Репутация отрекшегося короля в Европе резко испортилась. В первую очередь от Дрездена отрекся Берлин, начав активные переговоры со шведами. Россия, послав А. А. Матвеева в Лондон с широкими полномочиями, активизировала дипломатию на Западе с целью заключить приемлемый союз со Швецией. По видимости, Карл XII ясно шел к военному конфликту с Империей, заявив, что никакого марша на Москву не будет. Не случайно в апреле 1707 года в Альтранштедт прибыли имперский посол князь Вратислав и главнокомандующий силами Великого союза Великобритании, Нидерландов и Империи герцог Мальборо. Он привез с собой письмо королевы Анны Стюарт к Карлу и сопроводил его на аудиенции следующими словами: «Сир, … сейчас я более счастлив, чем моя королева, ибо я могу видеть, служить и учиться у Вашего Величества – великого полководца, какого еще знало искусство войны»[171]. Слова блестящего придворного и одновременно знатока военного дела задели холодное сердце Карла XII. Швед оказал уважение знаменитому полководцу и принял во внимание его доводы идти на Восток, во многом совпавшие с его собственными желаниями. А Великобритания одной из первых признала в Польше королем Станислава Лещинского[172].
Под впечатлением отказа от трона Августа Сандомирская конфедерация испытывала большие затруднения: многие ее члены пошли на компромисс с Лещинским. Как заметил польский историк А. Камински, соединение эмансипационных стремлений Августа с намерениями Республики могло бы создать преграду вмешательству царя в польские проблемы. Но конфликт между «золотой свободой» и короной предоставил возможность Петру I играть роль посредника и в итоге навязать польским партиям свою волю. С января 1707 года в Жолкве у Львова Петр старался предотвратить распад Сандомирской конфедерации. В марте он достиг успеха в этом деле и, более того, возобновления союзов 1704 года. Попутно в качестве новой кандидатуры на польский трон царь предлагал Александра Меньшикова, своего сына Алексея, Якуба Собеского, Михаила Вишневецкого, прославленного имперского главнокомандующего принца Евгения Савойского и даже боровшегося при поддержке Версаля за независимость своей территории от Империи трансильванского князя Ференца Ракоци. Первые две кандидатуры были сразу отвергнуты польскими магнатами, а Вишневецкий летом 1707 года перешел на сторону Лещинского. Принц Евгений пользовался симпатией среди кандидатов, но отказался от такой чести.
Ракоци тоже имел шансы и задумывался о предложении Петра I, но был остановлен французским послом, заявившим, что принятие им польской короны может привести к разрыву с Людовиком XIV. Все же обоюдные желания и интересы привели к компромиссу между Петром и Ракоци от 15 сентября. Князь обязывался принять польскую корону на выборах, назначенных на начало 1708 года, если Франция и Бавария вынудят Карла пойти на мир с Россией. Петр недолго питал надежды на разрешение конфликта. Несколько дней спустя шведский король официально заявил о своих намерениях выступить на Восток[173].
В этих обстоятельствах Станислав, желая верить в договор 1705 года с Карлом XII, надеялся на лучшее и как мог помогал своему покровителю. Иного выхода сейчас он не видел. Еще до того, как шведский король твердо решил двинуть свою армию в Россию, Лещинский стал готовить там «пятую колонну». Письма княгини Анны Дольской, по первому мужу Вишневецкой, свидетельствуют, что уже в конце 1705 года появился первый замысел перехода украинского гетмана Ивана Мазепы на сторону шведов.
Впрочем, Мазепа не спешил вступать в открытую борьбу за «волю Украины» под шведским флагом. Сначала получаемые им от Станислава Лещинского письма он пересылал Петру I. Так, когда Мазепа в сентябре 1705 года находился в лагере под Замостьем, к нему прибыл тайный посланник польского короля Франтишек Вольский. Выслушав Вольского, Мазепа приказал его арестовать и допросить, а привезенные письма отослать царю. Но параллельно Мазепа начал двойную игру. Прибыв в ноябре 1705 года в Дубно на Волыни, гетман посетил Белую Криницу, где встретился с Анной Дольской, а по возвращении в Дубно велел своему генеральному писарю Орлику послать княгине шифр для дальнейшей переписки. В конце 1707 года к нему прибыл иезуит Заленский с универсалом от Лещинского. В нем говорилось, что для «преславного казацкого народа» пришла пора сбросить с себя ярмо чужого и несправедливого господства и возвратиться «к давним свободам и вольностям под отеческое и наследственное господство польского королевства»[174]. Заметно, что Станислав не рассматривал Мазепу как равноправного партнера по переговорам, а обращался и к нему и ко всему войску Запорожскому как «польский король, правдивый от веков государь Украины» к своим подданным, как «милосердный отец к блудным сыновьям», которые должны вернуться под его власть.
