В старом коровнике они провели ещё три дня, покуда Ярга совсем не поправилась. Теперь Див проводил ночи Волком и лежал на полу возле кровати, оттого спалось ей не столь крепко. Она то и дело просыпалась по ночам, чтобы убедиться, не исчез ли он.
Затем Див расплатился с хозяйкой, прикупил на базаре свежей одежды и припасов в дорогу и повёз Яргу в сторону Теверска. Снова приходилось ехать по ночам и отдыхать лишь урывками дважды в сутки. Они ехали на юг, но всё равно первое дыхание осени уже ощущалось. На траву по утрам ложилась прохладная роса, а ночи казались свежее. Молочный туман клубился на заре всё чаще, и всё чаще Див рассказывал Ярге истории об этих местах. Она слушала с замиранием сердца каждое слово, все его рассказы старалась сложить в голове в единый узор, чтобы по крупицам узнавать о своём друге как можно больше.
В Старовольском княжестве они пробирались через самые глухие места. Див сказал, князь здесь всё равно что иной царь на своей земле, но когда-то в прошлом Староволь была частью Белой Персти да отделилась от неё. Князь устроил собственную столицу в городе Ржаница и поначалу подчинялся царю в Златом Чертоге, но спустя годы Старовольское княжество отделилось окончательно. Без смуты и кровопролития не обошлось. Князь значился князем лишь на словах, на деле он был царём.
Привлекать внимание очередного государя не хотелось, поэтому и выбирали безлюдные дороги да глухие леса. Шли так, чтобы и в деревнях пореже показываться. Но однажды вечером впереди они увидели село, а за тем селом раскинулся бор. Серый Волк взял левее, чтобы обогнуть дома и углубиться в чащу, а там уж заночевать, однако Ярга запросилась на постой. Разнылась, что устала спать на земле, а от езды на Волке у неё не разгибается спина и ноют косточки. Див заворчал. Она продолжала уговаривать: всего одну ночку в тёплом помещении, а там уж обещается терпеть до Теверска, даже если на болотных кочках придётся спать с пиявками. И он нехотя уступил.
Отпустить Яргу одну на постой в незнакомый дом Див не мог, поэтому перекинулся человеком и даже натянул сапоги, которые прикупил ещё в Белой Персти на случай, если придётся предстать перед царём Далматом, и поддел под полушубок рубаху. Див несколько раз переступил с ноги на ногу, затем сказал, что отвык от обуви, а в рубахе ему тесно дышать. Ярга посмеялась над ним. При этом глаза её горели таким восторгом, покуда она разглядывала его, что он не посмел одёргивать её за очередное несвоевременное ехидство.
Так они и постучали в избу на окраине села, где в оконце горел свет.
Им открыл бородатый крепкий мужчина хмурого вида, одетый в простую, но добротную деревенскую одежду.
– Чего надобно? – буркнул он, с недоверием разглядывая незнакомцев.
– Здравствуй, добрый хозяин. – Девушка низко поклонилась. Она старалась улыбаться как можно очаровательнее. – Ты прости, что потревожили. Моё имя Ярга, а это, – она на секунду задумалась, – Полкан.
Див дёрнул бровью, но сохранил невозмутимое выражение лица.
– Мы идём из Благоды в Теверск, – продолжала она. – Хотели путь срезать, да заблудились и чудом на вашу деревню набрели. Пустите нас переночевать, пожалуйста. Мы заплатим, у нас есть деньги. – Ярга без страха показала мешочек, в котором позвякивали монеты. – Не бойтесь нас, добрый хозяин. Мы вас не обидим, а поутру уйдём. Не в лесу же ночевать.
Мужчина слушал внимательно, а сам глаз не сводил с Дива, всё знаки на его лице разглядывал.
– Я не боюсь, – ответил он, прищурившись. – Я человек простой, брать у меня нечего, а в лесу ночевать незачем, ваша правда. – Хозяин пригладил бороду и наконец посторонился. – Ладно, входите уж, коли пришли.
Ярга скосила глаза на низкую притолоку, где были вырезаны обережные знаки. Внутри что-то ёкнуло, но Див легонько подтолкнул её в спину со словами:
– Спасибо, добрый человек. Мы много места не займём, а если помощь какая нужна, только скажи.
Они вошли внутрь, и Див даже не дёрнулся, проходя через дверь. Значит, знаки не такие сильные, как в Скуре, и вреда ему не причиняют. От этой мысли Ярга испытала облегчение, и не одна она. Хозяин вздохнул и запер за ними дверь.
– Проходите уже, не стойте в сенях, – велел он. – Звать меня Некрас. Постоялый двор не держу, но добротный тюфяк без клопов постелю.
Горница у Некраса оказалась просторная, а кроме неё ничего и не было. Большая белёная печь делила помещение на две части – кухню и спальню. За печью скрывались полати и пара тяжёлых сундуков. По одному взгляду становилось понятно: живёт он холостяком, дом женской руки не знает. Вся мебель тяжёлая. Стол да лавки. Видавшая виды домотканая дорожка, пыльные занавесочки на единственном окошке. На столе – фонарь да заячьи шкуры с инструментами, а на стенах оленьи рога, лук, капканы и мелкая хозяйственная утварь по соседству. Охотник, стало быть.
Пока гости топтались у порога, хозяин загремел горшками у печи.
– Есть квашеная капуста, хлеб и немного сметаны. Будете?
Ярга встрепенулась.
– А картошка есть? И, может, мясо какое? Я бы мигом щи сварила. – Она бросила котомку у стола и заспешила к Некрасу.
– В погребе и картошка, и морковь, и лук. Ишь, бойкая какая, – усмехнулся хозяин. – Зайчатина тоже. Коли хочешь, вари, а мы пока с твоим другом потолкуем.
