Раздробленная Русь
Глава 1Распря Мстислава
1. Набег Брячислава и поход на Берестье
Святополк пал, но это вовсе не прекратило усобицу. После его гибели начался новый тур войны. Теперь против Ярослава выступила целая коалиция князей: Мстислав Черниговский и Станислав Смоленский, Судислав Псковский и Брячислав Полоцкий. То есть все четверо уцелевших родичей выступили против пятого.
В коалицию, созданную против Ярослава, вступили и печенеги. Степняки не могли упустить случая поживиться за счет славянской распри.
Поляки оставались нейтральны, удовлетворившись частью Галиции, Волыни и Туровской земли (то есть Берестьем).
Мстислав Тмутараканский начал с того, что потребовал у Ярослава левобережье Днепра: Чернигов и Муром себе, а часть Ростовской земли или ее всю – Станиславу Смоленскому. Мудрый отказал, началась война.
Но перед этим состоялся конфликт Мудрого с новгородским посадником Константином Добрыничем. Об этом сообщают некоторые поздние своды; мы предпочтем привести рассказ по наиболее ранней версии. Это версии Новгородской IV и Софийской I летописей. По мнению выдающегося исследователя летописного наследия А.А. Шахматова, ему предшествовал единый Новгородско-Софийский свод. Нижеприведенный отрывок отличается лишь датировкой (1019 год в Софийской и 1020 год – в Новгородской летописях). Заметим, что Повесть временных лет заканчивает статью под 1020 годом рождением сына Владимира у Ярослава и Ингигерд, а прочие подробности опускает. Новгородские дела ее автора не интересуют.
В Софийской I всё гораздо интереснее. Там говорится, что «Коснятинъ же бяше тогда в Новѣгородѣ, и разгнѣвася на нь великый князь Ярославъ, и поточи й въ Ростовъ; и на третiе лѣто повелѣ его убити въ Муромѣ, на рѣцѣ на Оцѣ».
Более поздняя Новгородская I летопись младшего извода (она опубликована первой в Полном собрании русских летописей, а потому и зовется Первой) прибавляет не менее интересную деталь. Она сообщает, что у Ярослава был сын Илья. Об этом мы знаем. Так вот, отец посадил его в Новгороде, но Илья «умре». «И потом разгневася Ярослав на Кснятина».
То есть события поставлены в связь. Сам Илья «умре» или отец убил? Неизвестно. Но как случилось, что верный «Коснятин», которому Ярослав всем обязан, утратил былое влияние и нашел смерть? Тот самый Константин Добрынич, родич Ярослава с материнской стороны, который порубил ладьи и помешал князю бежать за море в самый острый момент противостояния со Святополком, который уговорил общинников скинуться на варягов и оплатить их помощь, который крепко держал управление Новгородом, пока его воспитанник сражался за Киев… И вдруг – опала и казнь?
Ярослав предстает мрачным и неблагодарным чудовищем, которое устраняет ближайшего советника… По какой причине?
Тут-то как раз абсолютно очевидна подоплека события. Разгадать тайну легко. Несомненно, Константин отстаивает вольности Новгорода и хочет поставить город в такое же положение, в каком был сам Ярослав перед тем, как взбунтовался против отца.
В этом причина бунта.
Пока Константин и Ярослав сражаются с киевлянами, обоим политикам по пути. Как только Ярослав сделался князем Киевским, дороги разошлись. Первым делом Константин выпросил в Новгород собственного князя – Илью. И с его помощью пытался отложиться от Руси. Так Ярослав еще недавно от отца отлагался.
Видимо, Илья всё же умер своей смертью, оказав таким образом ценную услугу отцу. Зато Константин Добрынич невероятно перепуган: смерть к его новому воспитаннику пришла так не вовремя!
Сейчас последует наказание за сепаратизм. И тогда… По нашему мнению, Константин делает следующий предательский шаг: вступает в тайные переговоры с членами коалиции – Судиславом, Брячиславом, Мстиславом. По плану Брячислав и Судислав должны прийти в Новгород, а Константин Добрынич сдаст город.
