Иван Георгиевич искренне радовался моей удаче. Он сказал, что по-молдавски это называется «норок» – везение, в некотором смысле счастливая судьба. Магомет Ахильгов и его друг Борис, который вечером пришел к нам в гости, нашли, что бабочка, которую я им показал, очень красивая, и, будь у них такая возможность, они с удовольствием бы использовали мои снимки для украшения дамских зонтиков или платков – они по роду своей работы знали толк в этих вещах. «Я бы миллион таких зонтиков продал», – сказал Борис.
На другой день с утра мы опять встретились с Иваном Георгиевичем, в последний раз перед отъездом. Проговорили до обеда, а днем, зайдя в номер гостиницы, я ошарашенно остановился: моих вещей не было… Чуть позже выяснилось, что я не заплатил, как положено, до двенадцати за следующие сутки, мои вещи просто перенесли в кладовую, где я могу их получить, но все равно у меня закололо сердце: пакет с бабочкой лежал в ящике стола вместе с тетрадью, а теперь его не было.
В кладовой я лихорадочно схватил свою сумку, заглянул в нее. На самом верху вместе с тетрадью лежал смятый пакет.
Но бабочка оказалась совершенно и непостижимо цела.
Цветные слайдовые пленки я проявлял сам. слайды с Подалирием вышли особенно хорошо.
Очерк мой приняли, похвалили и напечатали в ближайшем номере журнала «Знание-сила». Потом я написал рассказ о командировке в Молдавию и назвал его так: «Норок – по-молдавски «везение». И несмотря на то, что в рассказе было мало «социального», его напечатали в «толстом» и весьма популярном журнале «Дружба народов» под названием «Бабочка». А потом и в журнале «Советский Союз», переведя на английский язык.
Осенью я написал Ивану Георгиевичу в связи с очерком о грецком орехе, опубликованным в журнале, и спросил, видел ли он еще в ботаническом саду такую бабочку.
«Нет, – ответил Иван Георгиевич, – не видел».
Тамара в красном
– С классной женщиной я познакомился недавно, – сказал мой приятель, один из друзей далекого детства, Валерий. – Тамара ее зовут. А у нее подруга есть, тоже классная, молоденькая, симпатичная. Хочешь, познакомлю? Она на вид даже лучше Тамарки – для фотографии тебе в самый раз. Думаю, она согласится. Хочешь, к ней в гости поедем? Мы с Тамарой будем, а ты с ней. С Тамаркой у нас, правда, по большому счету пока что не было ничего, но я очень надеюсь. Поедем?
Обычный дом новой застройки, недалеко от центра Москвы. Обычная однокомнатная типовая квартирка. Хозяйка и на самом деле вполне симпатичная, можно даже сказать красивая. Темной, восточной масти, действительно стройная и эффектная, лет двадцати. Тамара старше, ей что-нибудь двадцать семь. Густые светлые волосы, собранные в этакую башню, приятное лицо. Красное то ли платье, то ли костюм, не помню. И фигуру Тамары я не запомнил – разве что отметил автоматически, что для фотографии подойдет вряд ли. Да и потом не для меня ведь это – приятель усиленно ее «обрабатывает».
Выпили немного. Музыку включили, даже потанцевали чуть-чуть. И вдруг я почувствовал, что возникло что-то между мной и Тамарой. Может, быть – как на корриде – красный цвет подействовал? И не только он, а и эта золотистая башня, завитки у висков? Как когда-то у первой моей школьной любви – красное платье и завитки…
Приятель с Тамарой танцевал постоянно, мне лишь один раз досталось, но… Почувствовал я: что-то происходит между мною и ею, и ничего не поделаешь… Всеми силами я, тем не менее, старался помочь приятелю – нельзя же бесстыдно хватать чужое! Дисциплинированно танцевал с эффектной приятной хозяйкой, а потом, когда решили сделать перерыв и в кресла уселись – с подругами на коленях, – я старательно обнимал эту вполне послушную милую девушку – гладил, как и положено, и пару раз, кажется, даже поцеловал слегка.
А приятель на кресле напротив то же самое пытался делать с Тамарой. Но у него не очень-то получалось… То есть, не вперяясь, естественно взглядом, но так, искоса, я засек: ни разу даже поцеловать себя она ему не позволила.
Так мы посидели чуть-чуть и вдруг:
– Ну, хватит, ну, давайте же поменяемся, – сказала внезапно Тамара.
И тотчас встала с колен моего приятеля, с усилием даже выпуталась из его цепких объятий.
И подошла к нам.
Ничего не осталось и моей даме, как послушно встать.
И вот Тамара опускается на мои колени…
Произошло непонятное. Только что на моих коленях было великолепное, стройное женское тело, даже более стройное, более эффектное и молодое, чем у Тамары. Только что я механически обнимал его и думал, честно говоря: скорее бы это кончилось. И вдруг… Словно огонь полыхнул в нас с Тамарой мгновенно. Словно выключатель-тумблер повернул кто-то, и лампочки прямо-таки ослепительно засветились.
Каждая клеточка ее существа, кажется, излучала сладость и стремилась ко мне – точно так же, как и все мои клеточки. Мы с Тамарой поплыли в едином, совместном блаженстве… Лишь на какой-то миг вспыхнуло во мне чувство вины перед приятелем – он ведь так стремился «обработать» ее, поделился со мной, предупредил. А я, козел этакий…
Но я тут не при чем, вот ведь какое дело! Как ему объяснить?
