Ни единой лавки здесь не было, только закопчённые жаровни стояли для того, чтобы освещать зал в тёмное время суток, да царский трон красовался на янтарном возвышении в две ступни у дальней стены с изображением солнца. Сидеть здесь имела право лишь царица.
Трон у Надии был алый: из красного дерева, украшенный янтарём и рубинами размером с голубиное яйцо. И сама царица тоже нарядилась в красное.
Волосы у неё были рыжеватые, с первой лёгкой проседью, из чего Ярга сделала вывод, что ей, вероятно, за тридцать. Они ниспадали за спину красивыми ухоженными волнами. Её расписной венец украшали красные камни и оранжевые перья, которые придавали ему сходство с пламенем. Замысловатое царское платье тоже украшали вышивки и каменья, всё в алых и медовых тонах, а височные кольца оканчивались дополнительными витыми цепочками и перьями, такими длинными, что они лежали на высокой груди.
Надия была красива, но холодной неприступной красотой, которая скорее отталкивала, чем привлекала. Ледяными были и её голубые глаза. Царица так пристально глядела, будто насквозь Яргу видела.
Девушку протащили через зал и бесцеремонно бросили в десяти шагах от изножья трона.
Всё тело болело. Голова оставалась шальной то ли после пыток, то ли из-за проклятого сонного порошка, с которым Ярга так нелепо опростоволосилась. Но лежать кучей изломанных костей пред взором грозной царицы, которую она только что пыталась обокрасть, ей вовсе не хотелось, поэтому она собрала крупицы оставшихся сил и напрягла каждую жилку, чтобы сначала неловко встать на четвереньки, а потом сесть на колени. Стоявшие за спиной двое стражников помогать не стали, но хотя бы не ударили снова, особенно когда она исподлобья посмотрела на царицу.
– Стойкая девица, впечатляет. – Надия возложила руки на подлокотники, лениво поигрывая холёными пальцами. – И кто же ты такая, воровка?
– Что именно хочет знать моя царица, прежде чем отрубить мне голову? – разбитые губы слушались Яргу плохо.
Надия усмехнулась.
– Кто сказал, что я отрублю тебе голову за неудачную попытку меня обокрасть? – Она говорила величественно и слегка растягивала слова.
– Догадалась.
– Умная воровка. – Царица прищурилась и подалась вперёд. – А про подземный ход откуда узнала? Он был построен, чтобы спасти царя в непредвиденном случае, а не пускать внутрь криворуких воришек вроде тебя.
– Обидно, ваша милость. – Ярга изобразила досаду на лице. – Я ведь почти вывела лошадку. Стражу свою наказывайте за недосмотр, не меня.
– Не паясничай, – строго приказала Надия, и Ярга тотчас получила тычок в спину от стражника.
– Учти, воровка, тебе лучше на мои вопросы отвечать, нежели возвращаться в темницу, где мои люди не будут столь терпеливы с тобой. – Царица коснулась подбородка указательным пальцем, на котором блистал тяжёлый перстень с рубином. – Говори, кто тебя нанял, чтобы коня моего украсть. Обещаю, что за честное признание отвечу тебе честным судом и быстрым наказанием без мучений.
Ярга дёрнула бровью. Ох уж эти царские честные суды – всегда заканчиваются одинаково! Но раз уж исход один, следует молчать. Выдавать Афрона или Демьяна ни в коем случае нельзя – война будет. Тогда не только её голова с плеч полетит – много невинных головы сложат из-за какой-то Жар-птицы. Правда всех погубит, ложь, вероятно, тоже, придётся искать что-то посередине.
– Ты права, моя царица, – заговорила Ярга, покорно опустив голову. – Конь твой мне ни к чему. Я его обменять хотела, чтобы помочь тому, кто моему сердцу дорог.
На несколько мучительных мгновений ничего не происходило, а потом Надия вдруг засмеялась. От звуков её заливистого, бессовестного смеха Ярге сделалось не по себе.
– Выходит, ты дура дурой, что допустила подобное, – с ядовитой улыбкой вымолвила царица.
– Может, и дура, – пожала плечами девушка и попыталась изобразить раскаяние. – Мне теперь ничего не остаётся, кроме как на твою милость надеяться, царица.
– Милость! – внезапно рявкнула Надия, отчего Ярга вздрогнула. – Да ты знаешь, кто перед тобой? – Она подалась вперёд, впиваясь пальцами в подлокотники трона. – Знаешь, какой ценой я удерживаю власть?! – Серые глаза метали молнии, когда царица гневливо глянула на стражников, и те вытянулись так смирно, будто колы проглотили. – Не милостью я правлю этой землёй, а твёрдой волей! Каждый находит кару соразмерно проступку! Белая Персть моя – это благая, чистая земля, где порокам места нет, а милость лишь умножает пороки. Слышала, что с ворами в Белой Персти делают?
Ярга коротко кивнула. Язык пересох.
– Что? – требовательно вопрошала царица.
– Отрубают руки. – Девушка втянула голову в плечи и сдавленно вымолвила: – Потому и не молю о пощаде: знаю, что бесполезно. – А затем вдруг горько усмехнулась, понимая, что надежды не осталось: – У такой, как ты, снега зимой не допросишься.
В ответ на дерзость Надия выпучила глаза. Её красивый рот скривился, но она и звука не проронила.
