— А зачем он приехал? — удивился Михо. — Столица же империи так далеко. И что это за торжества такие? Мы о них и не слышали.
— Император наконец-то решил встретиться со своей сестрой Мадрысей. Это давняя история. Вы ведь издалека и, наверное, её не знаете? — Фиткунс вопросительно глянул на молодых людей, которые тут же активно замотали головами. — Всё началось с отца нашего Влатуса. Когда-то эти земли были вечным камнем раздора между империей и горным королевством Кавакас, что расположилось меж двух морей, чуть южнее. Кавакасу нужны были плодородные долины для посева и пастбища для скота. А империи нужен был доступ к судоходным рекам и, соответственно к двум южным морям, в которые те впадали. Реки текли с разных сторон и по чужим королевствам, минуя империю, а здесь обе делали большущие петли и сближались меньше, чем на четыре руки лиг. Вот и бодались два государства за это междуречье, пока империя окончательно его не захватила.
Барон развёл руками и, убедившись, что маркиза, потягивающая фруктовый взвар из бокала, внимательно и заинтересованно его слушает, продолжил:
— Хотя и потом стычки частенько бывали. Поэтому, когда пришла пора выдавать замуж юную Мадрысю, старшую сестру Влатуса, император решил отдать её за сына короля Кавакаса, а землю, сделав герцогством, подарить молодожёнам. И мир наладил, и дочку, что отличалась весьма скверным характером, наконец-то сплавил. Потом старый император помер, в стране началась смута, так как Влатус ещё совсем мальцом был. И герцог под шумок объявил о самостоятельности этих земель, выведя их из состава империи. А когда и его папаша вдруг скоропостижно скончался, вовсе объявил себя королём да и присоединил междуречье к королевству Кавакас. Не утомил я вас рассказом?
— Нет, нет, — повела рукой Яра, — рассказывайте, барон. Мне интересно.
— Ну и хорошо. Так вот, Влатус-то наш, как окреп да трон под себя окончательно подобрал, смутьянов разогнав, заявил о нелегитимности выхода земель из состава империи и затребовал их, стало быть, обратно. Новый король Кавакаса, понятное дело, ни в какую. Сестрица Влатусу тоже петиции шлёт, мол землица моя, отцом подаренная и только мне с мужем моим принадлежит. Чуть было война не разразилась, да король кавакасский вдруг непонятно чем траванулся. Рожа у него язвами пошла, как у чумного какого, волосы повылазили, а потом он и вовсе помер, — барон сделал глоток вина, смочив горло. — Ага, а мы, жители межречья, хорошенько подумав, решили на поместном соборе, что хотим назад, в состав империи, о чем Влатусу нашему в подписном соборном листе всё и изложили. Тот кобениться не стал и быстренько прислал сюда пару полков своих гвардейцев. Для поддержания в регионе мира и порядка. Так мы и стали снова частью империи. А молодой император в честь воссоединения заложил промеж двух рек город-крепость Крынск и соединил ров вокруг него с обеими этими реками длиннющими каналами, сделав Крынск торговой столицей межречья.
Барон перевёл дух и надолго приложился к своему бокалу.
— Хорошее вино хозяин подаёт, — откинувшись назад, заявил он, окончательно опорожнив посудину. — О чём я там говорил? А! А Мадрыся, которая теперь королева Кавакаса, долго на него серчала и всякие козни творила. То новые пошлины какие введёт, то санкции придумает. А теперь вдруг прислала императору письмо, что готова вроде как примириться и подписать новый взаимовыгодный договор. Вот наш Влатус и приезжает. И торжества устраивает.
Фиткунс почесал нос, немного подумал и выдал:
— Народишко ради такого дела со всех концов съехался, говорят. Не протолкнуться. Не то, что апартаменты где достойные снять. Вот я и хочу тебе, маркиза, предложить, пожить пока гостьей в моём городском доме. Дом большой, да бываем мы в нём редко, наездами. Дел в баронстве всегда невпроворот. Но тут уж грех было не наведаться. Почту за честь, предоставить тебе кров и стол на время, пока ты не уладишь свои дела.
— Благодарю тебя, барон. С радостью приму твоё приглашение.
— Вот и отлично, — хлопнул в ладоши старик. — Только вот что...
Он повернулся к сыну, махнув рукой в сторону компании стражников:
— Перкус, дойди-ка ты до тана этих молодчиков. Им всё равно завтра в Крынск выдвигаться. Простимулируй тана парой-тройкой золотых, пусть отправляются сегодня вместе с нами. А то на маркизе столько каменьев драгоценных, что сильно соблазнительной добычей она для многих будет. Вон, пол зала на неё зыркают украдкой. А морды-то, у-у-у, бандитские у всех.
Баронет, всё это время так и просидевший, не отводя от Яры Славы восторженного взгляда, спорить с отцом не стал, мигом подхватился да направился к стражникам. А уже через четверть часа в сторону Крынска выдвинулась кавалькада из тарантона и двух рук почти дармовых вооружённых охранников.
Глава 17
Лес был густой и какой-то непроглядный. Шёл бы Ярик по нему один, непременно или заблудился бы напрочь, или глаза себе повыкалывал торчащими отовсюду ветками. Но он, ведя в поводу Тайсона, спокойно и уверенно шагал за гоблином, невесть как находившим дорогу в этом буйном растительном лабиринте. Шагал себе и шагал. Нудно и долго.
