– В тот день, когда ты принесла мне свои приворотные пирожки, невестушка. – Велес снова склонился к её губам и прошептал прямо в приоткрытые девичьи уста: – Тогда-то я и вспомнил, что у меня вообще есть сердце. То, что я поначалу принял за жалость, оказалось первым ростком моей к тебе любви. Прекрасным первоцветом после лютой зимы, да к тому же благословлённым взаимностью. И я ничему не позволю встать меж нами.
Ярга бы засмеялась от счастья, да Велес не дал – принялся снова целовать её так, что она позабыла обо всём на свете.
О проклятии, которое им предстояло развеять вместе.
О богах, с которыми пришлось бы завести знакомство.
О страшной Нави и прекрасном Ирии.
О том, что ей самой ещё многому нужно научиться.
Но это уже совсем другая сказка.
Эпилог
Кучерявые облака лениво текли по небу. Гроза давно отгремела. Капли блестели в хвойных ветвях расплавленным серебром. Зыбкий туман стелился по траве и клубился в низинах молочной дымкой. Умытый лес благоухал свежестью. Рассвет позолотил верхушки деревьев на востоке, но в избушке никто и глаз не сомкнул до самой зари.
– …И жили они долго и счастливо. А кто на их свадьбе пировал, тот горя никогда не знал, – торжественно подвела итог хозяйка.
Дети слушали с открытыми ртами. Они уютно устроились на лежанке между стеной и печкой, закопались в подушки и перины. Девочка тискала в руках тряпичную куклу. Мальчик подался вперёд, чтобы ни одного слова из сказки не упустить.
Баба Яга сидела на краю лежанки. В её сухощавых пальцах мерно стучали длинные костяные спицы. Она вязала так ловко, что почти не глядела на работу: яркий полосатый чулок творился будто сам собой, как по волшебству.
Девочка поёрзала в нетерпении, причмокнула губками в ожидании продолжения, но бабушка погрузилась в мысли. Тогда малышка тихонько толкнула братца плечом: мол, спроси, что дальше-то.
– Значит, Ярга сделалась могучей ведьмой, когда Велес её всем премудростям обучил? – осторожно уточнил он.
– Верно. – Женщина задумчиво кивнула, тепло улыбнувшись. – Да не просто ведьмой, а хозяйкой над самой Навью. Она берегла границы меж двумя мирами. Навьих обитателей в узде держала, за бесчинства в Яви карала строго, но справедливо. А в Яви прослыла мудрой и страшной чародейкой. К жене Велеса за помощью и советом ходили только самые храбрые да отчаянные, но она никому не отказывала. Говорят, кто в её терем попадал однажды, обратно выходил уже другим человеком, будто духом закалялся и любое испытание мог преодолеть.
– А Велес? – взволнованно шепнула девочка. – Любил свою ясоньку?
Бабушка тихо усмехнулась. Она протянула руку и погладила пушистую голову девочки, стараясь привести в порядок непослушные кудряшки.
– Любил, конечно, – подтвердила она. – И ни Явь, ни Навь подобной любви не знали. Добрая Ярга своего Велеса смягчала, каким бы страшным он порою ни становился, никто так не умел. Благодаря ей он и с прочими Сварожичами реже сталкивался. А с Перуном так и вовсе никогда более не враждовал.
– А что же остальные? – Мальчик привстал на постели.
– Остальные? – переспросила Баба Яга, которая снова застучала спицами.
– Князь Хаук? Красавица Батру? Глупый Иван? Надия и Елисей? С ними что стало? – Глаза мальчика загорелись в предвкушении новой долгой истории.
Но бабушка отвечала сдержанно и весьма кратко, утомлённая и без того подробным повествованием.
– Отважный Хаук нашёл себе жену в Доволи. Царь Кресимир пожалел племянника, думал, отвлечёт его государственной службой, да и отправил послом. А Хаук по пути в Доволь от ястреба спас лягушку. – Баба Яга хитро прищурилась так, будто всё видела своими глазами. – Лягушка эта оказалась заколдованной княжной. Хаук сжёг лягушачью шкурку да расколдовал её, а после увёз к себе в Скуру, где никому, даже сёстрам своим, не поведал о том, что девушка была чародейкой. Они жили в любви и согласии так долго, что никто и не упомнит.
– А Батру? – Девочка обняла куклу крепче.
– У Батру судьба печальная. – Уголки губ хозяйки опустились. – Спустя три года она решила, что полетает над степью в последний раз, да обратилась чёрной птицей, а в человечье тело возвратиться не смогла. Её пожалела Лада, забрала в свой сад в Ирии, где Батру по сей день поёт прекрасные песни. А царство Алтын Улус перешло её старшему брату и возвратилось Баш Урде, как и предрекала Ярга.
– Ой. – Малышка всхлипнула, её глазки наполнились слезами. – Грустненько…
Баба Яга выудила из рукава ажурный платок и ловко вытерла покрасневший детский нос.
– А Иван женился на купеческой дочке Предславе и спустя два десятка лет сделался царём, но так боялся Яргу, с которой частенько сталкивался, что, можно сказать, от страха и поумнел, – успокоила детей женщина. А потом снова улыбнулась и сказала: – Царевич Елисей простил Надию. Спустя дюжину лет приехал к ней, чтобы просить её руки, когда узнал, какой доброй и ласковой царицей она сделалась. А она, по условию, дала ему невероятно сложное задание.
– И он его выполнил? – ахнули хором дети и переглянулись.