Один из стражников отвесил такую оплеуху, что Ярга опрокинулась набок. Второй стражник ударил сапогом в поясницу. Девушка вскрикнула, скрючилась на полу, закрывая руками голову, пока могла, пока руки у неё были. Потому как ей мнилось, что лучше уж умереть на месте, нагрубив царице, нежели смотреть, как любимые рученьки отнимает бесстрастный палач.
Но только новых ударов не последовало. Последовал окрик.
– Надия! – позвал знакомый мужской голос, в котором отчётливо звучали нотки веселья. – Надия, Надия! Годы идут, но время над тобой не властно!
Ярга ушам своим не поверила.
Она с трудом приподняла голову и увидела Дива. Он в человеческом обличье небрежной походкой шёл от раскрытых дверей к трону. Див широко улыбался, а руки развёл в стороны, будто показывал, что оружия при нём нет. Или же объятия раскрывал? Сложно сказать.
Полы шубы разошлись, открыв обнажённый торс, мускулистый и расписанный колдовскими знаками.
– Ты! – воскликнула царица со смесью гнева и удивления. – Что тут забыл? Мы же условились, что ты исчезнешь и больше я тебя не увижу!
– Я бы и рад сдержать слово, да вот незадача. – Он остановился в двух шагах от Ярги. – У тебя моя девочка, и я пришёл её забрать.
Надия побагровела от гнева, сжала губы в линию.
– Я должна была догадаться, что ты приложил руку. – Ноздри царицы раздулись. – Но эта наглая девица попыталась украсть моего коня. Она заплатит…
– Опять незадача, – мягко перебил Див, продолжая улыбаться улыбкой раскрытого капкана. – Моя девочка позарилась на твоего коня. Моё против твоего, Надия. А ты знаешь, что бывает с теми, кто трогает моё. Что же будем делать?
Это была угроза. Неприкрытая.
Стражники положили руки на рукояти мечей в ожидании приказа. Кажется, ни один из них не понимал, отчего их грозная царица позволяет подобные речи грязному чужаку в нелепой шубейке.
Див наклонил голову, улыбнулся шире.
– Что ты хочешь? – холодно спросила Надия, откидываясь на мягкую спинку трона.
– Поговорить для начала. – Он пожал плечами. – Уж мы с тобой да не договоримся? Я не верю.
Царица медленно кивнула, а после рявкнула на стражников:
– Вон отсюда! За дверьми ждите, пока не позову! Кто подслушивать вздумает, уши отрежу!
Стражники послушно удалились. Столь резкая перемена в поведении госпожи смутила их, но никто и слова не сказал поперёк. Хлопнули закрываемые двери. От этого звука Ярга вновь вздрогнула и закрыла голову руками, сама не ведая почему.
– Ты слышала слова девушки, Надия. – Тон Дива изменился, теперь вместо мёда в нём звучала лишь сталь. – Она не по своей воле пришла, она помогает тому, кто ей дорог. Или ты забыла, какой губительной бывает сердечная привязанность?
Царица резко встала, её глаза пылали яростью.
– Не играй со мною, – зло процедила она, предупреждающе воздев указующий перст.
– Это ты со мной не играй, царица, – без тени улыбки ответил Див. – В твоих печалях ты одна виновата, сама выбор сделала, запамятовала?
Надия ничего не ответила. Медленно села обратно, не сводя с Дива глаз, стиснула пальцами подлокотники так, что костяшки побелели, и сказала одно лишь слово:
– Предлагай.
Див неспешно пошёл вокруг лежащей на полу Ярги.
– Девушка без памяти влюблена в царевича Ивана из Велиграда, – признался он так обыденно, будто ничего для него эти слова не значили. – За конём из любви явилась. Он не для царевича, как ты понимаешь, и даже не для меня. Но твой конь – цена в сложной сделке. – Див остановился возле Ярги. – Не будь подколодной змеюкой, Надия, назови свою цену. Что ты хочешь в обмен на коня?
Царица с шумом втянула воздух. Ярга подумала, что она сейчас кликнет стражу, но Надия лишь погрузилась в размышления.
Див тем временем наклонился и так бережно, как только мог, поднял Яргу на руки. Столь легко он это сделал, будто она ничего не весила. Она стиснула зубы, чтобы не закричать от боли, но всё равно её жалобный стон прозвучал в тронном зале. От этого звука Надия поморщилась, а Див нахмурился. Он прижал её к себе, и она спрятала разбитое лицо в меху полушубка, чтобы только не показывать ему синяки, ссадины и заплывший глаз. Див всё равно заметил, Ярга это поняла по тому, как напряглись его руки.
Тишина в зале стояла такая, что даже сквозь шубу она услышала, как гулко бьётся его сердце.
– Пусть привезёт ко мне его, тогда я отдам любого коня, какого твоя девица пожелает, – наконец изрекла свою волю царица Белой Персти. – Может папашу его убедить, может выкрасть, мне безразлично.
– Договорились, – сухо ответил Див, разворачиваясь спиной. – Не хворай, Надия, скоро свидимся.
Он пошёл прочь решительным шагом. Ярга прижалась к нему крепче, превозмогая боль, зажмурилась.
– Потерпи, Ярушка, потерпи, ясонька, – прошептал он лишь для неё одной, а потом громче добавил: – Руки отнимутся у того, кто это с тобой сделал, язык отсохнет у того, кто приказал.
Его слова не напоминали сказанное в сердцах проклятие – они походили на злую порчу, от которой спасения нет.