– Перун мне про тебя многое рассказал. – Лада поймала её напуганный взгляд и улыбнулась. – Не бойся, я тебя давно ждала, даже дольше, чем мой сын.
Ярга догадалась, что Лада имела в виду не Перуна, а Велеса, но уточнять постеснялась, просто рассеянно кивнула. Богиня тем временем вела её дальше сквозь базар, в сторону городских ворот на окраине Велиграда.
– Я была там в тот день вместе с остальными. – Улыбка угасла на её губах, а взгляд сделался донельзя печальным. – Я знаю всю правду, какой бы неприглядной она тебе ни показалась, но не знаю, как так вышло, что суд обернулся расправой.
Ярга тяжело сглотнула. Ей не хотелось знать никакой правды, кроме той, что уже рассказал Велес. Боялась, что её могут обмануть, что нельзя доверять никому из прочих богов, даже доброй матушке Ладе.
– Я не остановила их, – с горечью продолжала богиня, – но как мать я не хотела, чтобы мой сын страдал вечно, не желала ему жизни с волчьим сердцем, только лишь проучить. Поэтому я не вмешалась напрямую, но и в стороне не осталась.
Лада остановилась посреди улицы. Она развернулась к Ярге лицом, оказавшись почти на голову выше, и сказала, не обращая внимания на людей, что огибали их, будто речной поток:
– Я люблю Велеса, а любовь законам не подчиняется, особенно материнская. Он – такое же моё дитя, как прочие. Мой замечательный и отважный сын, что бы про него ни говорили. Велес по натуре своей сложный. Всегда таким был, боюсь, таким и останется. Но есть нечто особенное, что ты должна узнать о нём до того, как пойдёшь в лес снова. И я не отпущу тебя, покуда не услышу ответ на мой вопрос. Перун утверждал, что ты девушка честная, а честность – среди нашего племени черта на вес золота.
Нашего племени?
Неужели она не ослышалась?
Внутри у Ярги что-то ёкнуло. Во рту пересохло. Померещилось, что Лада только что намекнула, будто она теперь одна из них.
Глава 21. Без кольца да без венца в сказке не было б конца
Морочил голову тёмный лес. Насылал дурманящий туман, пахнущий сладкой гнилью до тошноты. Чавкали влажно моховые кочки, по которым ползали скользкие гады. Невидимая глазу нечисть путала тропки, закручивала их петлями и выводила вновь, но не туда, куда путник желал попасть, а в топкую чарусу или к берлоге разъярённого зверя.
Стонали чёрные узловатые ветви в вышине. Ветер в них подвывал и смеялся леденящим душу смехом. Или это нежить глумилась? Та, что шныряла промеж стволов, скреблась когтями по старой коре и перешёптывалась в папоротниках. Мерцали красные глаза, щёлкали зубы. Затхлое дыхание шевелило волосы на затылке, а оглянешься – никого, только листья с деревьев падают, да птица кричит протяжно и жалобно, и крик этот разносится по чаще нескончаемым эхом. Любой бы остерёгся сюда сунуться, бежал бы без оглядки прочь, чтобы только пятки сверкали.
Но Ярга ничего не боялась. Дремучий лес более не казался ей страшным. Теперь он виделся ей иным – будто несмышлёным ребёнком, пытающимся напугать чужака мелкими шалостями. Лес испытывал её, проверял, какова она, покуда рядом нет Хозяина, но Ярга лишь посмеивалась.
Её зоркие глаза видели каждую кикомору и лесавку, притаившуюся средь валежника. Острый слух отличал настоящий птичий голос от обманчивого крика очередного нечистого духа. А красный клубок – подарок матушки Лады – весело катился впереди, не давая потерять тропу.
Никто не осмелился тронуть её, ни одна тварь не дерзнула подойти.
Время близилось к вечеру. Солнце сползало к горизонту. Небо окрасилось в брусничный цвет с медовыми прожилками, к западу оно вовсе переходило в фиолетовый. Красноватые лучи просвечивали сквозь резную листву. Они плясали бликами на чешуйках золочёной кольчуги и ласково скользили по карминовой накидке с капюшоном. Совсем как в её первое путешествие по лесу, только теперь плащ не выглядел поношенным, да и сама она изменилась.
Тропка петляла по лесу. Скользил по ней красный клубок, шурша мелкими веточками. Лада сказала, что он отведёт Яргу туда, куда она пожелает. И желание у неё было только одно – поскорее отыскать любимого.
Она шла сквозь лес около часа, когда клубок вдруг метнулся к ногам и спрятался позади, как испуганный зверёк.
– Что случилось? – Ярга с улыбкой посмотрела вниз на то, как живой моток ниток льнёт к её сапогу.
А потом подняла глаза и увидела на тропе впереди Серого Волка.
Он замер шагах в тридцати от неё, пригнув голову. Блеснули огнём его глаза.
– Красный плащик, золотая косища, щёчки румяные, губки алые, – начал перечислять он хрипловатым голосом, медленно двинувшись навстречу. Прищурился насмешливо и озорно. – Невестушка, поди?
Ярга закусила нижнюю губу, вскинула голову.
– А ежели и невестушка, что с того? – Она подбоченилась. – Женихов в этих дебрях не водится, как я погляжу, одни звери дикие.
Велес низко засмеялся, на ходу ударился оземь и поднялся уже человеком.
– Ты себе даже не представляешь, насколько дикие, – неотрывно глядя ей в глаза, вымолвил он.
