Див поведал, что Надия вообще мало кого искренне любит, но о златогривом коне своём заботится превосходно. Живёт тот конь во внутреннем саду дворца, где свободно пасётся, когда ему вздумается, но на ночь Надия лично запирает его на зачарованный ключ в маленькой конюшне. Затем и понадобилась им разрыв-трава: проще её использовать, чем воровать у царицы ключ, который она почти всё время с собой носит. Див раздобыл где-то волшебный порошок, который должен был усыпить стражников. Порошка было немного, поэтому действовать предстояло быстро и чётко.
И вот наступила заветная ночь.
От волнения Яргу трясло так, что она чуть с Волка не свалилась, покуда тот вёз её к городу. По пути они повторили всё ещё раз. Девушка назубок знала, куда повернуть и как пройти. При себе она несла два мешочка: с побегом разрыв-травы и с волшебным сонным порошком. Чтобы не вдохнуть ненароком самой, она замотала лицо платком.
– Не трусь, – коротко велел Серый Волк. – Жду тебя с конём, ступай.
Легко ему говорить. А ей страшно – просто жуть! Руки ледяные, спина мокрая.
Но вот позади остались потайные коридоры, а Ярга стоит возле дверей конюшни на краю царского сада. Справа спит околдованный стражник. Не разбудил бы своим храпом никого, окаянный.
Ярга тряхнула головой, стянула с подбородка платок, чтобы вольнее дышалось, а затем дрожащими пальцами распутала верёвочки на втором мешочке, чтобы выудить увядший расковник. Но это ничего – она уже усвоила урок. Стоит приложить колдовское растение к замочной скважине и приказать, как оно оживёт и откроет, а после рассыпется прахом, отдав все силы на благое дело. Кражу благим делом назвать нельзя, конечно, но Жар-птица того стоила.
Девушка прижала разрыв-траву к тяжёлому навесному замку на двери и едва слышно велела:
– Отопри.
Растение послушалось, полыхнуло ярко, но коротко, а после обратилось в пепел. Открытый замок полетел к ногам, Ярга едва успела поймать его на лету, пока он не загремел оземь.
Она отложила замок в сторону, перевела дух и лишь потом вошла в конюшню.
Внутри приятно пахло свежим сеном и совсем немного – лошадкой. Убранство напоминало маленький дворец: сплошь мрамор, а стойло из резного красного дерева. В нём и обнаружился конь.
Он оказался крупным, с тяжёлыми копытами. Глаза его были синими и умными, а шкура – такой белоснежной, что светилась в темноте. Но примечательнее всего выглядели грива и хвост – и вправду золотые, испускающие мягкое мерцание, словно ореол. Красота такая, что никакие сокровища не сравнятся. Немудрено, что Надия его берегла, а Афрон позарился.
Завидев чужого человека, конь опасливо отступил внутрь стойла, задёргал ушами, фыркнул.
– Тише, – ласково протянула Ярга, медленно подбираясь ближе. – Тише, яхонтовый. Я тебя не обижу, медовый мой.
Более всего она страшилась, что конь привлечёт ненужное внимание, но пока он просто с любопытством косился на незнакомку и выжидал.
Ярга остановилась возле дверцы стойла, взгляд упал на столб справа. Там на крючке висела уздечка, такая же золотая и красивая, как сам конь, будто манила взять её вместе с животным, чтоб и уздечка была под стать. Но Див настрого запретил её трогать, сказал, она тоже заколдованная и висит специально, чтобы шум поднять, если кто-то вздумает без ведома Надии к коню прикасаться. Поэтому Волк раздобыл где-то простенькую уздечку из мягкой кожи, на которой ничто не звенело и не гремело. Её Ярга взяла с собой, а теперь разматывала, чтобы надеть на златогривого красавца.
– Пойдём, мой яхонтовый, прогуляемся, – ласково увещевала она. – Я тебе самые красивые степи покажу. – Ярга лязгнула задвижкой и проскользнула внутрь стойла. – Там трава сладка и высока. Там гуляет ветер на бескрайнем просторе, какого ты прежде не видывал.
Она пошарила в кармане и протянула руку к лошадиной морде. На раскрытой ладони лежал кусочек сахара. Ярга дождалась, пока конь понюхает и губами осторожно возьмёт угощение, и лишь тогда накинула уздечку.
– Мы поедем с тобою там, где вольно дышится, – зашептала она ему на ухо, а сама принялась гладить покатую конскую шею. – Я позволю тебе есть досыта, отдыхать вдосталь и бежать, покуда не иссякнут силы. Пойдём со мною, – бормотала она, а потом сказала то, что велел Див: – Именем хозяина зверей Велеса.
Конь напоследок дёрнул головой, переступил с ноги на ногу и затих, подчиняясь.
Ярга с облегчением вздохнула и прикрыла глаза на миг. Пока всё складывалось хорошо. Оставалось (спасите, добрые боги!) вывести златогривого коня из дворца, полного стражи. Какая мелочь!
– Ну, братец, идём. – Она потянула коня за узду.
Тот переступил с ноги на ногу и послушно пошёл следом. Не пришлось тянуть – уже хорошо. Оставалось уповать на то, что он не заржёт в самый неподходящий момент.
Ярга вывела коня из конюшни и краем сада пошла к потайной двери, о которой рассказал Див. Через неё она и прокралась сюда. Разумеется, на вполне закономерный вопрос Ярги, откуда ему известно подобное, её друг лишь хитро улыбнулся и сказал, что присутствовал при строительстве дворца. От этого как-то не по себе делалось. Див держался с ней столь непринуждённо, что девушка частенько забывала о его мистическом происхождении и долголетии.
