Но никто не спрашивает
О почерневшей луне
В самый темный день месяца.
Кто сможет сделать так,
Чтобы луна взошла в небе
В самую темную ночь,
Тот вправе требовать
Славы трех миров —
Небес, земли и иных сфер.
«Тот, кто сможет сделать так, чтобы луна взошла в небе в самую темную ночь…» – так баулы описывают любовь. Любящий может создавать жизнь из смерти, он может совершить это чудо. Он может сделать так, чтобы луна взошла в небе в самую темную ночь. Именно поэтому любить – это так страшно. Я вижу тысячи людей, которые дрожат от страха, оказавшись на пороге любви. Почему любить так страшно?
Эрих Фромм написал прекрасную книгу, в которой он говорит о любви и называет ее одним из самых рискованных поступков, одной из самых больших опасностей. Человечество испытывает величайший страх перед любовью. Люди говорят о любви – они могут говорить, просто чтобы обмануть самих себя. Их разговоры могут быть просто суррогатом, дающим им ощущение любви. Но они боятся любить. Любить страшно, потому что любовь есть смерть. Ваше эго должно быть совершенно отброшено, уничтожено полностью. Это самоубийство. Страх естествен, но если вам хватит храбрости переступить через него, если вы сможете вынести на своих плечах крест любви, воскресение придет. Вы рождаетесь, как только отбрасываете эго.
Тот, кто знает подлинную любовь,
Ничего не боится.
Он предан одной только любви
В ее собственной форме,
Живой перед его глазами,
И счастье – его дом.
Усыпляя страсть страстью,
Он врывается в сердце Бога,
Вспенивающее все сердца,
И он находит себя
В бессмертной любви.
Пусть твое сердце
Станет домом уютным
Для человека твоего сердца.
Смотри глазами любви.
И ты увидишь их мерцание
В переменчивом зеркале.
Минута убегает за минутой,
И прерывается игра
В песочнице Земли.
Оставь свои поиски и приди
На карнавал любви.
Оставь свои поиски и приди
На карнавал любви…
Баулы говорят, что интеллектуальные поиски не помогут. «Приди на карнавал любви», – это и есть молитва, это и есть поклонение.
Радуйтесь, празднуйте, пойте, танцуйте. Позвольте богу играть через вас. Пусть игра будет вашей единственной молитвой. Пусть радость будет вашим единственным поклонением.
Достаточно на сегодня.
Глава 16Сейчас – вне времени
Первый вопрос:
Ошо, как мне молиться? Я не знаю, как правильно выразить в молитве ту любовь, которую я чувствую.
Молитва – это не техника, не ритуал, не формальность. Молитва не может совершаться по какому-то образцу. Молитва – это спонтанный отклик сердца. Не спрашивай как – потому что никакого «как» нет и не может быть. Что бы ни пришло в это мгновение, то и будет правильно. Если приходят слезы – хорошо. Если ты поешь – хорошо. Если ты танцуешь – хорошо. Если ничего не приходит и ты просто сидишь в молчании – хорошо. Потому что важна не форма, а содержание. Иногда молитвенно молчание, иногда молитвенна песня. Все зависит от тебя, все зависит от твоего сердца.
Если я скажу, что надо петь, и ты будешь петь, потому что я так сказал, твоя молитва с самого начала будет фальшивой. Слушай свое сердце, чувствуй момент и позволь всему случаться – тогда, что бы ни произошло, это будет правильно. Иногда ничего не случается – но это именно то, что случается. Ты не навязываешь свою волю. Когда ты спрашиваешь «как», тем самым ты пытаешься навязать свою волю, пытаешься планировать. Именно так молитва теряется. Именно так церкви и религии становятся обрядовыми, ритуальными. Они определяют молитву, устанавливают форму – официальную форму, утвержденную версию. Но как можно утвердить молитву? Как может кто-то дать тебе официальную версию молитвы?
Молитва должна возникнуть в тебе, она должна расцвести в тебе. И в каждый момент молитва особенная, в каждом настроении молитва своя. Никто не знает, что случится в твоем внутреннем мире завтра утром. Как это может быть заготовлено? Заготовленная молитва будет ложной, фальшивой – вот единственное, что несомненно. Молитва, совершенная с помощью ритуала, перестает быть молитвой – это абсолютно точно. Неформальный, спонтанный порыв – вот что такое молитва.
Может быть, иногда тебе очень грустно – но грусть тоже принадлежит богу. Грусть тоже божественна. Необязательно всегда быть счастливым. Тогда твоей молитвой будет грусть. Тогда пусть твое сердце плачет, пусть в твоих глазах будут слезы. Тогда принеси богу свою грусть. Все, что у тебя на сердце, – принеси это к ногам божественного: радость, грусть или даже гнев и злость.
Иногда надо рассердиться на бога. Если ты не можешь рассердиться на бога, ты еще не узнал любви. Иногда в человеке ничего нет, кроме гнева. Тогда пусть твоей молитвой будет гнев. Поссорься с богом: он – твой, ты – его, и любовь не знает формальностей. Любовь может выдержать любую ссору. А если любовь не выдерживает ссор, это не любовь.