Однако новгородская община не поддержала столь радикальное решение и сохранила верность Ярославу. Прибегнув к поддержке своих сторонников, Мудрый приказал арестовать Константина и сослал в Ростов. Когда война пришла и туда – перевел в Муром, но еще не убивал. И лишь после битвы при Листвене в 1023 году (о ней мы расскажем) Ярослав приказывает уничтожить своего родственника. Это не злопамятность, а страх. И государственные соображения, конечно. С какой стати Ярослав позволил бы конкурентам себя предать и уничтожить?
В битве при Листвене Мстислав Тмутараканский одержит сокрушительную победу над новгородцами и варягами. Ярослав останется без войск. Мстислав потребовал земли к востоку от Днепра, куда входил и Муром. Ярослав запаниковал, что войска враждебной коалиции освободят сторонника – заключенного в тюрьму Константина Добрынича. И предусмотрительно приказал палачу умертвить опасного человека. Случай умерщвления отмечен особо, в других ситуациях Ярослав не обрисован столь кровожадным, хотя, конечно, это человек малоприятный.
Такова наша версия. Есть и другие. Их сторонники с нами, конечно, не согласятся. Но как минимум присмотреться к ней стоит.
Древнерусский боевой топор-секира. XI–XIII века
Заметим, что новгородские общинники палец о палец не ударили, чтобы защитить Константина. Хотя в других случаях могли разгуляться: и ладьи княжеские порубить, и варягов уничтожить. Не говоря о более поздних временах, когда буквально жонглировали князьями.
Следовательно, жители города на Волхове знали, за что наказывают Константина, и не сочувствовали ему. И вправду, что хорошего – договориться посаднику с соперничающими общинами – полочанами да псковичами? Придут, разграбят город. Еще и посадят князем того же Судислава, вовсе не желанного для новгородцев. Такова подоплека этой истории.
Одновременно с этими событиями начались военные действия. Сперва на Русь напали печенеги, о чем сообщает Никоновская летопись под 1020 годом. Кочевники набросились на окраины Киевской земли, «и много зла сотворили, и возвратились восвояси». Безусловно, перед нами – происки коалиции. Мстислав Тмутараканский сговорился с кенгересами, и те напали на Русь «изгоном». Сил для большого вторжения не было, но пакостей натворили. А потом сказали свое слово и сами князья антиярославовой коалиции.
Первым выступили Брячислав Полоцкий и, видимо, Судислав. Их объединенная рать напала на Новгород в то время, когда Ярослав находился на юге для отражения печенегов. По нашей версии, помочь им должен был Константин, но его схватили и сослали в Ростов. То есть коалицию ждала первая неудача.
Разведка доложила князю Ярославу о планировавшемся нападении, и сразу после отражения печенегов он поспешил на север, да не успел. «Пришел Брячислав, сын Изяслава, внук Владимира, на Новгород, и взял Новгород, и, захватив новгородцев и имущество их, пошел к Полоцку снова».
Длугош утверждает, что Брячислав посадил на берегах Волхова своего наместника, то есть собирался закрепиться в этих краях надолго. Что за наместник? Уже не Судислав ли это? Сие означает, что силы Полоцкой земли и Пскова разделились. Судислав уселся в Новгороде, а Брячислав с добычей вернулся на родину? В летописи об этом ничего нет.
Сообщается без подробностей о дальнейших действиях Ярослава, который нагнал полоцкие полки, разгромил их, а затем выбил своих врагов из Новгорода.
«И когда пришел он (Брячислав) к реке Судомири, и Ярослав из Киева на седьмой день нагнал его тут. И победил Ярослав Брячислава, и новгородцев воротил в Новгород, а Брячислав бежал к Полоцку». Это, на наш взгляд, означает, что главные силы новгородцев тоже находились на юге и – не успели вернуться, чтобы защитить город. Но очень спешили и получили известия о прибытии Брячислава заблаговременно, иначе бы не достигли Судомири вовремя.
Судомирь-река – правый приток Шелони. Должно быть, Брячислав, завидевши врага, побросал добычу и попросту бежал, чтобы сохранить войско. С одной стороны, он потерял ценности и пленных. С другой – сохранил военный потенциал. Птичка упорхнула из рук Ярослава Мудрого.
