– Если станешь упрямствовать, я возьму в Альвсбуне все, что стоит хотя бы дырявую монету. – Я обернулся к немногочисленным пленникам. – Я повешу твоих людей, а саму тебя отвезу в Фолькьерк в цепях!
– Ты победил и волен поступать, как тебе угодно, склаф, – усмехнулась Вигдис. – Но я скорее умру, чем стану рабыней и буду греть тебе постель. Или возьмешь меня силой?
Йотунова девка! И что с ней делать? Я без труда уболтал Вагни Ульфриксона и честно навалял Асгейру, но как поступить с той, что не боится ни смерти, ни угроз, ни самих богов?..
– Взять силой? Может, и так… – Я опустил руку на меч. – А может, мне стоит просто отрезать твой длинный язык вместе с головой?!
– Как пожелаешь.
Вигдис со стоном поднялась с земли, встала на колени, чуть наклонилась вперед и откинула с шеи волосы. Огненно-рыжие пряди, искрясь, заструились сквозь пальцы и пролились на снег расплавленной медью. Йотуновы кости… И кто меня тянул за язык? И что теперь? Обезглавить эту упрямую дуреху? Сказал – делай, или не мужик… Тьфу, то есть, не тэн.
– Руби, склаф. – Вигдис исподлобья стрельнула в меня глазищами-изумрудами. – Только волосы не испачкай. Негоже мне будет появиться в Фолькванге немытой распустехой.
– Стой!
Хроки вдруг метнулся вперед, толкнув меня плечом, встал между мной и Вигдис и опустился на одно колено.
– Мой тэн! – сказал он. – Я служил тебе с тех самых пор, как Всеотец забрал в свои Чертоги Олафа Кольбьенсена. Если прикажешь, я отправлюсь с тобой даже в Муспельхейм и подниму свой меч против самого Сурта. Могу ли я просить тебя об одном лишь даре?
Ничего себе… Что это вдруг на него нашло? И неужели нельзя было подобрать… более подходящий момент?
– Поднимись, Хроки, сын Гриматера. – Я склонил голову. – Негоже тебе стоять передо мной на коленях. Ты волен просить у меня все, что угодно, и Всеотец свидетель – я не посмею отказать.
– Прошу тебя. – Хроки поднялся на ноги. – Не как хускарл у тэна, но как брат у брата. Мне не нужно ни золота, ни мечей, ни трэллов. Об одном лишь я молю тебя, Антор – пощади Вигдис Рыжую. Если позволишь, я заберу ее в Карболе, и она больше никогда не посмеет сказать тебе хоть слово!
Вот как?.. Впрочем, я все равно не собирался рубить девчонке голову – и лучшего момента изящно соскочить, не запятнав репутацию, может уже и не представиться. Хроки, сам того не зная, в очередной раз здорово меня выручил. И уж хотя бы за это его следовало наградить.
– Да будет так, – кивнул я. – Вигдис Вестардоттир не только умна и красива, но и немногим слабее мужчины. Ее руки пригодятся тебе зимой в Карболе.
– Она поможет мне заново выстроить то, что сама же и сожгла. Но… – Хроки покраснел и на мгновение замялся. – Но я бы хотел бы, чтобы ее называли не рабыней, а гостьей!
Ах, вот оно что… Похоже, даже потеряв свой лук, красотка Вигдис смогла поразить моего друга в самое сердце. И – что самое удивительное – перспектива оказаться в цепях не в Фолькьерке, а в Карболе ее ничуть не смутила. То ли оттого, что я уже сказал свое слово… То ли потому, что что могучий и бородатый великан Хроки показался ей куда симпатичнее меня. Не удивлюсь, если через пару-тройку лет она подарит ему парочку огненно-рыжих детишек.
– Пусть будет гостьей, – усмехнулся я. – Карболе теперь твой, и не мне указывать хозяину, как следует поступить…
– Но здесь слишком холодно! – подхватил неведомо откуда взявшийся Ошкуй. – А в Карболе еще не все сгорело – так почему бы нам не вернуться туда, где тепло и достаточно эля и мяса?
– И не забудь как следует накормить пленников, – негромко добавил я, тыкая Хроки локтем в бок. – Твоей гостье это понравится.
Глава 22
Все оказалось не так уж и плохо. Три дома в Карболе сгорели дотла, но частокол успели потушить. Хроки не слишком-то горевал – похоже, он в любом случае собирался снести эти гнилые клоповники к йотуновой матери и отстроить все заново. А может, дело было в новообретенной… ну, допустим, гостье. Хроки усадил Вигдис подле себя и то и дело подкладывал ей самые сочные куски мяса. И рядом с будущим тэном Карболе она смотрелась не пленницей, а чуть ли не хозяйкой. Как будто и не пыталась сжечь нас всех каких-то полчаса назад. Что и говорить, рыжая красотка определенно притягивала взгляд – и даже те, кому досталось в бою, смотрели на нее без всякой ненависти.
– Ты поступил мудро. – Гудред склонился ко мне. – Тэн Вестар был суровым человеком, но Вигдис Рыжую любили даже трэллы. Живой она куда полезнее, чем мертвой.
– Не уверен, – проворчал я. – Вигдис едва ли пожелает покориться. А Альвсбун не примет иного правителя, пока она жива.
– Кроме того, что станет ей мужем и защитником. – Гудред хитро улыбнулся. – Может, Вигдис упряма и не станет служить тебе – но она полюбит Хроки Гриматерсона, вот увидишь.
– Хотел бы я в это верить. – Я покачал головой. – Ее сердце желает лишь мести.
