– Ты! – только и смогла выдохнуть Надия, оседая обратно на трон.
– Я, – улыбнулась Ярга.
Она шла медленно и неотвратимо, точно удав, приметивший кролика. Глаза Надии заметались в поисках Дива, но, кажется, Ярга явилась одна.
– Невозможно, – прошептала царица, бледнея ещё пуще.
– Что именно? – Она развела руками. – Убить гостью без суда в её постели посреди ночи? Украсть царевича? Попытаться обмануть могучего колдуна и надеяться, что это всё тебе с рук сойдёт? Или, быть может, усыпить целый город? Так это не я, это наш общий друг сделал. Он ведь предупреждал тебя с ним не шутить, ты не послушала.
Надия вскочила с трона и, подхватив юбки, бросилась вокруг зала к потайной двери. Ярга лишь проводила её взглядом.
– Уйдёшь – он убьёт тебя, он так сказал. На твоём месте я бы не испытывала судьбу более, он и так зол на тебя. Я едва отговорила его от немедленной расправы, настояла на том, что ты просто недалёкая ревнивая дура. Он с этим согласился.
Царица оцепенела, уже коснувшись крошечной дверной ручки, похожей на выпуклость в стене. И тяжело сглотнула, когда ощутила, как что-то острое прижалось к её спине между лопатками.
– Повернись, поговорим.
Царица медленно развернулась, а затем тотчас вжалась в стену.
Блестящий кинжал смотрел прямо в её шею, а Ярга стояла перед ней, и в глазах её не было ничего, кроме презрения.
– Как? – Губы Надии задрожали.
– Искупалась в кипящем молоке и ожила. – Ярга насмешливо оскалилась. – Рискнёшь повторить за мною, царица?
– Прости… меня. – Надия нервно заморгала. – Это всё они. – Она глазами показала на застывших подле трона царевичей из Велиграда.
– Они? – Ярга дёрнула бровью, когда наконец заметила Василия и Петра. – А эти двое что здесь забыли? – Она усмехнулась. – Дай-ка угадаю? Прознали, что Жар-птица у Афрона в Благоде, а Афрон желает заполучить златогривого коня любой ценой, и заявились к тебе с обещаниями?
Надия хотела было кивнуть, но приставленный к горлу кинжал позволил только слегка дёрнуть подбородком.
– А идею убить меня тоже они тебе подали? – Ярга ощутила разочарование, когда глаза царицы ещё более округлились от ужаса. Кажется, её пугал не сам кинжал, а именно вернувшаяся с того света девушка. – Но как бы ты объяснила мою смерть нашему общему другу?
– Почти никто не знал о том, что Василий и Пётр здесь. Это всё они, они виновны, я бы так и сказала ему, – простонала Надия. – Прошу, не убивай меня, я… я клянусь… клянусь, что сожалею о случившемся.
– Так ты хотела повесить вину на них, если умру только я? Или на Елисея, чтобы надавить, если удастся избавиться и от колдуна тоже? – Ярга вдруг убрала кинжал и шагнула назад. – Какая же ты всё-таки скользкая тварь. Он ведь помогал тебе, царицей сделал.
Надия схватилась руками за шею, будто проверяла, не осталось ли порезов на коже, а затем медленно пошла вдоль стены, не сводя с Ярги напуганного взгляда.
– Ты же умерла. Я своими глазами видела. И после. Столько крови было. Никто бы не выжил. Никто, – отрывисто бормотала она непослушным языком.
Ярга пожала плечами, отвернулась, чтобы подойти к застывшему Елисею.
– Боюсь, что это уже не твоя забота, царица. Лучше подумай о том, что ожидает именно тебя. Твоё предательство безнаказанным не останется, равно как и жестокость.
Едва различимо зашуршали ткани позади, узкое лезвие выскользнуло из рукава платья царицы. Надия сделала быстрый выпад, метя в открытый участок на шее Ярги.
Та увернулась мягким, кошачьим движением, крутанула рукой, в которой был зажат собственный кинжал, и выбила оружие из пальцев царицы быстрым ударом рукояти. А следующим движением сделала подсечку, заставив гордую правительницу растянуться на полу, путаясь в одеяниях.
Ярга плавно опустилась рядом на корточки и вновь прижала холодный металл к горлу царицы так быстро, что та коротко вскрикнула. Её голос эхом прозвучал в тронном зале.
– Кажется, я начинаю понимать всю суть хитрых приёмов, которые заменяют отточенные боевые навыки, – задумчиво вымолвила девушка, а затем так же молниеносно встала на ноги, после чего предупредила: – Ещё одна попытка убить меня, и Белая Персть лишится царицы, клянусь тебе, Надия. Знаешь, по твоей милости я дважды за сегодня миновала Калинов мост и такое видывала, что тебе и в страшном сне не приснится. Потому лучше не зли меня сверх того, что уже есть.
При упоминании раскалённого железного моста над огненной рекой Смородиной, что вёл прямо в царство мёртвых, лицо Надии приобрело такое выражение, будто она только сейчас осознала, что Ярга действительно возвратилась с того света, откуда никто не возвращается.
Царица попыталась отползти от неё подальше, как от прокажённой, но та наступила ей на юбку, и дорогая ткань затрещала.