Ярга спорить не стала, руки вымыла и засуетилась у печи. А Некрас открыл крышку погреба и сам слазил за овощами и мясом, не побоялся, что его там закроют.
Див же стянул полушубок и сел на лавку, наблюдая за хозяином и Яргой. Девушка работала споро, и вскоре Некрас полностью уступил ей кухню, а сам сел напротив Дива и принялся убирать со стола работу.
– Ты колдун, что ли? – прямо спросил Некрас, поглядывая на знаки на лице гостя.
– Учился у одного ведуна в Благоде, там Яргу и повстречал. Её замуж хотели против воли выдать, а я её забрал, – невозмутимо сочинял на ходу тот. – Вот мы вместе и сбежали. В Теверске у меня родня, примут нас.
Некрас улыбнулся в бороду и понёс шкурки и инструменты к сундуку в углу комнаты. Ярге показалось, что к ведунам относятся здесь лучше, чем к колдунам всякого толка.
– А ну как не примут? – беззлобно спросил он.
– Придумаем что-нибудь. – Див глянул на Яргу. – Но я уверен, что примут.
Некрас возвратился за стол. Стал расспрашивать об их путешествии. Мол, не страшно ли вдвоём с такой ладной девицей по большакам шляться? Вдруг разбойники встретятся? Див ответил, что они стараются по безлюдным дорогам ходить да через поля и леса. Вот и теперь переночуют, через лес пройдут, а там уже до Теверска рукой подать. Некрас нахмурился, но ничего не ответил. Див принялся рассказывать об их путешествии. Что-то привирал, где-то правду говорил. Ярга не встревала. За время их разговора она успела хорошенько натопить печь, чтоб спать потом в тепле, как ей и хотелось, да сварить густые щи.
Аромат в избе стоял такой аппетитный, что Некрас сначала пошутил:
– Теперь все в деревне решат, что ко мне женщина захаживает, – а потом добавил: – Ты, Ярга, если с Полканом не уживёшься, ко мне возвращайся.
Она посмеялась, пока расставляла тарелки, а сама украдкой глянула на Дива. Тот тоже улыбался. И щи со сметаной съел не поморщившись, хотя до этого неделю на одной охоте и жил.
Съели всё. Некрас вытер донышко и стенки горшка хлебной корочкой, крякнул, подобрел, а потом вдруг сказал:
– Вы ребята неплохие, потому вот вам мой совет: в лес ни ногой. Сделайте крюк, целее будете.
– Это ещё зачем? – Див поставил локти на стол и с интересом подался вперёд. – Лесок вроде не самый заросший. Иль там что худое водится?
Ярга, которая принялась мыть посуду в лохани у печи, застыла на месте.
Некрас тяжело вздохнул, поскрёб бороду.
– Лихо у нас в лесу обитает, – признался он, понизив голос.
– Какое лихо? – Ярга замочила посуду, а сама возвратилась к столу и села подле Дива, чтобы послушать хозяина.
– Поселилась там старуха-ведьма и чудит. – Некрас говорил тихо, будто эта ведьма могла их услышать прямо в избе. – Любит она к нам сюда захаживать. Что не по её, сразу мстит тому, кто обидел, супротив никто не идёт. Минувшим летом она к старосте нагрянула, денег просила. Он отказал, старый скряга, да сам и поплатился. Ведьма ушла ни с чем, а он ни с того ни с сего начал свои деньги жрать. Не успокоился, пока все монеты до последней не проглотил, а после и сдох. Ведьма воротилась и сказала, что мешок свой забирает, да унесла тело старосты в чащу. Никто ей помешать не посмел.
При свете лучины его рассказ прозвучал особенно жутко, у Ярги даже мурашки по спине побежали.
– А по весне кузнец и портной напились вусмерть и сказали, что убьют её, – продолжал Некрас. – Пошли в чащу и на месяц сгинули. Потом кузнец воротился один, без руки. Сказал, ведьма их в подвале держала. Портного первым сожрала, а кузнец с перепугу руку себе отнял и сбежал. Да и у нас не задержался, вещи собрал и был таков. – Он опасливо покосился на чёрный квадрат окошка, за которым густела августовская ночка. – Так и живём. Она скотину изводит, хвори на детей насылает, сладу нет. Я давно уж в лесу не охочусь, хоть там зверья и полно, всё по окраинам да в полях. Вы поберегите себя, не ходите через чащу.
Он умолк и как будто сник.
– Так что же никто вас не защитит? – с удивлением спросила Ярга. – Пошлите к князю в Ржаницу человека, пусть дружину пришлёт.
Некрас горько усмехнулся.
– Да кому мы нужны, девонька? Живём на отшибе в глуши. – Он махнул рукой, поднимаясь. – Ладно, тюфяк у меня один, зато подушек дам две и покрывало. Как насидитесь, ложитесь спать, только не шумите. Я отдыхать пойду.
Ярга наспех домыла посуду и ещё раз поблагодарила Некраса за гостеприимство. Див хотел дать ему денег, но тот наотрез отказался их брать – сказал, хоть кого-то от души выручил в своей жизни. Затем поблагодарил Яргу за щи и ушёл спать на полати за печкой.
Девушка расстелила тюфяк поближе к печи, от которой всё ещё исходило приятное тепло. Постель вышла простой, но чистой, да и куда лучше, чем лежанка из сена в старом коровнике. Ярга разделась, оставшись в одной рубахе, и забралась под одеяло. Див стеречь её в зверином обличье не мог, а сидеть всю ночь было неудобно, да и глупо – Некрас мог посреди ночи выйти во двор, – поэтому скинул одежду, оставшись в штанах, задул лучину и скользнул к Ярге под бок.