Несмотря на все усилия Хроки, пока что Вигдис выглядела немногим менее грозно, чем в бою. Она почти ничего не ела и то и дела бросала на меня испепеляющие взгляды.
– Поверь мне, друг мой. – Гудред ловко откромсал себе еще кусок мяса. – Боги вырезали первого мужчину из ясеня, а первую женщину – из гибкой ивы. Красавицы созданы для того, чтобы покоряться сильным. Придет время, и в сердце Вигдис не останется места для мести. Даже такие как она или Айна Рауддоттир рождены не для битв, а чтобы дарить любовь воинам и дарить им сыновей… Я рассказывал тебе о своей Трин?
– Нет, – отозвался я. – Это твоя жена?
– Верно. – Гудред прикрыл глаза и на мгновение будто унесся мыслями из Карболе в родной Арефьорд. – Много зим назад я привез ее из похода. Тогда конунг Серый Медведь еще именовал себя хёвдингом, и людям Эллиге случалось воевать и друг с другом. Боги были милостивы ко мне, и я сразил в бою отца и братьев Трин, а саму ее пожелал сделать своей женой.
– И она покорилась? – удивился я. – Местные женщины горды и сильны. Ты не боялся, что однажды ночью она перережет тебе горло?
– Трижды. Трижды она пыталась убить меня, и трижды я усмирял ее гнев. Тогда все пальцы были еще при мне. – Гудред рассмеялся и поднял изувеченную ладонь. – И моя левая рука могла крепко держать не только щит, но и женщину ничуть не хуже правой. И зиму спустя Трин родила мне сына. Поверь, друг мой, когда Вигдис будет носить под сердцем будущего Хрокисона, ей станет не до мести.
– Да будет так. – Я отсалютовал Гудреду рогом. – Выпьем за любовь?
– И не только. – Беспалый прищурился. – Великая удача и слава ждет лишь того, кто сможет соединить любовь и дальновидность. И не всегда стоит выбирать себе жену лишь по зову сердца.
Да йотуновы кости… Опять началось! Гудреду впору открывать брачное агентство. Или вместе с тетушкой Астрид организовать на Эллиге что-то вроде «Давай поженимся».
– Снова собираешься сватать мне старшую дочку Хринга Дансона? – усмехнулся я.
– Нет. Уж точно не сейчас. – Лицо Гудреда вдруг обрело в высшей степени скорбное выражение. – Пока я могу лишь молиться, чтобы боги дали тебе достаточно разума, чтобы поступить мудро. Смотри.
Я проследил его взгляд…
И едва не уронил на стол челюсть.
Признаться, я уже и не надеялся увидеть Катю снова… а может, и не хотел – после всего, что она мне наговорила. Но увидел. Ее игровая ипостась сидела за столом почти у самой двери и совершенно обыденно кушала. И никто и не думал удивляться ее появлению – вот только я-то точно знал, что ее не было в Карболе. Ни после сражения, ни во время, ни даже до того, как мы с Олегом изрубили Лейва и остальных трэллов.
– Даже мудрейшие иногда теряют голову, когда говорит сердце, – вздохнул Гудред. – Гидья хороша собой, и сама Иде не сравнится с ней в искусстве врачевать раны. Но северяне никогда не станут кланяться детям склафа и той, что служит Двуединому. Ты…
– Помолчи! – буркнул я. – Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Ошибаешься, друг мой. – Гудред опустил голову. – Мне уже приходилось видеть такой взгляд, как у тебя. И он не сулит ничего хорошего.
– Я не собираюсь делать глупости, – огрызнулся я.
– Хвала богам. – Гудред осторожно тронул меня за плечо. – Ты еще молод, и у тебя горячая кровь. Нет дурного в том, если ты подаришь свою любовь гидье Катарине, но жениться тебе следует на деве из северян. Светлоокая Нилсин мудра и не станет корить тебя, если ты пожелаешь взять в дом других женщин. И когда она родит…
– Хватит! – прошипел я, отодвигая стул. – Поучай своих сыновей, Беспалый, и позволь мне самому решать, кому… дарить любовь. Йотуновы кости, я вообще не собираюсь жениться!
Внутри все кипело. Уж не знаю – то ли от выпитого эля, то ли от разговоров Гудреда… То ли от появления Кати. Она наверняка пришла поговорить еще раз – или просто забрать свое йотуново колечко. Пусть так, я не стану бегать. Но если ей вздумается снова начать читать мне нотации о бесполезном прозябании в игре, я ее просто придушу! И радость Гудреда не будет знать границ…
Я поднялся на ноги и двинулся к Кате. Никто не обратил внимания ни на меня, ни даже на нашу тихую перепалку с Гудредом – все внимание хирдманнов было приковано к красотке Вигдис. Ну, хоть какая-то польза от нее уже есть.
Катя не стала дожидаться, пока я подойду – выскользнула из-за стола и направилась к выходу. Да, я явно не ошибся – похоже, меня ждал разговор, и разговор серьезный. Наедине. Бедный дядюшка Гудред с его матримониальными планами…
– Ты снова победил.
Катя-Катарина заговорила, как только дверь за мной закрылась, и мы остались одни. Часовые не в счет – несколько человек остались на воротах и у частокола – слишком далеко, чтобы нас слышать.
– Удивительно, каким человек может быть разным, – продолжила она. – Воин и правитель здесь, а там, в реале…
– А кого ты ожидала увидеть? – фыркнул я. – Президента? Генерального директора банка или какого-нибудь бизнесмена? Тебе не кажется, что серьезным парням просто некогда играть в игрушки?