Но Мудрый очень боялся своего полоцкого племянника, а потому предложил ему мирный договор, прибавив к его волости Витебск и Усвят. Не это ли событие получило причудливый отголосок в «Пряди об Эймунде»?
Победа половцев над русскими полками в 1068 году. Миниатюра Радзивилловской летописи
Витебск был важным торговым городом; вернее, пунктом транспортировки товаров. Получив его, Брячислав обеспечил контроль над путем по Западной Двине. Его положение укрепилось. Так оценивает итоги этой войны крупный специалист по истории Древней Руси А.Н. Насонов, на работы которого, кстати, любил ссылаться Л.Н. Гумилев. Насонов и сегодня остается авторитетом для ученых из разных идейных лагерей, что свидетельствует о его добросовестности и скрупулезности как историка.
После этого полоцкий князь вышел из гипотетической коалиции. Ярослав перехитрил врагов и сумел расколоть. Правда, в новгородских летописях читаем, что Брячислав воевал «съ великим княземъ Ярославомъ вся дни живота своего». То есть – всю жизнь. Но достоверность этих данных под сомнением. Никакими фактами о регулярных военных действиях между Полоцком и остальной Русью мы не располагаем. Значит, эти данные по меньшей мере сомнительны. Есть даже гипотезы, что текст летописи неправильно понят. На самом деле Брячислав сделался союзником Ярослава и воевал всю жизнь не против него, а за него, вместе с ним.
Но, допустим, данные о враждебном отношении Брячислава к Ярославу правдивы. Однако всё равно понятно, что после уступки Ярославом городов Усвята и Витебска полоцкий князь вышел из коалиции и хотя бы на время заключил мирное соглашение.
Мир с Полоцком обезопасил новгородское направление и сразу нейтрализовал Судислава. Правда, псковский князь оставался, по нашему мнению, верен союзу с Мстиславом, поэтому представлял известную угрозу. Но в то же время мог действовать только в союзе с другими князьями, ни в коем случае не один. У псковичей имелось достаточно сил для обороны, но не для нападения.
В следующем году Ярослав объявил войну полякам и попытался отобрать Червенские города. Но ничего не вышло. Известно, что он ходил на Берестье, но не дальше. Некоторые историки полагают, что Берестье удалось вернуть, но, скорее всего, это не так. Видимо, ляхи отбились, после чего Ярослав ушел восвояси.
К возобновлению большой русско-польской войны это не привело, так как Болеслав был занят борьбой с немцами. При этом поляки еще оставались слишком сильны для русских. И то сказать, они даже немцев держали в страхе, а ведь Германия была многолюднее и сильнее Руси.
2. Мстислав выжидает
Предстояло решающее столкновение Мстислава Тмутараканского и Ярослава Мудрого. Что делал Мстислав до этого? Почему не вмешался в смуту? На вопросы ответа нет. Имеются разве что скудные источники из византийских хроник об этих событиях. Из сочинения Иоанна Скилицы, например, ясно, что в 1016 году тмутараканский князь и его люди помогли ромеям/византийцам подавить в Крыму мятеж одного чиновника, который носил греческое имя Георгий Цула, но происходил из «хазар» (евреев). Механизм этнической мимикрии, когда евреем становится человек из иного этноса, убедительно показал Л.Н. Гумилев, хотя его концепция и отдельные выводы подвергаются яростному сопротивлению со стороны части научной… не подберем слова… элиты (слишком уважительно)… массы (но их немного)… секты (напротив, неуважительно)… группировки (звучит как в бандитские 90-е годы, что способно оскорбить)… Вот! Со стороны части членов научного сообщества (впрочем, какое оно сообщество, если в нем действуют фракции и отдельные личности, люто ненавидящие друг друга?).
Механизм этот до смешного прост. Еврейство нельзя принять, евреем можно только родиться. При этом родство передается по матери, тогда как у тюркских и арийских народов – по отцу. Значит, если тюрок-хазарин женится на еврейке, их сын будет евреем, хотя он и носит тюркское имя. Когда евреи придали этому процессу направленный характер в Хазарии, в этой стране появилась еврейская элита с тюркскими именами. Ведь для брачных связей иудеи выбирали не простых людей, а ханов да беков.
