«dé jà vu».
— Вы не понимаете. Вы заражены. Вся эта планета поражена тяжелой болезнью, и нам не позволяют это заметить. Но вы увидите. — Чистильщик смотрел дерзко, с резонирующей, почти истеричной храбростью готового к грядущему мученичеству подвижника. — В миг, когда время обнулится и пойдет новый отсчет. В час, когда все начнется сначала. Знак будет явлен в день-ноль. Вы увидите. И вы пожалеете.
Восхитительно.
Господин советник мысленно пообещал себе долгий и содержательный разговор с человеком, отвечающим в лиге за написание суггестивных текстов и лозунгов. Заставил разворачивающуюся перед глазами драму застыть, а затем и растаять в воздухе. Ками милосердные, неужели он тоже всего-то полдюжины лет назад был таким же ни в чем не сомневающимся идиотом?
Нет. Он был хуже. Хватит медитировать над своей загубленной судьбой, Канеко. У тебя график.
Тимур прикрыл на мгновение усталые глаза. Провел кончиками пальцев по линии бровей, по скулам. Всерьез подумал, а не отменить ли утреннюю встречу. Нужно хоть пару часов поспать перед заседанием совета.
Медицинские системы поместья были самыми лучшими, тело его поддерживалось в оптимальном состоянии, получая строго отмеренные дозы напряжения и покоя. Отдых, необходимый Тимуру, был прежде всего отдыхом разума. Обычно ему вполне хватало трех-четырех часов, и необязательно каждые сутки. Однако сейчас господин советник чувствовал себя так, словно сливающиеся в смазанный калейдоскоп впечатления последних дней переполнили какую-то внутреннюю чашу. Слишком много раздражителей, слишком много образов, идей, чувств. Нужно было уложить их в себе, пропустить не через аналитические приложения, а через внутреннюю свою эмоциональную суть. Успокоить взбудораженную нервную систему.
Тимур знал свои пределы. Еще один день в таком темпе, и внимание его рассеется, мысли начнут путаться, терять четкость и скорость. Волной пойдут ошибки — одна другой нелепей. Еще через трое-четверо суток резко и как-то очень глобально упадет иммунитет. Причем не только у антивирусных его приложений: понизится куда более прозаичная физиологическая сопротивляемость организма. Что чревато долговременными и неприятными последствиями. Железный Неко на весьма невеселом опыте научился не доводить себя до подобного состояния.
Отдых был нужен. И, принеси ночная охота более существенную добычу, Тимур мог бы даже его себе позволить. Однако теперь, когда одно из направлений расследования уперлось в тупик, тем больший приоритет приобрела разработка прочих вариантов. Хвост, за который попытался уцепиться господин советник, оказался обрублен. Что ж, попробуем зайти с головы. Тут главное не бросаться на проблему в лоб, а выбрать менее прямые подходы. Проявить тонкость.
Только вот где бы ее взять дикому полуварвару?
Тимур повел уставшими, ноющими после ночных погонь плечами. Сменил аватару, задавая режимы, изменяя настройки, надевая маску не столько даже на лицо, сколько на внутреннее свое восприятие мира. Выпрямился. Запросил доступ на сетевое кафе.
Советник Канеко вышел из врат, висящих в прозрачной, хрустальной чистоте открытого космоса. Далеко внизу огненным видением, сияющим совершенством плыла тревожная алая планета. Укутанная облаками Акана неслась сквозь ледяную тьму. Бриллиантовой пылью танцевали вокруг звезды. Ярким, бело-серебряным заревом било в глаза светило.
Остальные планеты системы отсюда казались лишь особенно яркими точками — слишком далекими, чтобы невооруженным взглядом различить узнаваемые их силуэты. Но вот орбитальные строения, сооружения и укрепления раскинулись во всем своем великолепии — и реальные, и виртуальные.
Точно тонкое кружево, обнимающее планету, — батареи защиты. Вуалью-паутинкой — сеть многочисленных спутников. Среди них яркими, пленяющими драгоценными каменьями — обитаемые станции.
Тимур сложил руки перед грудью, позволяя рукавам падать тяжелыми складками. Внимание его, точно скованное гравитационным притяжением, обратилось к поверхности планеты. Глаза отыскали приметные контуры континента. Проследили направление едва заметной с такой высоты горной гряды. Чтобы рассмотреть детали каменистого плоскогорья, пришлось перенастроить зрачки, приближая изображение.
Кратер, разбивший испещренные трещинами скалы, был подобен язве на теле мира. Незначительная, почти неприметная рана, знаменующая поразившую в самое сердце погибель. Последнее поле боя и место гибели владыки Кикути.
Перед глазами его протянулись сияющие стрелки, обозначая вектор и силу удара. Тимур проследил разворачивающуюся, подобно истории, схему. Пиктограмма, обозначающая перехват управления ботом. Изогнутая дуга траектории его движения. Выход на позицию — низкую, уязвимую, расположенную под прикрывающей планету сетью спутников.