Одни зелёные деревья вот уже который час сменялись другими, и не было им конца. Единственная радость, думал парень, что это не какой-нибудь уральский еловый бурелом. Там, мало того, что всё лицо уже бы давно хвоей исколол, так еще б и перебираться через поваленные деревья задолбался.
Тут хоть идешь за этой маячащей перед тобой плешивой головой гоблина и в ус не дуешь. Только особо назойливо лезущие в лицо ветки периодически рукой отодвигаешь. Да разве что от скуки еще изнываешь. Ну и мысли всякие в голову лезут. И про мэтра с капитаном, и про умотавшую куда-то сестру с Лишеком, и про Агаю, оказавшуюся императорской шпионкой. В общем, безрадостные мысли и даже неприятные.
— Слушай, Сусанин зеленоухий, мы точно хоть к форту идём? Уже пол империи, наверное, по этим зарослям промотали. Ты там не заблудился часом?
— Где тут блудить-то? — беззлобно огрызнулся кобл. — Тоже мне, заросли нашёл.
— А чего так долго? Ты нас кругами что ли водишь? Не мог же Тайсон так далеко меня увезти.
— Конечно кругами, — Генордалтрис вышагивал впереди, не выказывая и толики усталости. — Или ты думал, что мы прямиком по дороге к крепости отправимся? Здравствуйте, человеки добрые, это мы к вам назад на огонёк заглянуть решили! Разжигайте печи, калите свой пыточный инструмент, сейчас мы вам все военные тайны выдавать будем!
— Язва ты зелёная, — досадливо буркнул Ярик, впрочем, не особо обижаясь на гоблина. — Долго нам ещё?
— Да, считай, почти пришли. Лиги полторы осталось. Вон, впереди просвет. Там на полянке пока и остановимся на привал.
Юноша посмотрел вперёд, но как ни пялился, как ни таращился, никакого обещанного просвета разглядеть не сумел. Одна сплошная зелёная стена из листьев. Но не прошли они и тридцати метров, как заросли резко закончились, позволив путникам выбраться на достаточно обширную поляну, покрытую ровным ковром не очень высокой, где-то по колено, травы.
— О-о-о-о! Наконец-то! — парень, сдёрнув с коня седло с потником, бросил их на землю и радостно завалился сверху, блаженно вытянув ноги. — Вот оно счастье! Сколько отдыхаем?
— Я до вечера, — гоблин уселся рядом по-турецки, — ты до утра.
— В смысле? — не понял Ярик.
— В смысле — я жду, как начнёт темнеть и в крепость пойду, а ты меня здесь подождёшь. Я разведаю, что там и как, да потом тебе расскажу. Какой тут ещё смысл может быть?
— И что я тут делать буду? — возмутился мальчишка. — Я ж тут один от скуки сдохну!
— Не сдохнешь, — решительно заявил кобл. — Займёшся познанием мира и самого себя.
— Чего-о-о!?
— Того, — спокойствия и невозмутимости зелёного хватило бы на сто индейцев. — Силу вижу я в тебе и способности немалые. Развивать их будешь.
— О! Да ты прям как Магистр Йода заговорил! — Ярику стало смешно. — Джедая из меня делать собрался? Или шамана?
— Не знаю, кто такой джедай, но шаман из тебя пока что точно не выйдет, — гоблин даже не улыбнулся. — Но ты можешь попробовать познать мир, заглянув в себя. И я помогу тебе это сделать.
— И на кой мне это счастье?! — от чего-то вдруг заволновался и заупрямился парень. — С духами беседовать на досуге?
— Может и с духами, — кивнул кобл. — Смотря как учиться будешь. И беседовать, и силой их пользоваться.
— Блин! И как этому учиться? — странно всё это было и непонятно, и даже как-то боязно.
Ярик недоверчиво посмотрел на гоблина, но тот продолжал олицетворять собой всю невозмутимость мира. Только достал из своего мешка маленький холщовый кисетик и, развязав стягивающую его горловину тесёмку, запустил внутрь руку.
— Вот, — протянул он парню извлечённый из кисета какой-то сушёный листик. — Это курукуш. Он поможет твоему сознанию приблизиться к тонкому миру духов. Все, кто становятся на путь шаманства, для обучения пользуются только этой травкой.
— Ну, вообще зашибись! — захлопал глазами Ярик. — Ты мне тут травку покурить предлагаешь?!
— Зачем курить? — удивился Генордалтрис. — Её жевать надо.
— Еще не лучше, — вздохнул парень. — Что-то темнишь ты, дядя. А эта твоя травка не вызывает, случайно, привыкания от частого употребления?
— А чего её часто употреблять? Её только в начале обучения употребляют. А как научатся сатэ ловить, так особо и не нужна она становится. Так, в сложных случаях только.
— Еще и сатэ какое-то ловить надо, — проворчал себе под нос Ярик. — Надеюсь, это не то, о чём я думаю.
— Я не знаю, о чём ты думаешь, — гоблин продолжал протягивать мальчишке листик, — но сатэ — это состояние резонанса с тонким миром. И достигается оно расширением сознания с помощью курукуша. На, жуй давай.
— Только этот один листик? — парень недоверчиво взял сушёный курукуш.
— Да. Тебе достаточно будет.
— Значит, хватит одной таблэтки? — он понюхал лист и лизнул его, поморщившись. — Фу, горький-то какой! Обязательно его, да, жевать?