У византийцев до этого не дошло, но на окраинах примеры были. Таков, видно, и Георгий Цула. Он поднял бунт, чтобы оторвать Крым от Ромейской империи… На помощь ромеям явились русичи из Тмутаракани.
Тмутараканским отрядом руководит некто Сфенг. Так его называет Скилица. В.Т. Пашуто и В.В. Мавродин предполагают, будто Сфенг – сам Мстислав, что не исключено. Цула попытался захватить Херсонес, был отброшен и укрылся в крепости Самкерц, некогда принадлежавшей хазарам, но после крушения каганата отбитой византийцами. Сфенг взял Самкерц и подавил мятеж византийского диссидента. Видимо, тогда Самкерц перешел под власть русичей. Они переименовали город в Корчев. Сейчас это русская Керчь.
После этих событий мы надолго забываем о существовании Тмутаракани. Можно лишь с уверенностью сказать, что теперь Тмутаракань – надежный союзник ромеев. В то же время князь Мстислав и его еврейские и русские советники пристально наблюдают за событиями на Руси.
К слову, окраинному княжеству принадлежит еще одна сильная крепость – Саркел на левом берегу Дона. Видимо, в то время вокруг нее жили дружественные по отношению к славянам аланы, а потому печенегам не удавалось блокировать Саркел даже в то время, когда они находились во враждебных отношениях с князем Тмутараканским. А потом ситуация изменилась: из врагов они превратились в друзей.
Известный советский и российский востоковед А.П. Новосельцев в небольшой статье «Восток в борьбе за религиозное влияние на Руси» реконструирует кавказскую политику Мстислава на основе мусульманских источников, но оценивает позднюю деятельность этого князя, когда тот уже правил в Чернигове. Между тем более ранняя активность тмутараканского правителя в Предкавказье фиксируется летописными данными. Мстислав воюет с касогами. Натравил ли их Ярослав? Никакими данными на этот счет мы не располагаем. Ярослав отрезан от Мстислава враждебной степью – печенегами, которые занимали будущую Валахию (валахи там еще не жили), водоразделы Молдавии (которые кочевники делили со славянами), низовья и излучину Днепра (видимо, вместе с торками/гузами), степной Крым, территории между Донцом и Доном (где еще обитали остатки аланов).
С другой стороны, и Мстислав был отрезан от Поднепровья и Киева. Значит, какое-то время он враждовал с печенегами. Над этим поработал Святополк, который стремился нейтрализовать одного из игроков – Мстислава. Это удалось, ибо печенеги на первом этапе усобицы были союзниками Святополка.
Принять точку зрения Данилевского, что в это время Киевщиной правил Борис, Святополк находился в Польше, а печенеги поддерживали именно Бориса, мы не решаемся. Этому препятствуют все имеющиеся в нашем распоряжении данные, а фантазировать можно сколь угодно до бесконечности.
…После гибели Святополка многое изменилось. Мстислав вступил в переговоры с печенегами и договорился с ними о праве прохода. Кочевники были настроены враждебно по отношению к Ярославу, боялись его и стремились ослабить. Сами они, видимо, еще не были в состоянии предпринять полноценное нападение на Русь. После ряда поражений требовалась передышка.
В 1022 году братья-соперники предприняли две военные акции на разных направлениях для того, чтобы решить оперативные задачи и подготовиться к столкновению друг с другом. Ярослав, как сообщает летопись, «пришел» к Берестью. То есть атаковал поляков на привычном участке фронта. Дело в том, что в Польше, судя по известиям хроники Козьмы Пражского, состоялись какие-то языческие волнения. Мудрый русский князь этим воспользовался и подпихнул соседа.
Этот краткий пассаж летописца («пришел» к Берестью) вызвал бурную дискуссию в научном сообществе. Часть историков расценивала ее как свидетельство успеха: Брест перешел к Ярославу. Другая часть – как свидетельство неудачи: сказать нечего, князь пришел и ушел. Мы примыкаем к последней точке зрения. Поляки русичам по-прежнему не по зубам, да и население западной окраины, видимо, «тянет» к Болеславу. И.Я. Фроянов полагает, что Червен пытается играть особую роль в этой истории и претендует на статус города-государства. Если Болеслав предоставил Червенским городам известные вольности, те могли его поддержать. Следовательно, на Волыни и в Прикарпатье случился раскол, и западные районы этой земли поляки держали прочно.
