— Алекс просто просыхает после пьянки,— говорит Тэд.
— Будем надеяться.
— Хотел бы я посмотреть, что будет там утром, когда народ придет на работу.
Тэд достает из аптечки вату и лейкопластырь, и пока ты оказываешь себе первую помощь, высыпает на стол несколько бороздок боливийского порошка.
После такой анестезии боль и чувство вины уходят и вся эта история начинает казаться просто смешной.
— Великаны гребаные,— говорит Тэд. — А кто он сам? — Карлик! И он посмел назвать меня пигмеем? Ну ничего. Старина Фред за нас постоял. De casibus virorum illustrium, как говорили мы на уроках латыни.
— Что говорили?
— О падении великих людей.
Тэд предлагает куда-нибудь пойти. Он говорит, что еще не поздно. Ты говоришь, что все же поздновато, а он напоминает, что тебе же не идти спозаранок на работу. Это звучит вполне убедительно. И ты соглашаешься пропустить стаканчик в «Разбитом сердце».
В такси по дороге в центр Тэд говорит:
— Спасибо, что ты избавил меня от Викки. Инга тебе очень благодарна.
— Рад стараться.
— Правда? Удалось, да?
— Не твое дело.
— Ты что, серьезно? — Он наклоняется и смотрит тебе в лицо.— На самом деле? Ну и ну. Каждому свое.
Таксист то и дело выруливает на полосу встречного движения, бормоча при этом на каком-то ближневосточном языке.
— Во всяком случае, я рад, что с Амандой у тебя — все. Вообще-то она ничего смотрелась. Ну, да Бог с ней. Не понимаю только, почему ты решил на ней жениться.
— Сам удивляюсь.
— Разве ты не увидел на челе ее печать?
— Какую печать?
— Обыкновенную. С жирной надписью: Сдается внаем на короткий и длительный срок.
— Мы ведь с ней в баре встретились. Слишком темно было, не разобрать.
— Ну, не так уж и темно. Она по крайней мере неплохо разглядела, что ты ее единственный шанс выбраться из этой дыры. Яркие огни, большой город. Если тебе действительно хотелось жить с ней в счастливом браке, ты не должен был разрешать ей работать манекенщицей. Неделя на Седьмой авеню испортила бы и монахиню. Там, где нет глубины, твоя устоявшаяся идея домашнего очага не найдет отклика, не расцветет. Аманда как могла избегала всего неприятного и не напрягалась. И решила выехать на своей внешности, но для этого ей надо было избавиться от тебя.
Тэд совсем не удивился уходу Аманды, ибо считал его неизбежным. Ее отъезд лишь подтвердил его предчувствия. Твое разбитое сердце — обычный финал все той же извечной истории.
Под утро, придя в себя, обнаруживаешь, что катишь в машине в обществе парня по имени Берни и двух его подружек. Подружек зовут Мария и Кристал. Вы с Кристал разместились на заднем сиденье. Одной рукой она обнимает тебя, другой — Аллагэша. Берни и Мария сидят напротив на откидных сиденьях. Берни шурует вверх-вниз по ноге Марии. Ты никак не сообразишь, знал ли Тэд раньше этих людей или познакомился с ними нынешней ночью. Тэд вроде бы говорил про какую-то вечеринку. Мария заявляет, что хочет ехать в Нью-Черси. Берни кладет руку тебе на колено.
— Вот моя контора,— говорит он.— Ну как, нравится?
Ты не уверен, что тебе нужно знать, какого рода деятельностью занимается Берни.
— У тебя такая же?
Ты мотаешь головой.
— Естественно, нет. На тебе же большими буквами написано: «Айви лиг». А я ведь могу купить и тебя, и папашу твоего вместе с его загородным клубом. И ребята вроде тебя, вот такие, застегнутые на все пуговицы, подают мне кофе.
Ты киваешь. Интересно, есть ли у него вакансия и сколько он платит.
— Ладно, контору нашу я тебе показал. А теперь тебе, конечно, хочется знать, где же сама фирма?
— Да, в общем, нет,— говоришь ты.
Тэд лезет Кристал под платье и исчезает там с головой.
— Не хочется, значит? Но все-таки интересно? — говорит Берни. — Ну, так и быть, расскажу. Она на Нижнем Ист-сайде, авеню Д и в Сумеречной зоне. Неподалеку от того места, где мои старые папуля и мамуля надорвали здоровье у конвейера, чтобы их детки смогли перебраться в Скарсдейл и Метачен. Теперь там одни торчки55 и черножопые. Я тебе покажу эти места. И даже расскажу, как мы доставляем товар. Хочешь узнать?
— Пожалуй, нет.
— Молодец. Молодец, парень. Не хочешь, и правильно. Объяснить, что бывает с теми, кто чересчур много знает?
— А что?
— А ничего. Мясной фарш из них делают. На корм собакам, фирма «Натуральные собачьи корма».
Тэд поднимает глаза:
— У нас в агентстве эта фирма имеет счет.
Ты задаешься вопросом: как ты, собственно, тут оказался? Рука, которую прокусил Фред, нарывает. Может, бешенство начинается? Интересно, как там Алекс.
