– Поверь, я чуть не сделал то же самое, – усмехнувшись, сказал Митя. – Проторчать почти весь понедельник дома – это ужасно. О, привет, – Митя кивнул проходившим мимо ребятам, – эти мелкие, кажется, проходят Посвящение с моей сестрой. Что сегодня было?
– Да ничего интересного. Разве что окончательно научился телепортации.
– Лиса обрадовалась?
– Не знаю. Она в это время была занята Феншо и не особо за мной наблюдала.
– Полина была вместе с вами?
– Да, – отозвался Сева, неохотно кивнув еще одному знакомому. – Дарья Сергеевна учила ее делать Водяной щит. Он так непривычно выглядит. Не знаю даже, как описать. Внешне похож на оконное стекло, за которым льет сильный дождь.
– Ну вот, а говоришь, ничего интересного не было, – протянул Митя и добавил тихим голосом, чтобы его не могли услышать проходившие мимо колдуны: – У меня тоже все прошло не так уж серо. Я кое-что узнал. Говорят, в Зорнике кто-то пробрался в дом одного мага из Дружины Ирвинга. Есть подозрения, что это были Темные, не похоже на обычных воров. Они что-то искали, но ничего из дома не пропало. Наверняка завтра об этом напишут в газетах. Но есть и еще одна новость, которую вряд ли станут освещать. Вчера неизвестный совершил нападение на профессора Подкопаева.
– Это инженер, возглавляющий кафедру Хронометрии в Институте Научной Магии?
– Именно.
– Про него что-то недавно на Физимагии рассказывали.
– Да-да, это он. Кто-то напал на него, но Подкопаев стойко отбивался. В конце концов после дуэли незнакомец скрылся, а профессора доставили в больницу под строжайшим секретом. Кажется, его ранили Рассечением.
– Хорош секрет, – усмехнулся Сева. – Если о нем даже мы узнали.
– Та к мы потому его и узнали, что это очень секретный секрет, – засмеялся Митя. – А иначе мой отец не был бы в это посвящен. Ты, кстати, играешь на дудке сегодня?
– На свирели, а не на дудке.
– Какая разница! Ой! – Митя резко остановился, потому что из-за ближайших кустов неожиданно появились две девушки. Они хихикнули и пронеслись мимо ребят. – Что здесь делают девчонки? Или их стали пускать на обряд?
– Не знаю.
– Наверное, это все из-за тебя, Овражкин. Еще чуть-чуть, и можно будет подумать, что ты притягиваешь противоположный пол, как Сирена. – Митя с улыбкой поглядел на друга, но лицо последнего отчего-то вдруг побледнело. – Знаешь, даже моя сестра уже спрашивала, не Сирена ли ты.
– Что?! – На этот раз Сева остановился, словно вкопанный, бледность на его лице стала заметнее. Он огляделся по сторонам.
– Да не напрягайся ты так. Понятно же, что она пошутила.
– Пошутила? Что ты ей сказал?
– Что я сказал? Естественно, сказал, что это полная чушь. Если бы ты был Сиреной, то… Постойка, – Митя уставился на него. Так они глядели друг на друга несколько секунд. – Постой-ка…
– Как твоя сестра узнала? – почти шепотом спросил Сева, сильнее меняясь в лице.
– Та к это что, правда? О, черт, Заиграй-Овражкин… Ты… что – нечисть?
Сева молча смотрел на Муромца.
– Ярило! Это меняет дело! – Митя с досадой покачал головой. – Вот оно что… теперь, конечно, мне все понятно…
– Как она узнала? – повторил Сева.
– Понятия не имею! Думаю, догадалась. Ну или кто-то из ее подружек. Потому что Василиса спросила то же самое у Арсения.
– У Арсения?.. – упавшим голосом отозвался Сева.
– Это плохо, теперь и он, возможно, догадается, что такое предположение… хм… вполне имеет почву под собой. Кто-то еще об этом зна…
– Секретничаем? – усмехнулся Арсений, подходя к ним со спины.
Митя осекся на полуслове, и они с Севой уставились на друга.
– Вы разговаривали про Сирен или это слово просто так витает в воздухе? – С лица Арсения не сходила хитрая улыбка.
– А мы тебя и не заметили, – попытался сменить тему Муромец, но Сева тут же перебил его:
– Что ты сказал Василисе, когда она спросила, Сирена ли я?
– Конечно, я сказал, что это невозможно. Уж я-то хорошо знаю историю магических народов! Да и местные нравы я изучил. Сирене никто не позволил бы проходить Посвящение. Или… я что-то напутал? – взволнованно добавил он.
– Сева, мне кажется, самое время… – начал Митя, но Воздушный колдун снова не дал ему договорить. Он резко вскинул правую руку в сторону шеи Арсения и сжал его горло пальцами. В глазах Арсения отразилось удивление, смешанное со страхом, но он не стал сопротивляться, а только воскликнул:
– Овражкин! Что ты делаешь?!
– Сирены и правда были моими предками, но ты не сможешь никому об этом рассказать, – Сева медленно опустил руку и оглянулся по сторонам – вокруг, к счастью, никого не было.
– Арсений, – миролюбиво начал Митя. – Ты не подумай ничего такого – это просто заклятие Неразглашения. Теперь ты, даже если очень захочешь, не сможешь рассказать Севину тайну никому.
– У меня что, язык отсохнет?
– Язык – нет, – холодно сказал Сева.