Ярослав прекрасно понимал, что Червенские города его не поддерживают, поэтому и не напал на них. Относительно Берестья сохранялись некие иллюзии, но поляки и местные общинники их развеяли.
3. Тмутаракань и евреи
В это время Мстислав воевал на Кавказе, договаривался с печенегами и вел шпионскую работу на Руси, зондируя почву. Для этого имелись предпосылки. Дело в том, что Чернигово-Северская земля и Тмутаракань издавна, еще со времен Хазарского каганата, тяготели друг к другу. Тмутаракань была одним из важных опорных пунктов каганата. Оттуда или, может быть, из крепости Саркел иудеохазары контролировали Северщину и брали с нее дань.
Первая бесспорно победоносная война с хазарами была развязана русичами в 968 году, хотя есть и более ранние датировки. Честь разгрома каганата принадлежит Святославу. Но Святослав еще не объединил Русь, да и хазар не добил. Небольшое их государство оставалось в Тмутаракани и Керчи и понемногу восстанавливалось в результате активной торговли. Думается, тмутараканские хазары-евреи были тесно связаны с Северской землей, и связи эти сохранились надолго. Видимо, в Чернигове существовала еврейская община. И она удержала окрестные земли в составе усеченного каганата, или, скорее, княжества, бекства, столицей которого являлась Тмутаракань.
Святославу было некогда заниматься делами Черниговщины, он поссорился с Византией (по официальной точке зрения, его поссорил ромейский патрикий Калокир, но не приложили ли к этому руку евреи?). В конце концов Святослав гибнет в бою с печенегами. После его смерти на Руси начинаются смуты. Лишь около 980 года его младший сын Владимир, уничтожив своего брата Ярополка и перебив нескольких «светлых князей», объединяет большую часть территории, которая станет Киевской Русью. Он присоединил в прибавку к Новгороду Смоленск, Полоцк, Киев, радимичей, древлян и будущую Переяславскую землю. Настало время заняться Черниговом и остатками хазар.
По гипотезе Л.Н. Гумилева, основанной на сообщении Иакова Мниха, великий князь Владимир после 985 года возобновил войну с хазарами и занял Тмутаракань с Керчью. Известие Иакова Мниха звучит так. Владимир если шел войной на врага – одолевал: «радимичей победил и данью обложил, вятичей победил и их тоже обложил данью, и ятвягов взял, серебряных болгар победил, и на хазар пошел и победил их и данью их обложил» (см.: Память и похвала князю Русскому Владимиру).
Логично предположить, что союзниками хазар были северяне, о захвате которых ничего не говорится в летописи. Надо полагать, покорение Северщины состоялось именно теперь; после этого русы отправились в Крым и на Кубань для того, чтобы развить успех и занять Тмутаракань. Похоже, из-за этого они столкнулись с византийцами, которые претендовали на эти же земли. Дело завершилось походом Владимира Красное Солнышко на Херсонес и святым крещением.
Но еврейская община никуда не делась в Тмутаракани. Оставалась, как видно, она и в Чернигове, при полной симпатии местного населения.
Летопись прямо называет хазар, то есть евреев, в числе дружинников Мстислава Тмутараканского. В то время евреи – прежде всего купцы, а значит, и воины. Их называли персидским словом рахдониты – «знающие дороги» (так у М.И. Артамонова и Л.Н. Гумилева; известный востоковед Т.Н. Калинина в статье «Заметки о торговле в Восточной Европе по данным арабских ученых IX–X вв.» приводит иные транскрипции слова, но останавливается в итоге всё же на «рахдонитах»).
Торговые связи еврейских купцов охватывали большие пространства. Конечно, они не распространялись на целые континенты от Гонконга до Кордовы, как предполагает Гумилев. Этому предположению противоречит т. н. Хазарская переписка: письма хазарского кагана и министра халифа Кордовы Хасдая ибн Шапрута, адресованные друг другу. Из переписки выясняется, что еврейский каган и министр-еврей из Кордовы ничего не знают друг о друге. Но связи между Черниговом и Тмутараканью не подлежат сомнению, и вести шпионскую работу иудейскому купечеству было в этом регионе вполне по силам.