Меня неудержимо тянуло целовать, ласкать это лицо, руки, грудь, – все, все ее драгоценное, и – совершенно родное тело! Расслабленная, абсолютно покорная и готовая, кажется, на все, она тянулась ко мне и словно обтекала своей плотью, своей сладостью, мы сливались губами… И ничего важнее нашей внезапной близости теперь не существовало.
Да, сколько уж у меня к тому времени было всякого, а такое вот, внезапное и совершенно неосознанное – в первый раз.
Расстроенный приятель немного понаблюдал за нами с печалью – надо отдать ему должное, он вроде бы даже и не обиделся на меня, – и вскоре ушел.
Очевидно мы с Тамарой со стороны выглядели как малые дети, потому что и хозяйка без обид и претензий оставила нас на всю ночь и даже уступила свою тахту целиком – сама благородно ушла спать на кухню.
Ну и было у нас ясно что. То есть абсолютное просто слияние, один горячий слиток, сгусток, клубок, одно блаженное облако. То есть мы просто никак насытиться не могли, и утро как-то неожиданно наступило…
– Откуда эти африканские страсти? Вы же мне всю ночь спать не давали, – недоуменно сказала утром хозяйка.
Но что интересно: без всякого раздражения она это сказала, с искренним удивлением и даже как бы с сочувствием.
Им с Тамарой надо было идти на работу вместе. Они начали приводить себя в порядок – причесываться, краситься. А я вскоре ушел.
Я, конечно, оставил Тамаре свой телефон – она своего не давала, сказав, что так будет лучше. И обещала звонить.
Я не шел по утренней улице – я плавно и мягко летел, хотя ночь мы ведь почти не спали. Тело мое было легким, воздушным, усталости не было абсолютно! И что еще интересно: на встречных девушек я смотрел с особой симпатией. Они все мне нравились! Ко всем я испытывал нежность… И словно в каждой из них была частичка Тамары…
Разумеется, я ждал ее звонка, еще как ждал. Но вот чудо: не расстраивался от того, что она не звонит. Мой приятель сказал, что вообще-то она замужем. За капитаном дальнего плавания. Он был в отъезде, когда мы встретились, а теперь как будто приехал. Потому, наверное, она и не звонит.
Я и это воспринял совершенно спокойно. Печаль моя, как говорится, была светла. Благодарность – вот, пожалуй, главное чувство.
Так мы с Тамарой больше никогда и не виделись. И я абсолютно не помню ее лица. Но вот того, что было тогда, разумеется, никогда не забуду.
Особенно меня удивляет начало. Ну ведь такое же тело, такая же женская плоть, как у милой хозяйки, хозяйка моложе и, кажется, даже красивее… А разница просто космическая.
Вот она, Тайна-то где! Вечная загадка…
Путешествие
Предисловие
Однажды я прочитал замечательную книгу. Она называлась так: «Путешествие с Чарли в поисках Америки». В ней американский писатель Джон Стейнбек рассказывал, как он вдвоем с пуделем Чарли проехал несколько тысяч километров по дорогам Соединенных Штатов на автомобиле.
И я подумал: а почему бы и мне не сделать то же самое? Только по дорогам не Америки, а своей страны. И не с пуделем, которого у меня не было, а в одиночестве? И не на автомашине, которой у меня тоже не было, а на велосипеде? Ведь у меня велосипед есть, и я его очень люблю – езжу по городу, в пригород, километров по 40-50 в день запросто. А что если ехать несколько дней в одном направлении?
Идея!
И я отправился из Москвы в Одессу, прокладывая маршрут не только по шоссейным дорогам, но и по проселочным, ночуя главным образом у местных жителей, купаясь в каждой встречной речке и в озерах, крутя педали и глядя во все глаза.
До Одессы я доехать не смог по причине того, что погода испортилась, а свободное время мое кончалось. Но я доехал до Винницы!
И это были одни из самых счастливых дней моей жизни! Две недели, которые я провел в пути, остались в памяти как бесконечный, солнечный, насыщенный разнообразными событиями праздник.
В этом путешествии я, кажется, понял, какой может и какой должна быть жизнь человеческая. Узнал цену времени, отпущенного нам судьбой. Догадался о том, как важно быть в жизни внимательным. И добрым. К тем, кто живет с тобой на земле. И не только к людям…
Потом были еще путешествия, экспедиции, дальние поездки, командировки. Были и новые путешествия на велосипеде – и в одиночестве, и вдвоем с приятелем. Однако первое оказалось самым счастливым. Это было открытие. Прозрение!
В нем было удивительно все. Бывало, что не везло, но – по мелочи. На самом же деле везло так, что те дни я помню лучше всех других и гораздо лучше, чем, например, поездки во Францию, Турцию и другие страны.
Я был свободен. Я был наедине с природой и людьми, которых встречал. Я был собой.
Начало
Правда, уехал я не в тот день, в который было намечено, а на следующий. Притом не просто задержался, а – вернулся! Под нагрузкой стало бить заднее колесо, потому что сносилась втулка, и пришлось разгружаться и ехать в магазин за колесом… Чтобы наверстать упущенный день, я решил отъехать первые сто километров от города на электричке. И тут у самого вокзала остановились часы (забыл завести накануне). А стоило войти в электричку и кое-как пристроить нагруженный велосипед, заняв при этом целых четыре сидячих места, как в вагоне немедленно появился раздражительный гражданин и сурово потребовал: