Между прочим, это свидетельство остается не вполне ясным. Платил дань, несомненно, весь Новгород. Но кто был получателем дани? Под «варягами», упомянутыми летописцем2, вряд ли может пониматься какое-то конкретное государственное образование (допускаем, раннешведское государство). По-видимому, Олег установил дань именно в пользу варяжской (главным образом, скандинавской) дружины. Ее состав постоянно менялся; на смену погибшим или убывшим приходили новые воины-наемники; одно поколение сменялось другим. Но вновь прибывшие могли рассчитывать на строго оговоренное вознаграждение; в свою очередь, новгородцы, выплачивая «варяжскую» дань, могли рассчитывать на присутствие в их городе хорошо организованного отряда воинов-профессионалов. Годовая плата дружинника-скандинава составляла приблизительно гривну в год (это подтверждается как древнерусскими, так и скандинавскими источниками)3. Получается, что постоянная варяжская дружина в Новгороде насчитывала до трехсот человек - это, заметим, весьма внушительная для того времени цифра. Другое дело, что присутствие такого отряда чужаков порой оказывалось вовсе не желательным и, как мы увидим из последующего повествования, могло вызывать жестокие конфликты в городе.
Согласно свидетельству скандинавских саг, новгородские князья, в свою очередь, собирали дань с населения Восточной Прибалтики и, вероятно, Карелии. Характерную зарисовку того, как именно происходил сбор дани в то время, оставил нам автор Саги об Олаве Трюггвасоне, знаменитом норвежском короле, который свои детские годы провел в «Хольмгарде» (Новгороде), при дворе «конунга Вальдамара» (отца Ярослава князя Владимира), а еще прежде того побывал в плену у эстов на острове Эйсюслу (нынешний Сааремаа); его хозяин, местный землевладелец («бонд»), сильно привязался к мальчику и воспитывал его как собственного сына. В то время на службе у «конунга Вальдамара» находился норвежец Сигурд, приходившийся Олаву дядей по материнской линии: он «был в такой великой чести у конунга, что… получил от него большое имение и большой лен*, и поставил он его ведать дела конунга и собирать дань конунга по всем волостям». [* Здесь, очевидно, имеется в виду право на сбор дани с определенной территории]. Однажды случилось так, что Сигурд приехал за данью в то самое селение, где жил Олав. «Сигурд въехал в то селение с большой дружиной и подобающими ему спутниками». Бонд Эрес, хозяин Олава, «хорошо приветствовал Сигурда, потому что он должен бы собрать земские дани с тех волостей и с каждого дома и наблюдать, чтобы все было правильно уплачено». Только тогда, когда дела были улажены, Сигурд заговорил с Эресом о выкупе Олава, которого он узнал и признал своим племянником. С большим трудом ему удалось уговорить эста продать мальчика, уплатив 9 марок золота - вдевятеро больше, чем за обычного невольника его возраста4. Впоследствии, по рассказу той же саги, и сам Олав подчинил власти «конунга Хольмгарда» некоторые «города и волости», ранее отнятые у него некими «язычниками», «присвоившими себе его владения и честь». «И много иноземных народов подчинил он власти Вальдамара конунг… Так ходи он каждое лето в поход и совершил много славных дел, а по зимам был у Вальдамара конунга» 5.
Разумеется, рассказ саги, записанной в конце XII века в далекой Исландии, имеет лишь отдаленное отношение к новгородским и вообще русским реалиям, отражая самые общие представления скандинавского сказителя о служении героя саги некоему могущественному правителю. Однако у нас нет оснований не доверять свидетельству скандинавского источника о сборе дани в пользу «конунга Хольмгарда» в землях зетов и других соседей Руси6. (Ведь Олав, в конце концов, попал-таки в Новгород, а этого, по-видимому, не могло произойти, не окажись в месте его пребывания Сигурд или кто-либо другой из наемников-скандинавов из Хольмгарда.) Впрочем, сам факт сбора дани в те времена вовсе не означал присоединения той или иной области: дань платили, прежде всего, чтобы обезопасить себя от нападения. Нередко она носила эпизодический и притом скорее ритуальный, нежели реально-экономический характер. Надо сказать, что и во времена отца Ярослава князя Владимира Святославича (а именно о них повествует Сага об Олаве Трюггвасоне), и позднее, во времена самого Ярослава, в Восточной Прибалтике хозяйничали прежде всего скандинавы - и отнюдь не всегда представлявшие интересы «конунга Хольмгарда» или правителей каких-либо других государственных образований. По большей части эти искатели приключений и военной добычи действовали на свой страх и риск. Надолго удержать эти земли хотя бы в номинальной зависимости от Новгорода едва ли представлялось возможным. Но правители Руси никогда не теряли к ним интереса, ибо Восточная Прибалтика представляла собой своего рода северные врата великого торгового пути, шедшего из Северной Европы в Византию и страны Востока, и обладание ею таило немало выгод. Впоследствии, когда Ярослав станет киевским князем и начнет проводить жесткую линию на подчинение Восточной Прибалтики Руси, он, несомненно, будет учитывать предшествующий опыт сбора дани в этих землях правителями Новгорода.
Новгородский этап жизни Ярослава почти так же беден на источники, как и предшествующий ростовский. Исключение составляют лишь последние годы его пребывания в Новгороде, когда Ярослав открыто выступит против отца, а после смерти последнего начнет войну со своим нареченным братом Святополком. Все, что происходило до этого, покрыто мглою неведения, и нам, к сожалению, вновь приходится довольствоваться лишь самыми общими соображениями, касающимися как Новгорода в целом, так и жизни самого Ярослава.
Начальная история Новгорода не менее загадочна, чем начальная история Ростова. Так, до сих пор не найдено удовлетворительного объяснения самому названию города: по отношению к какому своему предшественнику он мог быть назван «новым»? Согласно «Повести временных лет» и другим авторитетным источникам, Новгород, несомненно, существовал в IX веке, однако археологически его история прослеживается лишь с первой половины - середины Х столетия7 При этом летопись сохранила две противоречащие друг другу версии основания города: согласно одной из них, начало Новгороду положил князь Рюрик: «И пришел к Ильменю, и срубил городок над Волховом, и прозвал: Новгород»8. По-другому, Новгород был основан славянами еще до призвания варягов: «Словене же сидели около озера Ильмень, и построили град, и нарекли его Новгород»9.
По-видимому, некоторые из этих загадок могу быть прояснены, если мы примем высказывавшееся и ранее предположение, согласно которому Новгородом первоначально называлось так называемое Городище, находящееся в двух километрах от города, у самых истоков рек Волхов из озера Ильмень. (В XIX веке городище получило в исторической и краеведческой литературе не вполне корректное, но верное по существу название Рюриково Городище.). Как установлено современными археологами, именно оно служило местом пребывания князя и княжеской дружины до начала XI века*, то есть до времени утверждения в Новгороде князя Ярослава Владимировича10. Хорошо укрепленное поселение господствовало над округой по крайней мере с IX века. [* В XII веке Городище вновь становится местом пребывания новгородских князей]. Оно носило ярко выраженный дружинный характер, причем выявлено несомненное присутствие здесь воинов-скандинавов. По всей видимости, первоначально Городище представляло собой факторию или сторожевой пункт на северном отрезке великого торгового пути «В Греки» и восточные страны. Здесь же обосновались и варяжские правители Новгородской земли, а затем, надо полагать, и представители киевской княжеской администрации 11.
Ярослав, по-видимому, оказался первым новгородским князем, который перенес свою резиденцию из Городища непосредственно в Новгород, или, точнее, в то поселение, которое существовало на месте современного города на Волхове. К началу XI века оно также представало собой уже весьма значительный центр - прежде всего потому, что именно здесь находился новгородский Торг (название которого, кстати, в славянской форме сохранилось в скандинавских сагах). Во всяком случае, Ярослав стал первым из князей, чье имя осталось в микротопонимике Новгорода.
Ярослав поселился на правой, «Торговой», стороне Волхова; здесь поставил он свой двор, ставший местом пребывания последующих новгородских князей и получивший название «Ярославово дворище», сохранившееся до наших дней. «…Жил великий князь Ярослав на Торговой стороне, близ реки Волхова, - писал позднейший новгородский летописец, - где ныне церковь каменная Николая Чудотворца, яже и доныне словет Ярославе дворище»12. Это не самое удобное для проживании место в городе, но, вероятно, к началу XI века оно оставалось свободным от плотной застройки, а потому и было выбрано князем.
Как свидетельствуют данные археологических исследований, «Ярославов двор» выглядел отнюдь не неприступным княжеским замком. Кажется, он не был даже защищен какими-либо особыми укреплениями и по виду мало чем отличался от соседних дворов местных новгородских бояр13. Да и в последующие века «Ярославово дворище» оставалось вне стен новгородской крепости («детинца»), который возник на противоположной, «Софийской», стороне Волхова. Это отличало Новгород от большинства других русских городов. Впрочем, у Ярослава имелась еще одна, загородная резиденция, в которой он проводил значительную часть времени. Она располагалась в сельце Ракома, к югу от Новгорода;
Трудно сказать, насколько добрые отношения сложились у Ярослава с местной новгородской аристократией. С одной стороны, в конфликте с Владимиром и последующих войнах новгородцы, несомненно, будут поддерживать своего князя, выступившего выразителем их кровных интересов и их горячей заинтересованности в высвобождении из-под опеки и экономического гнета Киева. С другой же стороны, мы столкнемся и с явными проявлениями враждебности Ярослава по отношению к новгородским «мужам», и с неприязнью последних к своему князю. Это может объясняться различными причинами - как излишней властностью новгородского князя, так и особыми традициями Новгорода, в управлении которым значительную роль играло вече, а кроме того, вероятно, уже в те времена, епископ, глава местной церковной организации, и тысяцкий, стоявший во главе городского ополчения - «тысячи».