— Раньше,— говорит Берни,— это был самый дрянной бизнес. Имеешь дело со всякой южноамериканской швалью да еще с итальяшками из Нью-Джерси. Район тяжелый, эти черножопые — народ горячий, и все ходят с ножами, но зато какой простор для предприимчивого человека. А теперь сюда текут совсем другие деньги. Мне приходится вести переговоры со швейцарскими банкирами в тройках. Вот что происходит со здешним бизнесом. Но с этими парнями работать можно. Все, чего они хотят,— хороших барышей. Просто и ясно. А вот чего я боюсь, так это моих собратьев — евреев-хасидов. Они сюда валом валят, выпихивая независимых дельцов. И, надо сказать, они не такие дураки, это не то, что бриллианты гранить. Они просто вцепились в этот бизнес. У них есть все — международная организация, широкие возможности маневрировать капиталом, тайна и доверие. Разве они могут проиграть? Помяни мое слово: если где чего не так — тут уж явно еврейский запашок чувствуется.
— Ты имеешь в виду этих придурков в черных шляпах и с такими штуками на висках?56 — говорит Тэд.
— Поверь мне,— говорит Берни,— у них хватит денег и чтобы в парикмахерскую сходить. Так как ты думаешь, «Янки» выйдут в финал?
— Да вроде бы должны,— говорит Тэд.
Вываливаешься у первого же красного светофора, заявив, что тебя укачало. Ты, уже прошел половину квартала, когда Берни кричит тебе в спину:
— Эй, парень! Запомни. Проболтаешься — мясной фарш из тебя сделаю.
О couture57
К одежде ты всегда относился равнодушно, удовлетворяя свои скромные потребности в «Брукс Бразерс» или в «Дж. Пресс». И, похоже, ныне в обоих этих заведениях сложности с кредитом. Тем не менее сегодня утром ты намерен объявиться в танцевальном зале гостиницы «Уолдорф-Астория», где один модельер демонстрирует свою осеннюю коллекцию. Приглашение ты раздобыл у приятеля из журнала «Вог». Он у тебя в долгу —когда-то, отправляясь в Уэстчестер, он позаимствовал у тебя «остин хили», но по дороге врезался в оленя с какими-то поразительно ветвистыми рогами. Ни один из твоих приятелей-охотников за последние двадцать лет ни разу не видел оленя с такими удивительными рогами. В итоге машина закончила свой жизненный путь на свалке на окраине Плезантвилля. Дальнейшая судьба оленя осталась неизвестной, равно как и судьба той суммы, которую ты получил по страховке, известно лишь, что деньги эти исчезли за две недели без следа.
У двери высокая женщина с серебристыми волосами проверяет твой пригласительный билет. По обе стороны двери стоят двое чернокожих в тюрбанах со скрещенными руками на груди. Они изображают рабов-нубийцев или что-то в этом роде. Такое может позволить себе только итальянский модельер. Женщина, которая проверяет билеты, похожа на представительницу какого-то экзотического племени. У нее нет ни бровей, ни ресниц, а волосы растут только на макушке. То ли она попала в катастрофу, то ли просто шикует? Дамочка таращится на твою некогда белую повязку, которая давно уже стала серой и покрыта пятнами запекшейся крови.
— Мистер...
— Аллагэш,— говоришь ты, вытягиваясь в струнку. Это первая фамилия, что приходит тебе в голову. Тебе совсем не хочется пользоваться своей.
— Из «Вог»? —говорит она.
— Я работаю там с прошлой недели.
Она кивает и возвращает приглашение. Затем она щурит глаза и морщит нос, словно хочет сказать, что скормит тебя гигантам-нубийцам, если ты лжешь.
Замечаешь бар, он открыт. Поблизости, сжимая бокалы в руках, толкутся местные ветераны — торговые агенты универмагов. Вид у них такой, словно им больше всего хотелось бы сейчас оказаться во Флориде. Идти сразу в бар — явная ошибка, впрочем, с точки зрения здравого смысла все, что ты затеял,—полный идиотизм: явился сюда как дурак, под чужим именем и собираешься сорвать у них представление.
Извиняясь, протискиваешься к стойке и заказываешь водку.
— Со льдом,— уточняешь ты.— И еще одну стопку для подружки.
С двумя стопками в руках идешь в глубь зала и, наморщив лоб, останавливаешься в центре толпы. Затем оглядываешься вокруг, словно и в самом деле ищешь тут свою знакомую, что рекламирует фирму «Ревлон». Ты не хочешь привлекать внимания. Не исключено, что один из друзей Аманды узнает тебя и прежде, чем ты успеешь провернуть свой план, натравит на тебя гигантов-нубийцев. Вот именно так, думаешь ты, чувствует себя террорист — стоит в толпе с бомбой в портфеле и трясется, словно каждый может заглянуть ему в башку и узнать, что у него на уме. Колени дрожат. Ты залпом опрокидываешь одну стопку. Увы, террориста из тебя не выйдет. Затем вспоминаешь, что возле бара стоял чей-то портфель, и с первой волной алкоголя в мозгу твоем рождается идея.
Возвращаешься к стойке. Портфель все еще на месте. Его владелец, лысеющий человек с искусственным загаром, разговаривает с двумя восточного типа девицами. Он стоит к портфелю спиной. Ты облокачиваешься на стойку бара, делая вид, что устал.
— Что-нибудь подать? — спрашивает бармен. Отвечаешь отрицательно. Бармен хмурится. Тебе кажется, что во взгляде его мелькает подозрение.
— Черт ее разберет, как на ней плавают, на этой штуковине,— говорит лысый дядя. —Я нанял каких-то греков... — Девчонки, наклонившись друг к другу, шушукаются, а затем прыскают со смеху. Очевидно, они что-то задумали. Он плетет им какую-то околесицу про острова в лазурном море, а тем временем ты присваиваешь его портфель. Pas de