Ярга выдержала его тяжёлый взгляд, горделиво задрала нос, покуда Велес подошёл вплотную и навис над ней.
– Хороша невестушка. – Он подцепил край алой накидки и пропустил меж пальцами струящуюся ткань. – Нарядна. Молода. Хозяйственна, надо полагать. – Велес подался вперёд. – Придётся украсть её, умыкнуть в дремучую чащу, где никто и следов не отыщет. И в жёны взять.
От его слов Ярга ощутила волнующую дрожь по спине.
– Не спеши женихаться, – краснея, ответила она. – Лучше сперва мне свой дом покажи да на приданое моё взгляни, прежде чем свататься.
Ярга сняла с пояса кожаный мешочек и протянула Велесу. Он озадаченно вскинул брови, развязывая тесьму, а потом усмехнулся, достав усохший побег: пожухшая трава, сморщенный цветок и корни-ниточки с приставшими комочками земли.
– Расковник? – удивлённо произнёс он. – Выходит, ты сберегла его для меня?
– Сберегла. – Ярга игриво взглянула на древнего бога из-под полуопущенных ресниц и робко спросила: – Так что, любо ли тебе моё приданое?
– Любо, – шепнул он, обнимая её за талию. – И сама ты люба мне, да так, что белый свет без тебя меркнет, ясонька.
Она обвила руками его шею, привстала на цыпочки, готовая поцеловать его.
– Пойдёшь за меня? – вкрадчиво спросил Велес. – Не царицей будешь и не княжной, а владычицей над грозной Навью, хозяйкою меж двумя мирами. Так что́, Ярушка, станешь моей женою?
– Да, – ответила она, превозмогая головокружение, и приникла к устам Велеса в трепетном поцелуе.
В него она вложила всё разом: любовь, тоску, страх, предвкушение, нежность, страсть и бесконечную надежду на то, что они будут счастливы вместе. И Велес с жаром отвечал, безмолвно обещая исполнить все её мечты.
Их поцелуй был правильным. Совершенным. Таким, словно они и вправду созданы друг для друга: смертная девушка, получившая бессмертие, и бессмертный бог со смертным сердцем. Будто бы всё, что случилось раньше, было присказкой, а вся их счастливая сказка только начиналась. И лишь одно омрачало мысли.
Ярга отстранилась, тяжело дыша, взглянула в очи Велеса затуманенным взором. Он улыбнулся в ответ так ласково, словно и вправду никого прежде никогда не любил.
Девушка накрыла его щёку ладонью. Под ней змеился цветастый колдовской узор.
– Что ещё нужно, чтобы снять проклятие? – Ярга наклонила голову набок. – Помимо расковника и пера Жар-птицы, которые мы уже раздобыли.
Велес задумчиво смежил веки.
– Живая и мёртвая вода, – начал перечислять он, – молодильное яблоко и колдовская игла, которой зашили мою грудь. – Велес досадливо поморщился. – Хорошо бы и старое сердце моё вернуть, но отец Сварог сжёг его в своей кузнице по приказу Святовита, так что жить с волчьим…
Ярга перебила его, прижав палец к устам.
– Нет-нет. – Она торопливо мотнула головой, выражая горячий протест. – Оно тебе более не нужно, не тревожься о том, любимый.
Едва она назвала его любимым, Велес улыбнулся счастливой и по-лисьи хитрой улыбкой. Ярга же указала на красный клубок, который вертелся возле их ног, как верная собачонка, а после – на багряную «невестину» накидку.
– Ты, должно быть, догадался, кто мне всё это дал.
Он медленно кивнул, продолжая тесно обнимать её за талию.
– Матушка к тебе приходила. – В глазах отобразилось понимание. – И что же такого интересного она тебе порассказала?
Ярга погладила его по щеке, спустилась пальцами ниже по шее, а затем забралась под распахнутую шубу, чтобы прикоснуться к шраму, холодному и выпуклому.
– Всё как есть. – Лицо её сделалось печальным. – И про то, как это с тобою сотворили, поведала особенно подробно.
– Ясонька…
Велес попытался отвернуться, но Ярга поймала его за подбородок и требовательно удержала на месте.
– Старое сердце тебе не нужно, – серьёзно сказала она, глядя ему в глаза. – Матушка Лада любит тебя. Она тебя пожалела и вплела в проклятие собственные чары, о которых никто не знал, даже ты сам. Твоя матушка смягчила колдовство. – Ярга взволнованно облизала губы и передала слово в слово то, что открыла ей Лада: – Волчье сердце станет человеческим, едва забьётся от любви, как обычное людское. Тогда звериное сердце изменится. Не сразу, день за днём. И однажды снова станет таким, как до́лжно. И проклятие можно будет снять гораздо легче, чем кажется. Но главное условие одно.
Ярга почувствовала, как замерло в груди её собственное сердце.
– Какое, Ярушка?
Велес помрачнел, а вместе с ним будто и весь лес настороженно замер, ни шороха, ни шелеста.
Но Ярга с нежностью коснулась его губ лёгким, невесомым поцелуем, будто бабочка крыльями.
– Главное условие – взаимная любовь той, кто заставит твоё сердце снова биться. – Она ощутила, как краснеет от смущения, но всё же задала вопрос, который не давал ей покоя: – Когда это случилось?
Он запрокинул голову, вздохнул с облегчением, а потом будто бы задумался. Усмехнулся мыслям и вымолвил: