[75].
С ответом русские цари не медлили. «Мы великие государи, цари и великие князи Иоанн Алексеевичь, Петр Алексеевичь, всеа великия и Малыя и Белыя России самодержцы и многих государств и земель восточных и западных и северных отчичи и додичи и наследники и государи и обладатели брату нашему наяснейшему и великому государю Яну Третиему, Божиею милостию королю полскому и великому князю литовскому, русскому, братцкое поздравление… И вышеимянованной Вашего королевского величества посланник будучи нашего царского величества у ближних бояр и думных людей на разговоре объявил о тех же делех, о которых к нам великим государем к нашему царскому величеству писано в Вашей королевского величества грамоте. И наши царского величества ближние бояре и думные люди ему объявили, что мы великие государи, наше царское величество то, Вас брата нашего великого государя, Вашего королевского величества, объявление приемлем в любовь и желаем вашему королевскому величеству над неприятели и впредь вящего одоления, чтоб милосердием всесилнаго бога и ходатайством заступницы христианские пресвятыя его богоматере то дело не токмо ныне, но впредь благословенно было и славно… По сем от господа бога мы великие государи, наше царское величество, Вам брату нашему великому государю Вашему королевскому величеству многолетного здравия и счаствливого в государствах Ваших государствования желаем»[76].
Но, пожалуй, самое вдохновенное поздравление прислала Собескому бывшая королева Швеции Кристина: «Ты спас все страны и народы! Ты дал жизнь и свободу своим друзьям и неприятелям! Тебе надлежит властвовать над миром! Ты первый, кто зависть во мне пробудил! Завидую тебе, освободитель христианства!»[77]В ответе Кристине Ян III выразил желание сражаться с турками до окончательной победы. А Людовику XIV он с иронией написал: «Думаю, что я должен радоваться полезному для всего христианству успеху вместе с первородным церкви сыном»[78](т. е. «Наихристианнейшим королем», получившим в Европе прозвище «Наихристианнейший турок»). Даже из далекого Китая Льву Лехистана пришли поздравления. Военная помощь, оказанная Вене, нашла отражение в литературе и фольклоре XVII века многих государств. Речь Посполитая стала объектом восторга, возможно, в последний раз перед ее падением.
Победа над османами под Веной внесла вклад и в развитие европейской повседневной жизни. Так, при отступлении турки бросили весь свой обоз, в котором находились огромные запасы кофе. Король Ян отдал мешки с кофе одному из его офицеров, Францишеку Ежи Кульчицкому, который открыл в Вене первую кофейню «Под голубой бутылкой» и тем самым способствовал популяризации кофе в Европе. Более того, чтобы подсластить горький кофе, поляк добавил в него молоко и мед, изобретя, таким образом, прообраз капучино. Ныне в столице Австрии есть улица Кульчицкого, на которой возведена его статуя. Правда, ставший подданным французского короля поэт Ян Анджей Морштын, принимавший участие в походе на Вену во главе собственной гусарской хоругви в 230 всадников, утверждал, что это «напиток сатанинский, что искривляет рот христианина»:
Я помню, на Мальте мы пили когда-то
Питье для пашей Мустафы и Мурата;
По вкусу оно лишь турецкому люду,
Христьянскую жалко марать им посуду.
У нехристей кофе в почете и славе,
А нам что за радость в подобной отраве?[79]
Согласно другой кулинарной легенде, в качестве подарка Яну Собескому в ознаменование его победы над турками был сделан первый бублик, круглая форма которого напоминает стремя. Да и первый круассан был запечен именно в Вене, чтобы отпраздновать поражение турецкой осады города: его форма напоминала полумесяц на турецком флаге.
Имеет хождение и третья кулинарная легенда, будто бы Ян Собеский привез с собой из Вены не только военные трофеи, но и обычный картофель как подарок императора. И тогда королевский садовник Луба, впервые в Польше, начал выращивать экзотические «земляные яблоки», поставляя их к столу короля и польских магнатов.
Значение вклада, который внес Ян Собеский в разгром турок в 1683 году, подтверждается тем фактом, что побежденные османы сохраняли свое уважение к угасающей Речи Посполитой, не признав в XVIII веке ее разделы. На протяжении десятилетий, когда польского государства уже не существовало, в ритуал султанского двора на придворных церемониях входил обязательный вопрос: «Посол Лехистана уже прибыл?»[80]
После Вены польский король продолжал преследовать турецкую армию, отступавшую в словацкие и венгерские земли. 7 октября 1683 года его драгуны в количестве 10 тысяч человек были атакованы 18-тысячной турецкой конницей у современного словацкого города Штурово и были разгромлены. Поляки потеряли 2200 человек. Тем не менее Ян III к концу года освободил от османов часть северо-западных земель Венгрии и город Грац. На обратном пути в Варшаву 15 декабря 1863 года в Старом Сонче его ожидала королева. А 23 декабря состоялся его триумфальный вьезд в Краков.
Две поговорки остались в памяти поляков после этого славного похода. Первая из них насмешливо указывает людям, растерявшим свое добро в чужую пользу, что они ходят «с саблей и с босыми ногами», намекая этим на то, что отряды польских гусаров и польских панцирников, потеряв на обратном пути из Вены своих коней из-за недостатка корма, вернулись домой с саблями, но пешком и с босыми ногами. Другая поговорка употребляется для оценки труда, не приносящего труженику вознаграждения: «Это стоит столько же, сколько сражаться за Вену»[81].
После поражения под Веной война с Османской империей, постепенно отступавшей из Центральной Европы, продолжалась еще долго, а победителей ожидали неотложные внутригосударственные дела. Триумф скоро сменился целым рядом проблем. Несмотря на то что внешний фактор опять продемонстрировал необходимость усиления центральной власти, как и в других государствах, после Вены в Речи Посполитой так и не появилось социальной группы, на которую мог бы опереться Ян Собеский в своих централизаторских планах. По его мнению, король, закон и нация (государство) являлись тремя силами, призванными уравновешивать друг друга[82]. Но существовали ли в Речи Посполитой две последние силы в реальности? На родине Собеский безуспешно боролся с растущей оппозицией польско-литовских магнатов. Яблоновские, Опалинские, Пацы, Сапеги распространяли пасквили, срывали сеймы, саботировали королевские указы. Не было также шансов на передачу по наследству престола его сыну Якобу, который по своим качествам во многом уступал отцу.
Стремление короля усилить свои позиции внешними успехами, логически вытекавшее из отсутствия внутренних предпосылок к консолидации государства, оказалось несостоятельным. Победа под Веной, вопреки ожиданиям, не укрепила его власть, а наоборот, активизировала борьбу двора и оппозиции. Опасная тенденция к анархизации и регионализации политической жизни была уже заметна со второй половины столетия, когда роль сейма из-за частых срывов и увеличения срока дебатов снижалась, а роль сената, другими словами, магнатов, росла. Даже сейм 1681 года, на котором решались вопросы заключения антиосманского союза с Габсбургами и Московским государством, а также увеличения войска, был сорван. Только на фоне новой фазы османской экспансии в Европе эти цели были достигнуты на сейме 1683 года. Но в 1684 году борьба двора и оппозиции вспыхнула с новой силой. На сейме 1685 года, несмотря на утверждение конституции, магнаты заблокировали необходимые королю решения, в первую очередь внешнеполитические. Установленная численность войска была ниже, чем в 1683 году.
Кроме того, право сейма вотировать налоги на армию уменьшало обороноспособность Речи Посполитой. Во-первых, налоги утверждались не на период войны, а до следующего сейма, и в случае простого запаздывания его созыва возникал риск прекращения выплаты войску жалованья. Во-вторых, срыв сейма вообще ставил возможность продолжения войны под вопрос. Все это мешало своевременному поступлению налогов, выплату которых еще должны были утвердить сеймики. В 1683 году проблема была преодолена благодаря субсидиям Рима и Вены, которые, несмотря на небольшую долю в общей сумме затраченных денег, были ценны оперативностью поступления. Тем не менее поступление финансов извне ставило Речь Посполитую в немалую зависимость от Вены и Рима. В 1685 году папский нунций открыто вмешивался в военные вопросы, а в начале 1686 года даже отказал в субсидиях из-за того, что считал осаду Каменца предпочтительнее утвержденного сенатом очередного похода в Молдавию. Правда, такие шаги Рима были обусловлены скорее тем, что из-за ухудшения финансовой ситуации уже в декабре 1685 года шляхта ряда воеводств высказалась за прекращение бесконечной и обременительной войны с Османской империей.
Позиции папы римского, и тем более Габсбургов, были понятны. После победы под Веной император Леопольд начал завоевание Венгрии. Сделать это своими силами ему было сложно, и 31 марта 1684 года по настоянию папы Иннокентия XI против Турции была создана Священная лига, первоначально состоявшая из Священной Римской империи, Речи Посполитой и Венецианской республики. Расширение антиосманской коалиции позволяло Габсбургам меньше считаться с польскими интересами. В ответ Ян Собеский попытался сблизиться с Францией, чтобы укрепить положение Польши в рядах Священной лиги. В это время ухудшилась международная ситуация. В конце лета 1684 года польско-литовские войска, начав боевые действия, не смогли переправиться через Дунай. Ян Собеский с горечью отмечал в письме Иннокентию XI, что в Подолии русинские крестьяне уже успели принять ислам, добавив, правда, при этом, что женщины остались верны своему исповеданию. То же самое отмечал и французский инженер на его службе Филипп Дюпон