Потайная дверь представляла собой арку в стене меж розовых кустов. В закрытом состоянии она казалась ненастоящей, а просто для красоты, как и множество других. Теперь же на её месте зиял тёмный провал, за которым начинался узкий пыльный коридор. Стоило ли удивляться тому, что конь заартачился, едва они подошли к порогу.
– Идём же, – увещевала Ярга, натягивая уздечку. – Идём, я дам тебе ещё сахару, сколько пожелаешь, пожалуйста.
Но конь упрямо топтался на месте, взрывая массивными копытами землю, и фыркал. Он тряс головой и дёргал ушами, и у Ярги сердце в пятки ушло, когда она услышала голоса в саду. Ночная стража делала обход раньше того времени, о котором сказал Див. Наверное, что-то в их распорядке поменялось с тех пор, как он последний раз здесь бывал.
– Ну же, – зашептала Ярга и в отчаянии потянула за уздечку что было силы.
Златогривый конь уступил, шагнул следом за ней в темноту коридора, где волшебная грива мягко засветилась. Тайный ход перестал казаться столь жутким, и животное пошло дальше куда спокойнее.
Подковы зацокали по мраморному полу так громко, что разнеслось эхо, будто в пустой бочке, в которую бросили камушек. Ярга зажмурилась и ускорила шаг. Ускорил шаг и конь, зацокал быстрее и звонче.
– Эй! – раздался позади окрик. – Стой!
Кричали стражники, привлечённые цоканьем. Их удивило всё: от открывшейся стены до коня, которого воровали у них прямо из-под носа.
Чёртова стена, почему Ярга не закрыла её за собой?! Это всё из-за волнения.
В коридоре раздался топот. Бравые служители порядка спешили к ней, попутно поднимая тревогу. А всё так хорошо складывалось!
Непослушными пальцами Ярга развязала мешочек с сонным порошком, зачерпнула пригоршню побольше и сдула лиловое облако в сторону бегущих мужчин. Запоздало она вспомнила, что платка на ней не было, поэтому закрыла лицо рукавом, но в коридоре было так тесно и душно, что деться от колдовского облака оказалось просто некуда.
Конь зафыркал.
Ярга почувствовала, как щиплет в горле и в носу, закашлялась. Зашлись кашлем и стражники, вмиг перестав кричать. Они остановились, цепляясь за стены, а затем медленно сползли на пол, погружаясь в глубокий сон.
Девушка поняла, что и сама засыпает. Веки сделались тяжёлыми, а мир вокруг поплыл, как горячий свечной воск. Она попятилась было, чтобы уйти от колдовства, но сделала лишь три шага. Всего мгновение – и коридор опрокинулся, пол ударил по затылку, и Ярга отключилась.
Последним, что она услышала, был звук падающего коня, который чудом не раздавил её.
Случившееся можно было бы счесть уморительно смешным, если бы не следующее утро.
Очнулась Ярга в темнице, подвешенной за руки на цепях. В лицо плеснули полведра ледяной воды, поэтому она мигом вынырнула из колдовского сна, жадно хватая ртом воздух. Холодная вода стекала по лицу и волосам, впитываясь в рубаху и штаны, что не прибавляло моменту приятных ощущений.
Далее последовал допрос от стражников. Когда они поняли, что ничего от неё не добьются, какой-то усатый негодяй ударил её по лицу, и началось – допрос превратился в пытку.
Ей разбили скулу и губу, левый глаз не открывался из-за сильного синяка, а о руках и ногах и говорить не приходилось. Спасибо, что в живот ударили всего раз. Для этих безжалостных извергов Ярга была гнусной воровкой, никто не подумал о том, что она женщина. Лишь одно заботило стражу – узнать, как именно она пробралась во дворец. Ну и ещё, пожалуй, были ли у неё сообщники, в том числе в Златом Чертоге. Но Ярга не вынесла боли и отключилась довольно быстро. На какое-то время это спасло её от дальнейших, более суровых истязаний.
В следующий раз она пришла в себя от новой порции ледяной воды.
Усатый стражник больно стиснул её подбородок рукой в латной перчатке, плюнул ей в лицо и процедил:
– Царица желает тебя видеть.
– Скажите ей, у меня неприёмный день, – невнятно пробормотала Ярга, пока стражники снимали с неё оковы, но никто на шутку не отреагировал.
Её поволокли по коридорам и лестницам. Тем временем Ярга сбивчиво размышляла о том, снова ли она оказалась в беде или же это одна и та же беда не прекращалась с самого Велиграда? Лучше бы она осталась в Скуре, пусть Хаука и не любила, но в его доме её хотя бы никто не бил до полусмерти, не говоря о прочих благах, от которых она добровольно отказалась. Затем ей вдруг сделалось стыдно перед Дивом неведомо почему. Наверное, из-за того, что она вновь не справилась с тем, что он велел. Ну а когда её приволокли в тронный зал, Ярга сделала вывод, что Надия всё же богаче Демьяна.
Стены и потолок в зале и вправду были выполнены из кусочков янтаря, составляющих сложные мозаики, а пол – из красных яшмовых плиток шестиугольной формы, будто соты в медовом улье. Даже стёклышки в стрельчатых оконных рамах были той же формы.