– Выполнил. – Баба Яга опустила взгляд на вязание. – Но кто ему в этом помогал, вы можете догадаться. Друзья познаются в беде, как говорится.
– Ну а дальше-то что было? – Мальчик прикрыл ладошкой зевок.
Баба Яга вдруг посмурнела.
– А что дальше – о том уж в другой раз, – непреклонно молвила она, поднимаясь с ложа вместе с вязанием. – Вам спать давно пора. Заря занимается, а вы опять меня уболтали сказки рассказывать, негодники.
– Ну бабуленька… – Малышка улыбнулась застенчивой и невинной улыбкой, в которой не хватало молочных зубов.
– Не серчай на нас, – ласково вторил старший братец.
– Я и не серчаю. – Хозяйка сложила рукоделие в корзинку на столе, а потом строже глянула на детей: – Спать, кому говорят.
Малышня завозилась на лежанке за печкой, но как следует улечься они не успели.
Заскрипело крыльцо, отворилась дверь, и в избу вошёл дед, заросший и дикий на вид, будто настоящий леший. С всклокоченной густой бородой и в угольно-чёрном кафтане, подвязанном расшитым поясом. На его высоких сапогах виднелись следы грязи после ночной грозы. Дед снял волглый плащ и повесил на крючок у двери среди прочей верхней одежды. Принялся разуваться, тихонько кряхтя, да так и замер вдруг в одном сапоге. Прищурил серые глаза, улыбнулся в бороду.
– Не спят? – шепнул дед.
– Не спят, – вздохнула хозяйка, обрезая блестящими ножницами нить у законченного чулка. – Опять всю ночку за сказками коротали.
Дед снял второй сапог и поставил оба у входа.
– Вот оно что, – протянул он, выпрямляясь. Сверкнул глазами на притихших детей. – И о чём же на сей раз говорили?
Но вместо ответа девочка подёргала братца за локоть и показала на стол. Туда, где возле корзинки с рукоделием стояло блюдо, а по блюду бесшумно каталось надкусанное яблочко. Баба Яга строго-настрого запретила им есть его. Сказала, что яблоко – молодильное, и ежели малое дитя его отведает, умрёт тотчас.
Мальчик вздрогнул, выпучил глаза так сильно, будто догадка его была сродни находке клада.
– Деда! – Малышка подползла к краю лежанки и ткнула пальчиком в сторону крючков с одеждой у входа. – Это ведь твоя шуба, верно?
Дед глянул из-под кустистых бровей на заношенную шубейку, сшитую из кусков разного меха. Потом посмотрел на бабушку долгим выразительным взглядом, но та лишь сдержанно улыбнулась и вновь возвратилась к домашним делам.
– Опять в грязной обуви пришёл, не мог на пороге разуться, – беззлобно проворчала она, сделав вид, что не услышала детского вопроса.
– Дедуленька! Бабуленька! – не унималась девочка. Она так разволновалась, что едва на пол не свалилась с постели, да брат вовремя её поймал. – Это ведь про вас была сказка, да?!
Хозяева избушки обменялись долгими выразительными взглядами. Дед поглядел на бабушку с нежностью, а она в ответ поджала губы и будто бы виновато покачала головою, мол, извини, так уж вышло.
– Всё у вас получилось! – просияла малышка. – И колдовских знаков на тебе больше нет, деда! Значит, расколдовали тебя!
Дед упёрся руками в бока и засмеялся густым раскатистым смехом.
– Ух, малышня. – Он похлопал себя по широкой груди, переводя дух. – Никакого с вами сладу нет.
– А эта печка, получается, и вправду проход в Навь? – Девочка в страхе вцепилась в руку брата.
– И про нашу бабушку говорят, что нога у неё костяная, потому что она одной ногою в Яви, а другой в Нави стоит, – вторил брат. – И оба мира сторожит, потому так и спокойно нынче в Яви, и вся нечисть теперь больше на детские сказки похожа, чем на правду.
Сестрёнка быстро закивала.
– Всё благодаря бабушке, – пискнула она.
Дети вскочили, держась за руки, и принялись прыгать на лежанке, громко смеясь и радостно восклицая, да так, что едва оба кубарем не свалились с неё.
– А ну, прекратили! – грозно шикнула на них Баба Яга. – Быстро спать, иначе вас к нам больше не отпустят! Да и я вас ни в какие гости не позову, ежели слушаться не начнёте! Такие маленькие, а уже такие любопытные и несносные!
Братец ухватил хихикающую сестрицу поперёк туловища и вместе с ней с разбегу плюхнулся среди перин и подушек. И пока бабушка ворчала на них за непослушание, а они укладывались, шебурша в своём уголке, дед прошёлся вдоль окон и плотно задёрнул шторы.
Над лесом занималась заря, розово-золотая, будто малиновый сок в молоке. Пухлое солнце показало спелый край над древними деревьями. Оно вставало так степенно, будто и вправду понимало, что спешить некуда. Весеннее, ярое солнце, дающее жизнь всему явному в мире, то самое, которое простые люди величают яргой.
Письмо от автора любимому читателю
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец?
Все мы родом из детства, все помним сказки и былины. О говорящих зверях и волшебных предметах, о прекрасных царевнах и могучих богатырях, о добре и зле, о любви и дружбе. У каждого, наверное, была своя любимая история, такая, которую мы могли слушать снова и снова. Неважно – народная или в авторском изложении, а важно, что корни у всех этих сказок были одни, наши общие корни.