Иногда тебе не захочется молиться, пусть это и будет твоей молитвой. Скажи богу: «Обойдешься! У меня нет настроения. Посмотри, что ты наделал! И после этого я должен молиться?!» Но пусть это будет спонтанным движением сердца.
Никогда не лукавь с богом, потому что его невозможно обмануть. Если ты не искренен – глубоко внутри ты недоволен, а на поверхности молишься, – бог увидит твое недовольство, а не молитву. Ты сфальшивил. Он смотрит тебе прямо в сердце. Кого ты пытаешься обмануть? Улыбка на твоем лице не обманет бога, он узнает всю правду. Он может знать только правду, лжи для него не существует. Поэтому пусть в молитве будет правда. Просто выскажи ему свою правду – что сегодня ты сердит, сердит на его мир, сердит на него, сердит на жизнь: «Я ее ненавижу! И я не могу молиться, поэтому сегодня молитвы не будет – обойдешься. Я страдаю, пострадай и ты».
Говори с ним так, как ты говоришь со своей женщиной, с другом, с матерью. Говори с ним, как ты говоришь с маленьким ребенком.
Я гостил в одной семье; мать велела маленькому сыну молиться… Ему было очень интересно, ему не хотелось спать, ему хотелось еще немного побыть со мной. Но в семье поддерживалась дисциплина, и ему сказали:
– Уже девять часов. Тебе пора в постель. И не забудь помолиться.
Мальчик рассердился, и я это заметил. Он ушел в свою комнату. Я пошел за ним, чтобы узнать, как он будет молиться, и я услышал, как он говорит в темноте:
– Господи, сделай так, чтобы плохие люди стали хорошими, а хорошие люди – хорошо себя вели.
Он знает, что его мама хорошая, его папа хороший, но ведут они себя нехорошо.
Я слышал о другом ребенке. Он ночевал с родителями в гостинице, и в первую ночь он стал молиться… Он всегда засыпал при свете лампы, но теперь света не было, электричество отключилось. Пока он молился, электричество отключилось. И он сказал матери:
– Можно, я помолюсь получше? Потому что ночью будет очень темно.
Сначала он молился просто так, между прочим, но теперь очень темно, свет не горит, и ему страшнее. Поэтому он говорит:
– Можно мне еще помолиться? Я хочу пойти и помолиться получше, потому что теперь мне страшнее.
Послушай, как молятся дети, и будь ребенком.
Все религии называют Бога отцом. Но акцент стоило бы сделать на том, что человек – это ребенок! Таков настоящий смысл, когда мы называем Бога отцом. Но мы забываем. Бога называют отцом, но мы не его дети. Какая разница, отец он или не отец? Просто будь ребенком – спонтанным, искренним, настоящим. И не спрашивай меня, и не спрашивай никого другого, как молиться. Пусть все решает момент, пусть момент будет решающим; твоей молитвой должна быть правда момента.
Вот мой ответ: твоей молитвой должна быть правда момента, какой бы она ни была, безотносительно, безусловно. И как только ты позволишь этой правде момента овладеть собой, ты начнешь расти, и ты узнаешь невыразимую красоту молитвы. Ты вошел, ты стал на путь. Но если ты просто будешь повторять определенную молитву, применять технику, тогда ты все упустишь. Ты никогда не найдешь путь, ты пройдешь мимо.
Второй вопрос:
Ошо, я неустанно молюсь о том, чтобы украсть твое просветление. Пожалуйста, Ошо, хотя бы благослови меня, чтобы моя молитва была более живой и интенсивной.
Это прекрасно.
Ученик должен многое украсть у мастера, потому что есть некоторые вещи, которые нельзя дать… их можно только взять – я не могу их дать. Природа этих вещей такова, что их нельзя дать. Но вы можете их взять. Ученик должен многое украсть у мастера. Это очень важный вопрос.
И я благословляю тебя.
Но одной молитвы будет мало, потому что молитва принадлежит одному пути, а просветление – другому. Молитва принадлежит пути верующего, бхакты, суфия. Он говорит: «Я не хочу просветления. Я хочу всегда играть с тобой, о господь – в тысячу и одну игру, в тысяче и одном мире, в тысяче и одной жизни. Я не хочу прекращать игру, не хочу покидать эту лилу, она прекрасна. Я хочу в ней участвовать. Сделай меня достойным, чтобы я мог всегда быть здесь и сейчас – и вечно играть с тобой в прятки».
Молитва принадлежит пути верующего, пути влюбленного. Влюбленный дорожит цепями любви, он не пытается от них освободиться. Он молится только об одном: чтобы бог счел его достойным своей игры и продолжал играть с ним. Эта игра прекрасна; он не просит свободы.
Слово «просветление» принадлежит пути медитации. Медитирующий говорит: «Хватит! Я долго страдал, теперь позволь мне быть свободным». Фактически, он не может ничего просить. Он пытается, но не может молиться – потому что для искателя на пути медитации даже молитва будет цепями. Махавира никогда не молился, Будда никогда не молился. Молитва была бессмысленной для Будды, он всеми силами старался освободиться от нее. Так что, если ты хочешь просветления, не молись, потому что молитва рождает рабство. Это самая утонченная форма любви. Это золотые цепи, но это цепи. Если таков твой выбор – хорошо. Но тогда просветление будет неправильным словом.