько я вижу, каждый человек рождается с обеими возможностями. Вы должны выйти за пределы обеих, вы должны увидеть тщетность обеих. Именно это и есть состояние тишины – полное отсутствие двойственности. Поэтому, пожалуйста, избегайте крайностей. Их следует всегда избегать, потому что крайности лежат в основе всякой неправды. Собственно говоря, в мире нет лжи; есть только правда и полуправда. Все полуправды – ложь. Правда же целостна.
Ум склонен всегда двигаться к крайности – вы то поднимаетесь высоко на вершину, то спускаетесь на самое дно: вверх-вниз, вверх-вниз. Вы живете как игрушка йо-йо и никогда не сознаете, что обе крайности бесполезны. Как маятник в старинных часах, вы раскачиваетесь от одной крайней точки к другой. Как только маятник останавливается посередине, часы останавливаются. Как только вы останавливаетесь посередине, время исчезает. Тогда вы больше не часть этого мира. Часы остановились… теперь вы – часть вечности.
Посмотрите, как качается маятник – влево-вправо, влево-вправо. Происходит очень странная вещь. Когда маятник движется вправо, вам кажется, что он движется вправо. Но спросите экспертов по механике: они скажут, что, когда маятник движется вправо, он приобретает инерцию для движения влево; когда он движется влево, он приобретает инерцию для движения вправо. Поэтому, когда вы несчастливы, вы приобретаете инерцию для того, чтобы быть счастливым. Когда вы счастливы, вы приобретаете инерцию для того, чтобы быть несчастным. Когда вы любите, вы приобретаете инерцию, чтобы ненавидеть, а когда ненавидите – чтобы любить.
Как только вы понимаете этот тонкий механизм – понимаете, что ум склонен всегда двигаться к крайностям, – вы перестаете сотрудничать с умом. Пессимист и оптимист, они оба – внутри ума; настоящий человек понимания – за пределами ума.
Это случилось…
Мулла Насреддин хотел устроиться на работу в большой магазин. Друзья сказали ему, что в этом магазине на работу берут только католиков, – такие условия, – и если он хочет получить эту работу, он должен сказать, что он католик.
Насреддин подал заявление, и заведующий кадрами спросил Муллу:
– К какой церкви вы принадлежите?
– К католической! – ответил Насреддин. – И в моей семье все как один католики. Скажу вам больше, сэр: мой отец – священник, а мать – монахиня!
По максимуму!
Не забывай: надо остановиться посередине.
Это принесет равновесие, это принесет центрированность.
Впервые ты будешь спокоен и собран, и ты сможешь принять и то, и другое. Твоя способность принимать станет тотальной. Ты не будешь злиться из-за того, что существуют шипы, и не будешь терять голову от радости, потому что существуют розы. Ты будешь понимать, что и то и другое есть, и то и другое хорошо, и то и другое необходимо. Но ты останешься невозмутимым, незатронутым – тебя не тронут ни шипы, ни розы. Это и есть цель.
Второй вопрос:
Ошо, мне отчаянно не хватает доверия, и я страдаю оттого, что не могу верить. Где мне найти храбрость, чтобы верить своему убийце?
Люди, которые верят себе, верят другим. Люди, которые не верят себе, не могут верить никому. Доверие к другим возникает из доверия к себе. Если ты не веришь себе, ты не можешь верить мне – и не можешь верить никому другому. Если ты сам себе не веришь, как ты можешь верить своему доверию? Это твое доверие. Ты можешь доверять мне, но это твое доверие – ты доверяешь мне и не доверяешь себе… Это вопрос не ко мне, это вопрос к тебе. Кто те люди, которые не могут доверять самим себе? Что-то в их жизни было не так.
Прежде всего, у этих людей слишком негативный взгляд на самих себя, негативное самоощущение, они осуждают себя. Они всегда чувствуют себя виноватыми, всегда чувствуют себя «неправильными». Они всегда защищаются и пытаются доказать, что они «правильные», но глубоко внутри чувствуют себя неправильными. Это люди, которые так или иначе были лишены атмосферы любви.
Психологи говорят, что если человек не может доверять самому себе, значит, у него есть глубоко укоренившаяся проблема, связанная с матерью. Значит, что-то в отношениях матери и ребенка сложилось не так, как должно было. Потому что мать – это первый человек в жизни каждого ребенка, первый опыт ребенка; если мать доверяет ребенку, если мать любит ребенка, ребенок начинает любить мать и доверять матери. Благодаря матери ребенок познает окружающий мир. Благодаря матери открывается его окно в мир, тот вход, через который он попадает в существование. И постепенно, если в отношениях матери и ребенка есть любовь, отзывчивость, глубокая нежность, глубокая общность энергий, цветение… тогда ребенок может начать доверять и другим людям. Потому что он знает, что если первый опыт был прекрасным, то нет оснований думать, что следующий опыт таким не будет. Есть все причины верить, что весь мир прекрасен.
Если в детстве вас окружала атмосфера тепла и любви, вы станете духовным человеком, и будет доверие. Вы будете верить людям. Доверие станет вашим естественным качеством. Вы не будете заранее сомневаться, если только какой-то человек специально не постарается внушить вам недоверие – только тогда вы перестанете ему доверять. Но это недоверие будет исключением. Один человек обманывает вас и старается разрушить ваше доверие; может быть, доверие к этому человеку будет разрушено, но вы не перестанете доверять всему человечеству. Вы скажете: «Это только один человек, а людей миллионы. Разве можно из-за одного человека терять доверие ко всем людям?» Но если первичного, изначального доверия нет, если между вами и вашей матерью был какой-то разлад, тогда недоверие станет вашим качеством, вашей основой. Тогда недоверие станет вашим естественным, обычным состоянием. Даже если для этого не будет причин. Вы не сможете доверять людям, а если кто-то захочет, чтобы вы ему поверили, ему придется над этим потрудиться, ему придется очень постараться. И даже тогда вы будете доверять этому человеку только на определенных условиях. Даже тогда ваше доверие не будет всеобъемлющим. Оно будет очень узким, оно будет сосредоточено на одном человеке.