– Слушай меня внимательно, Надия. – Ярга наклонилась над ней. – Твоего златогривого коня я забираю, Елисея тоже. Он едет домой, и покуда не доберётся до места и не обнимет своего отца, Златой Чертог будет находиться под сонным проклятием. Любой, кто войдёт в город, уснёт. Любой, кто попытается выйти, умрёт. Поэтому в твоих интересах прожить эти недели в одиночестве, в окружении оцепеневших людей с пользой. Хорошенько подумай о том, что ты за человек. Если не изменишься, наш колдун придёт за тобой, и тогда Белая Персть будет искать себе другого царя. Это самое мягкое наказание, на которое он согласился для тебя.
Ярга бросила беглый взгляд на Василия и Петра.
– А теперь слушай мою волю, царица: коли хочешь отмыться от предательства, начни искать себе мужа, да не любого и не по собственному выбору. – Она вновь воздела длинный кинжал, и Надия порывисто заслонилась, ожидая удара. Но вместо этого Ярга лишь сделала тонкий надрез на своей левой ладони и сказала: – Каждый год ты будешь созывать женихов со всей Яви. Каждый год будешь назначать для них такие сложные задания, какие твой гнусный разум сможет придумать. Поначалу одни только охотники за богатством будут приезжать. Могу поклясться, что Василий и Пётр окажутся в первых рядах. Но год за годом таких алчных охотников будет становиться всё меньше, и однажды твоё самое сложное задание выполнит тот, кто действительно полюбит тебя. Но только при условии, что к тому времени твоя чёрствая душа смягчится. Он и станет твоим мужем. Да будет так.
Ярга наклонилась, коснулась окровавленной ладонью щеки Надии, оставив красную полосу, и задумчиво вымолвила:
– Если перестанешь быть ядовитой змеёю и станешь своему народу доброй матерью, а не злой мачехой, возможно, этим человеком однажды окажется именно Елисей.
С этими словами она спрятала кинжал в ножны и зашагала прочь, оставив напуганную Надию на полу в окружении застывших людей. На ходу Ярга коснулась плеча теверского царевича. Тот вздрогнул и поднял голову – кажется, Яргу он никак не ожидал увидеть.
– Что происходит? – растерянно спросил Елисей, оглядываясь по сторонам. Замершие люди сбивали его с толку.
Взгляд на миг остановился на распростёртой в стороне царице с кровавым пятном на щеке. Надия выглядела напуганной. На лице царевича отобразилась жалость – мимолётной вспышкой, которую он подавил, сделал над собой усилие и отвернулся.
– Идём. – Ярга взяла его за руку и решительно потянула прочь. – По дороге расскажу, Див уже ждёт нас в конюшне.
– А эту кольчугу ты где взяла? – Царевич в изумлении скользнул взором по сверкающему доспеху, какого прежде никогда не видывал.
– Перун подарил.
– Шутишь надо мною, Ярга?
– Вовсе нет. Я очнулась, а она лежит на скамье. Див сказал, Перун её для меня оставил. Ну, идём же скорее! Не зевай по сторонам! Никогда про́клятых людей не видел? Не видел, конечно, ты тогда сам спал, когда в Теверске всё случилось. Уж прости нас, но теперь Златой Чертог вздремнёт, да не два часа, а покуда ты под отцовскую крышу не попадёшь.
А потом они ушли, и безжалостная царица Надия осталась совершенно одна среди зачарованных людей.
Из Златого Чертога они забрали лишь двух лошадей да немного провизии в обратную дорогу. Ярга ехала верхом на златогривом коне, Елисей выбрал гнедого скакуна с сильными ногами. Див, как обычно, бежал с ними в обличье волка, но ни на шаг не уступал, даже казался счастливым во время этой безумной скачки, покуда они гнали лошадей к границе со Старовольским княжеством, а оттуда – в сторону Теверского царства, выбирая самые короткие пути и лучшие дороги на сей раз.
Они вызвались провожать царевича. Елисей не противился и ни разу не назвал их похитителями и злодеями, напротив, радовался их обществу, Яргу ласково уверял, что не сердится и всегда будет счастлив снова увидеть её в Теверске. С Дивом они общались холоднее, но несколько раз Ярга заставала их смеющимися над какой-нибудь глупостью или обсуждающими всякие мелочи вроде лучших мест охоты зимою и самой вкусной солёной рыбы из Каерского царства. Она не вмешивалась, решила, что это хороший знак. Ей по-прежнему было ужасно стыдно перед Елисеем, но она предпочитала думать, что царевич действительно им друг.
Ярга старалась выглядеть беззаботной. Её сердце билось так же, как прежде. В жару на тёплой коже выступал пот, а от холода она покрывалась мурашками. Она шутила, смеялась, ела с аппетитом и засыпала с удовольствием, но ни секунды не лгала себе – всё изменилось. Для неё всё сделалось иным навсегда, едва она возвратилась оттуда, откуда возвратиться никому не суждено.
Её глаза теперь видели куда лучше и дальше. Она замечала едва уловимые мелочи вроде крошечных пятнышек на одежде или трещин на пересохшей земле, по которым бежали муравьи. Её уши воспринимали малейшие шорохи и распознавали источники звуков. Она отчётливо слышала сердцебиение существ вокруг, без труда отличала мышиное сердечко от змеиного. Звуки, вкусы и запахи вдруг сделались объёмнее, отчётливее. На языке Ярга ощущала привкус ветра – оттенки всех растений в округе, близость пресной воды, птичьего гнезда или звериной норы. Кроме того, ей мнилось, что она видит тёплый ореол, что окружал всё живое. Это был своего рода новый язык, доселе ей незнакомый. По нему она научилась распознавать, когда лошади уставали или хотели пить. А ещё она замечала рябь в воздухе, когда что-то менялось, например собиралась гроза. Но отчётливее всего эта рябь становилась, когда Див колдовал.