зависит моё будущее. Отзывчивые преподы, конечно же, пошли на уступки. Ведь в пример я ставила нашего нынешнего капитана станции «Астрея», Эльвиру Августовну Трофимову. Суровая леди дослужилась до капитана совсем недавно, и тут же вступила на должность хозяйки станции. Это был фурор, и многие женщины восхищались отважной дамой. А я нет. Если бы я стала капитаном станции, то первое, что сделала бы, сдвинула эту разваливающуюся громадину по орбите чуть выше. Сила притяжения планеты Астрея начинала тяготеть над изношенным железом, от чего и происходили неполадки из-за перегрузок в сети.
— Уровень пройден, — объявила установка, и кресло встало в исходное положение, а я замерла с открытым ртом.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы мозг переварил информацию. Я смотрела на таблицу результатов и готова была взорваться от бешенства.
— Мистер Мюррей, кто посмел сидеть в моём кресле! — выкрикнула я, тыча пальцем в монитор, где белым по черному было написано, что первое место занимает некий Дракон.
Спрыгнув на пол, я прошлась по проходу, не обращая внимания на других игроков, которые просили не отвлекать их криком. Да пошли они! Сидят, деньги просаживают в своих азартных играх, мечтая разбогатеть в один момент.
Старик Эдвин, хмуря брови, дождался, когда я подойду к его столу.
— Мария, что ты расшумелась? — чуть скрипучий старческий голос не мог меня обмануть. Он, кажется, меня испугался. Я постыдилась своего напора. Старик Мюррей в своей застиранной куртке с логотипом названия игрового зала на груди и кепке, прикрывающей седые всклокоченные волосы, смотрелся жалко.
— Кто играл на моём тренажёре? — уже спокойнее спросила у него, не повышая голоса.
Мистер Мюррей моргнул, задумавшись. Затем опустил голову, что-то выискивая в мониторе. Я, опираясь руками о стол, нагнулась, чтобы своими глазами увидеть, что это за Дракон такой. Что это за смертник, решившийся обойти меня на моём же тренажёре и отрыв-то какой — в пять минут. Он что, метеор? Я столько лет ставила рекорды скорости, сверяясь с данными лучших пилотов, обгоняя их! А тут нашёлся какой-то прыткий, обогнавший меня!
— А да, да, да. Вчера глубокой ночью приходил манаукец. Точно-точно, он на твоём тренажёре недолго и посидел, я думал, что он проиграл и быстро сдался.
Я же с открытым ртом смотрела на великана, который своей макушкой чуть не задел камеры видео наблюдения. Подняв голову, прикинула, какой высоты зал — чуть больше двух метров. Для стандартного землянина нормальная высота, головой в проём никто не врезался, а вот для манаукца критично. Правда, и камера висела не под потолком, а чуть ниже, сантиметров на пятьдесят, и пряталась за грамотами старика. Может, и не так высок этот манаукец.
— А что у него за дурацкий ник — Дракон?
Возмутилась я, хотя было вообще непонятно, что манаукец забыл в игровом зале землян? Сюда даже нонарцы и те не заглядывают, не говоря уж об унжирцах, которым азартные игры вообще неинтересны.
Мюррей рассмеялся, укоризненно шепнув:
— Твоя Маруся ничем не лучше. Что это за ник такой?
Я обиделась. Отстранилась от стола старика, сложив руки на груди.
— Вообще-то, это моё имя. И если этот Дракон ещё раз заявится, так и передайте ему, чтобы запомнил его. Я переплюну его рекорд.
Затем запоздало я вспомнила, что хоть дедушка Эдвин и делает мне скидки, но кредиток у меня больше не было.
— Правда, не сегодня, но завтра я точно его сделаю. Пообещайте мне, мистер Мюррей.
— Как скажешь, милая, — снисходительно, но не обидно заверил Эдвин. — Я, правда, не знал, что тебя зовут Маруся, все Марией зовут.
— Так это ласкательное имя от Марии.
— Да? Удивительно, я считал, что Мари ласкательное.
— Моя мама меня называет Маруся, — доверительно произнесла, чувствуя заинтересованные взгляды затылком.
Вот чем мне не нравятся парни этого заведения: сидят, уши греют, а трусы по натуре. Ещё ни один не осмелился со мной познакомиться. А я, может, только этого и жду. Вон даже сказала, как меня зовут, а хоть бы кто почесался. Поглядывают украдкой, а свои трясущиеся пальчики от пультов не отпускают. Мама права, говоря, чтобы я не знакомилась в таких заведениях, как это, с парнями. Здесь только неудачники прожигали свои жизни, которые сами не умеют зарабатывать, а просиживают всё до последней кредитки. Но всё же, порой хочется завести дружбу.
Я вернулась за игровой картой, которую забыла в тренажёре, затем опять подошла к столу старика и передала ему.
— Я документы подала в лётную школу, — похвасталась перед мистером Мюрреем. — Через месяц сдаю выпускные экзамены и улечу учиться.
— Молодец, милая. Ты настоящая дочь своего отца. Эмет тоже был очень целеустремлённым человеком и хорошим другом.
Дедушка Мюррей хоть и был знаком с отцом номинально, но всегда хвалил его, а мне было приятно, что ещё кто-то помнит о нём. Кроме моей мамы. Та, конечно же, каждый день, каждую минуту помнит и продолжает любить. Я же стараюсь соответствовать такому отважному отцу. Жаль, что у меня нет друзей, поэтому и делюсь наболевшим и своими достижениями со стариком, который за столько лет стал родным и любимым.