– Что-нибудь другое? – с ужасом спросил Арсений.
– Понимаешь, – продолжил Муромец, – в нашем сообществе Сирены считаются нечистью, и любые контакты с ними не очень приветствуются.
– А кто-то еще знает, что ты?.. – Арсений невнятно пробормотал последнее слово.
– Велес и Лиса. Ну и, разумеется, мой отец, – все так же сухо ответил Сева.
– А кто из твоих родственников был этой… мхм-прэ-э-э-с-с-стш?
Воздушный колдун ничего не ответил, его бледное лицо нахмурилось. Он развернулся и зашагал вперед, минуя тропинку, которая вела к озеру, затем свернул левее и остановился на лужайке, где возвышался деревянный забор.
По давней традиции трое музыкантов сидели на заборе и выдували из свирелей звенящую мелодию, пока остальные колдуны проводили обряд. Песнью зимы называлась эта музыка, но ученики между собой звали ее «песнью смерти».
Дождь закончился, но балка, на которой предстояло сидеть, оставалась сырой, к тому же была грязной и скользкой. Сева провел по ней ладонью, и над деревянной поверхностью засеребрился легкий туман. Подоспели и двое других музыкантов, вертя в пальцах дудочки. Один из них, Огненный маг Дима, который был старше Севы на год, да и выше его на голову, демонстративно отвернулся, не поздоровавшись. Третий же музыкант, напротив, приветливо кивнул и протянул Севе руку. Этот рыжеволосый, насколько Сева помнил, попал в Заречье только в прошлом году.
Сева забрался на забор и свесил ноги. Отсюда было прекрасно видно небольшой пруд и выстроившихся вокруг него колдунов, которые готовились к обряду. Ирвинг, глава Светлого сообщества, руководил группой колдунов, что разувались, сидя на сырой траве. Усыпление природы было еще более сложным обрядом, чем животворение воды, потому что требовало полной концентрации всех присутствующих, но младшие колдуны создавали много проблем – им постоянно хотелось смеяться.
Часть ребят проследовала за наставником по Обрядам Федором Кощеевичем к лесу, но из виду они не исчезли, их силуэты лишь немного померкли в темноте. Остальные же колдуны вместе с Ирвингом встали вокруг пруда, у самой кромки воды. Сева содрогнулся, представив, в какую ледяную воду им сейчас предстояло войти по пояс, и посочувствовал Муромцу.
Дима и Слава запрыгнули на забор рядом с Севой. Ирвинг внимательно смотрел в небо, где черное рваное облако приближалось к тонкому серпу луны. Когда оно коснулось блеклого полумесяца, низкий бархатный голос Светлого мага возвестил о начале обряда. Сева сделал глубокий вдох, поднес к губам дудочку, но забыть обо всем ему в этот раз не удавалось. Дудочка его звучала тише и не так уверенно, как у остальных, а думал он о том, каким образом Анисья и ее подруги догадались, что он был потомком Сирены. Как им пришли на ум именно эти существа? Ведь немало нечисти обладало схожими чарами: Морянки, Вилы, наяды… Почему же девочки спрашивали именно про Сирен? Где и когда он ошибся? Чем выдал себя? И кто еще, кроме них, мог думать о нем так же? И что с ним стало бы, узнай они правду и разболтай ее всем?! Но еще более удивительным и пугающим было то, что догадались о его происхождении именно девушки! Как это могло случиться? Ведь они не способны думать хладнокровно и здраво, вспоминая о нем. Его чары просто не позволяют им делать этого… Кто же из них так искусно сопротивлялся? Ну конечно, ответ мог быть только один – Водяная колдунья. И отчего-то это казалось самым неприятным во всей истории. Он не смог бы заставить ее молчать, не смог бы даже просто наложить на нее заклятье Неразглашения: едва Сева представлял, как вытягивает руку и сжимает ей горло, странное оцепенение охватывало его и в груди начинало гореть. Это было просто невыносимо.
Василиса уселась в глубокое мягкое кресло за столиком в углу, вынула из сумки лист бересты и принялась водить по нему пальцем.
– А где Анисья? – спросила Маргарита, разглядывая объявление о том, что в столовой началась неделя Греции, и поэтому все, кто хочет научиться готовить национальные блюда и хорошо себя зарекомендовавшие греческие снадобья, могут обратиться к Розалии Павловне. – Я только что ее видела, и вдруг она снова пропала.
– Вон она, – Василиса, не отрывая внимательного взгляда от бересты, кивнула в сторону. – Сидит с Митей и Севой.
– Опять променяла нас на мальчиков, – Маргарита покачала головой. – Как будто нельзя есть греческий салат за нашим столиком!
Полина тоже повернулась, чтобы посмотреть на подругу: Анисья сидела за одним столом с братом и несколькими его друзьями, и те поочередно демонстрировали ей свои ладони, на которых она с интересом рассматривала руны отличия. Полина вздохнула и вернулась к раскрытой книге, где описывалась подробная схема визуализации четырехмерных фигур.
– На вечер отменяется Физимагия, – сказала Василиса. – Сегодня не будет наставника.
– А почему отменяется? Там не написано? – Полина тут же с заметным облегчением захлопнула книжку.
Василиса ткнула пальцем в имя наставника, и рядом появился длинный комментарий.
– Из-за того что Эбонита Павловича вызвали в Институт Научной Магии, заменить какого-то профессора в эксперименте. Что ж, почаще бы этот профессор не являлся на работу, чтоб