Согласно сообщению лютеранского пастора и придворного проповедника Карла XII Нордберга, в октябре 1707 года у короля Станислава был тайный посланец от гетмана, который сообщил, что «Мазепа предлагает королю польскому и шведскому свое содействие и… обещает устроить мосты для шведского войска, если короли станут покровительствовать его намерениям. Московское войско, которого будет в Украине тысяч шесть или семь, будет истреблено»[175]. Будущий договор Мазепы с Лещинским предусматривал, что вся Украина с Северским княжеством, с Черниговом, Киевом и Смоленском присоединится к Речи Посполитой, а гетман будет вознагражден княжеским титулом и Полоцким и Витебским воеводствами на правах, какими обладал герцог Курляндский. В этом универсале Мазепа и Лещинский фактически возвращались к идеям Гадячского договора 1658 года между Гетманщиной и Польшей, в очередной раз планируя создание Речи Посполитой трех народов.
С другой стороны, в последних работах о связях Станислава и Мазепы в научный оборот вводится ряд документов: проект политических преобразований на Украине, составленный в окружении Лещинского, протокол допроса его агента Вольского и не известная ранее переписка Мазепы с руководителем русской внешней политики Ф. А. Головиным. Эти находки, а также опубликованная еще в XIX веке секретная инструкция Вольскому с учетом новых данных о сделанных им устных предложениях Мазепе показывают, что обещания о сохранении власти Мазепы над «Малой Россией» в составе Речи Посполитой и пожалования гетману Черниговского княжества не были зафиксированы в письменных обязательствах польско-шведской стороны. Ведь истинный план Лещинского состоял в том, чтобы добиться от шведов санкции на передачу Левобережной Украины в случае ее отторжения от России под прямое управление польской короны. Поэтому Станислав намеренно старался избежать предоставления Мазепе письменных деклараций о сохранении его власти над Гетманщиной в случае перехода на сторону Карла XII. Но Мазепа отверг сотрудничество с Лещинским и шведским королем еще до получения оригиналов секретных документов, которые Вольский оставил в Люблине, а розыск по делу Вольского и его допрос были проведены под полным контролем русских офицеров в ставке гетмана. Согласно выводам К. Кочегарова, это свидетельствовало об отсутствии у Мазепы каких-либо замыслов поддержать Лещинского и шведов и о его лояльности по отношению к царю в тот момент[176].
Так или иначе, но поскольку сторонники Августа II в Польше не признали Станислава королем и не порвали союза с Россией, в 1707–1709 годах он не отправился с Карлом XII в поход на восток, как предполагалось ранее, и не мог соединиться с Мазепой. Король был вынужден оставаться на родине и держать при себе шведский корпус генерала Эрнста фон Крассова.
Тем временем Август, изучив сложившуюся к тому времени военную ситуацию, в июне 1709 года заключил с датским королем соглашение о защите неприкосновенности германских владений обеих сторон и о возможности анти-шведского выступления. А в начале июля того же года Дания, Саксония и Пруссия подписали договор, по которому Пруссия обязалась препятствовать прохождению шведских войск через бранденбургскую территорию. 27 июня (8 июля) 1709 года шведы потерпели сокрушительное поражение от Петра I под Полтавой. Лишь после этого события Август II счел выгодным возобновить войну с Карлом, объявил недействительным Альтранштедский договор и двинул из Саксонии в Речь Посполитую 14-тысячное войско.
В сентябре 1709 года в Люблине от имени русского царя был издан Манифест, предлагавший противникам Августа II принести ему присягу в верности. 26 сентября 1709 года в Торуни он встретился с Петром I. Переговоры завершились 9 октября подписанием двух договоров. Первый из них провозглашал восстановление русско-саксонского оборонительного и наступательного союза против Швеции. Обе стороны обязались способствовать привлечению к этому союзу Пруссии, Дании и Речи Посполитой. Петр пообещал восстановить Августа на польском престоле и предоставить в его распоряжение вспомогательное войско. Выдача Августом II шведам Паткуля и его казнь «забывалась» русским царем. Второй документ, фигурировавший под названием «Особливого секретного артикула», уточнял предполагаемые территориальные приобретения сторон. Август II должен был получить Лифляндию, а Петр – Эстляндию. Все ранее заключенные относительно этих двух провинций договоры признавались утратившими силу.
Нельзя сказать, что поражение Карла под Полтавой стало для Станислава Лещинского неожиданностью – он видел, как сложно удерживать власть в Речи Посполитой и ему, и шведам. Он отрекся от трона и бежал в Померанию вместе с Эрнстом фон Крассовым. После этого Сандомирская конфедерация отменила все постановления его правления, в том числе и в пользу диссидентов. Политика веротерпимости, за которую ратовал не чуждый идеям развивавшегося Просвещения король, оказалась в Польско-Литовском государстве неприемлемой