Багрово-черные иероглифы — знаки, показывающие, где и в какой последовательности заблокированы были наблюдательные системы. Бьющая вниз алая молния — атака по расположенной на поверхности цели. Бот был уничтожен автоматическими системами через пару секунд после того, как нанес единственный свой удар.
Одного оказалось более чем достаточно.
Подземные уровни и перекрытия в буквальном смысле испарены были вместе со скрывающим их от чужих взглядов камнем. В одно мгновение погиб владыка божественного клана. И (что со временем стало казаться не меньшей катастрофой) оказались уничтожены наиболее близкие из сохранивших ему верность сторонников. Самые стойкие. Самые влиятельные. Самые осведомленные.
Генерал Сакамото, отвечавший за орбитальную защиту, утверждал, что ничего не знал ни о готовящемся убийстве, ни об изъянах в защитных сетях. Без всякого удовольствия утверждал: старый милитарист, до сих пор не простивший владыке Садао проигранной войны, не собирался горевать о Кикути. А вот публичное признание того, что контроль над находящимися под его рукой системами оказался неполон, чуть было не стоило генералу не только должности, но и жизни.
Тимур, со всех сторон препарировавший эту ситуацию, в конце концов вынужден был признать: похоже, орбитальную сеть действительно взломали. Причем используя коды владык Кикути и ими же самими заложенные при программировании экстренные каналы управления.
Но самый острый вопрос в этом расследовании заключался в другом.
Как, во имя великих предков, смогли атакующие узнать координаты тайного убежища?
Нобору, может, не всегда был образцом благоразумия, но в собственном дворце он не появлялся со дня совершеннолетия. Молодой Кикути мог исчезать из Сетей на целые месяцы или же сотрясать своим присутствием всю Паутину: от центральных узлов до самых дальних ее закоулков. Но вот физического его тела никто никогда не видел.
Кронпринц удрал из наследственной резиденции еще до смерти божественного своего отца. Долгие годы он играл в эту игру, не позволял сменяющим друг друга премьер-министрам и «благословенным правительствам» сковать себя единственно надежным способом: через контроль материальной составляющей. Князь шепота. Тайный владыка. Божественный паук.
Тимур не знал, где находилось укрытие последнего Кикути. Нет, предположения у него были. За годы тайного сотрудничества удалось вычислить расположение четырех периодически сменявших друг друга баз, но именно вычислить. Приблизительно. Союзнику своему и шпиону в рядах реформистов Нобору не доверял подобных сведений.
Тот, кто выдал убийцам координаты горного убежища, облечен именно таким доверием. Планируя операцию, враги не закладывались на погрешность в пару километров, не гадали, выбирая один из нескольких вариантов. Не было ударов по площадям, не прорабатывались страховочные меры на случай, если не удастся сломать защиту с налета. Нет, осуществлено все было с ужасающей точностью. Эффективно, надежно, просто. Такой план можно было построить лишь при полной уверенности в полученной информации.
Вывод напрашивался очевидный.
Предательство.
Не так много было тех, кому доверял Кикути Нобору. И это оказалось едва ли не единственным фактором, ограничивавшим круг подозреваемых. Мотив можно было при желании найти у любого произвольно взятого аканийца. Изучение способа вызывало приступы головной боли и новые вопросы.
А вот возможность всадить нож в спину владыке Кикути подразумевала, что прежде божественный почему-то счел допустимым повернуться этой самой спиной к собственному убийце.
Большинство из тех, кто мог выдать информацию, погибли рядом со своим господином. Из уцелевших двое жили под одной с Тимуром крышей. А еще двое — заседали рядом с господином Канеко в тайном совете. И вот они-то как раз способны были найти путь к невозможному. А потом воплотить свой план в оплавленную, дымящуюся руинами реальность.
Если в случае господина Ари можно уповать на божественные Протоколы и тот простой факт, что не способен ками-покровитель поднять руку на владыку Кикути…
… то оставалось еще одно имя.
Асано.
Асано Акира.
Господин тайный советник Асано.
Тимур закрыл глаза. Признался самому себе, что перепуган до сбоев в аналитических приложениях. Продолжил прерванную линию размышлений.
Идти на открытое или даже непрямое столкновение с Асано он готов не был. Политически или в личной дуэли — Тимур не испытывал иллюзий относительно своих шансов в подобной схватке. Но и выбора не видел.
Первый шаг — собрать информацию. Оценить положение. Попытаться найти уязвимые точки. Если не самого Акиры, то его союзников. Каких именно? Последние заседания совета и предпринятые Асано шаги наводили на мысль, что безупречно благородный господин связался с нарочито варварской партией реалистов. Зачем это ему понадобилось — вопрос отдельный, но анализ недвусмысленно показал: Асано Акира и Вешу Джеффер действовали слишком слаженно, чтобы объяснить сие простым совпадением. Тимур отправил следящие программы, легкие, точно дыхание ветра на паутинке, на территорию неассимилированных анклавов. И смог засечь присутствие там Асано.
Одного из недавних его собеседников и пригласил сегодня советник Канеко на ранний завтрак. Разумеется, абсолютно деловой. Посвященный строго оговоренным текущим вопросам. Благо оных накопилось более чем достаточно.