— Ты как время найдёшь, не могла бы посмотреть пятый аппарат, — старик указал в дальний угол.
Там стояли «однорукие бандиты». Я взглянула на экран коммуникатора, чтобы узнать сколько времени. Грустно вздохнула. Старик надеялся, что я ему помогу, ведь лучше меня никто не разбирался в технике.
— Хорошо. Полчасика у меня ещё есть, — сдалась я, надеясь, что мама не будет ругаться, если я опоздаю.
Основную работу я помогла ей уже сделать. Сегодня полночи буду разгребать посуду после банкета. Да и дедушка Эдвин никогда не обижал с оплатой. И если я ему сейчас помогу, то завтра у меня будет больше шансов вернуть лидерство на тренажёре. Я покажу залётном манаукцу, что лучше Маруси нет пилотов на станции «Астрея»!
Яндор
Вернувшись домой после долгого отсутствия, порой понимаешь, что всё совершенно чуждо. То, что раньше радовало глаз, было чем-то стоящим и важным, потеряло свою ценность. Ян оглядывал свою детскую комнату, в которой уже не был больше восьми лет. О Он и забыл, как она выглядела. Интерьер здесь не менялся с тех самых пор, как с ним в семилетнем возрасте произошло несчастье. Синие стены, увешанные плакатами и постерами с супергероями из детских фильмов. Под потолком висели модели истребителей, космических кораблей разных рас. Сам потолок был звёздным полотном, где теснились яркие созвездия и спирали галактик. Ян пытался вспомнить свои детские мечты. Мальчик, прикованный к кровати, грезил звёздами и полётами на край галактики, туда, где только неизвестность и опасность. Природная отвага звала его испытать себя.
Мог ли Ян простить отца за то решение, которое ввергло парня в кромешный ад постоянной боли? Четыре года унжирские врачи испытывали на манаукском подростке свои новые разработки. Эти прекрасные на вид создания были сущими демонами. Они с безразличием резали мальчика лазерами, чтобы добраться до сломанных и неправильно сросшихся костей позвоночника. Тела манаукцев сопротивлялись внедрению инородных тел, и живые ткани быстро сращивались. Именно благодаря этим свойствам организма юноше не могли помочь на Манауке, тамошние врачи просто не имели подобной практики.
Ян разучился плакать, резко став взрослым. На операционном столе он тысячу раз умирал и столько же воскресал. Он разучился чувствовать, превратившись в кусок мяса для опытов унжирцев. Они поставили мальчика на ноги, но только Ян знал, чего это ему стоило. Затем были четыре года адаптации. Он заново учился ходить, сидеть, держать ложку, писать. Он больше не жаловался отцу, зная, что тот останется глух к его мольбам и слезам. Мать за все восемь лет ни разу не приходила к своему сыну, чтобы не рвать душу ни себе, ни Яну.
Оглядывая свою комнату, двадцатилетний Шалорт пытался вспомнить, как любил когда-то родителей, которые предали его. Они столько подарили ему игрушек, которые до сих пор лежали на своих местах. Ян брал их в руки, разглядывал и ничего не испытывал. Вновь подняв взгляд на плакаты, он опустился на кровать, которая теперь была ему мала.
Мог ли он, лёжа на этой кровати и глядя на своих вымышленных друзей, мечтать о том, что сможет ходить? Хотя бы ходить. Унжирцы сотворили с ним невозможное. Грустно усмехнувшись, Ян рассматривал звёзды на потолке, зарываясь в густые чёрные волосы пальцами. Он теперь не просто ходил, а стал полноценным членом общества. Ян за пару лет нагнал своих сверстников, восполнив пробелы в образовании, и даже окончил лётную школу. Отец сам принимал у него экзамен и определил дальнейшую судьбу.
Скоро вступительные экзамены в Шерридановскую академию ущербных. Зачем отцу нужно было отсылать сына так далеко? Ян вновь усмехнулся, прикрыв красные глаза. За прошедшие года он так изменился, утратив все эмоции, что разочаровал родителей своим безразличием. Мать спустя столько лет не сразу и узнала сына, а когда он даже не обнял её, и вовсе ударилась в истерику. Отец негодовал, но, не услышав от Яна слов оправдания, умолк под его равнодушным взглядом и словно постарел на несколько лет.
А чего они ожидали от их встречи после всего, через что он прошёл? Неужели думали, что он бросится в их объятия и будет радоваться?
Прошлую ночь Ян провёл, гуляя по станции. Он и забыл, каково это, куда-то ходить, встречать незнакомые лица, разговаривать с кем-то ещё, кроме унжирских врачей. Ему понравилось быть свободным. Но земляне чувствовали в нём угрозу, нонарцы учтиво кивали, встречаясь с ним взглядом. Сородичи обнимали за плечи. Месяц, остался месяц, а жить в этой тесной комнате он не мог. Отец снял ему отдельный жилблок по соседству, но сегодня был семейный обед. Мать пыталась наладить отношения, а отец озвучил своё решение.
Тяжело вздохнув, Ян сел на кровати. У обклеенной постерами стены стоял письменный стол, на нём нетронутой находилась целая коллекция игрушечных фигурок. Ян не помнил, почему супергерои его так привлекали, очевидно потому, что помогали тем, кто попадал в беду. Сжав кулаки, юноша раздумывал: подчиниться ли приказу отца и поступить в академию землян или же избрать свой собственный путь.