4. Редедя
Итак, пока шли переговоры с печенегами и велся шпионаж в Чернигове, Мстислав развязал войну на Кавказе (1022). Первым его противником оказались прикавказские аланы – предки нынешних осетин. Поход был удачен, набрали добычу. Надо думать, перед нами – часть большой кавказской войны, которую вел ромейский (византийский) император Василий II Болгаробойца (963—1025) в последние годы царствования. Именно он в конце 80-х годов X века договорился о крещении Руси по православному обряду; долго воевал с собственной знатью, которая толкала Ромейскую империю на феодальный путь развития, одержал полную победу и восстановил в империи сильную государственную власть – этатизм (подробнее о социальном развитии Византии и о смысле термина «этатизм» см. в наших книгах «Алексей Комнин» и «Юстиниан Великий»). Затем Василий разгромил Болгарский каганат на Дунае и восстановил старую имперскую границу по этой реке. В вассальной зависимости от него находились сербские земли и Хорватия.
В последние годы Василий энергично расширял имперские владения в Закавказье. Из тех, кто интересует нас, там существовали: страна Картли, царство Тао-Кларджети, правителя которого в Византии именовали не царем, но всего лишь куропалатом (высокий чин в чиновной иерархии, но именно чин, а не титул). А кроме них – шесть армянских царств, страдавших от набегов тюрок. Главным из них считалось Анийское царство, вторым по территории было царство Васпуракан вокруг озера Ван. Отдельными государствами были Сюник (крайний юг нынешней Республики Армения), Вананд со столицей в Карсе, Тарон и Ташир.
Сперва Болгаробойца присоединил земли Давида-куропалата (1001), правившего Тао-Кларджети, но пытавшегося присоединить византийские земли вокруг Эрзерума. Говорили, что куропалат был отравлен.
Ромейская империя приблизилась к границам Картли, правитель которой Георгий I Багратион (1014–1027) владел также Абхазией и Кахетией. В 1015 году, когда еще был жив Владимир Красное Солнышко, Георгий Багратион, заручившись союзом с кавказскими аланами и фатимидским халифом, начал войну против Византии и оккупировал в течение года Тао-Кларджети.
Василий II не мог ничего предпринять, так как его армии были заняты войною с болгарами. Лишь после расправы с Болгарским каганатом он перебросил силы в Малую Азию и в 1021 году начал большой восточный поход.
Первыми пострадали армяне. Был присоединен Тарон и западная половина Анийского царства. Затем Василий заставил государя Васпуракана продать свою страну. Настал черед Картли. Византия вернула Тао-Кларджети и округлила владения еще за счет нескольких районов. Сын царя Георгия Багратиона отправился в Константинополь заложником. Видимо, в этой войне и участвовал Мстислав Тмутараканский на стороне Византии.
Следующей жертвой Мстислава стали касоги (адыгейцы), занимавшие в то время обширные земли на Кубани – почти весь нынешний Краснодарский край.
Противником тмутараканцев выступил знаменитый по «Слову о полку Игореве» князь Редедя, которого Мстислав «резал перед полками касожскими».
Предполагают, что на самом деле варварского князя зовут Ридадэ. «Был велик и силен» этот князь, полагает летописец.
«В то же время Мстислав находился в Тмутаракани и пошел на касогов, – сообщает Повесть временных лет. – Услышав же это, князь касожский Редедя вышел против него». Оба войска стали друг против друга. Редедя обратился к Мстиславу:
– Чего ради погубим дружины? Но сойдемся, чтобы побороться самим. Если одолеешь ты, возьмешь богатства мои, и жену мою, и детей моих, и землю мою. Если же я одолею, то возьму твое все.
– Да будет так, – согласился Мстислав.
Редедя предложил:
– Не оружием будем биться, но борьбою.
«И схватились бороться крепко, и в долгой борьбе стал изнемогать Мстислав, ибо был велик и силен Редедя».
Мстислав взмолился:
– О Пречистая Богородица, помоги мне! Если же одолею его, воздвигну церковь во имя твое!
Летописец полон симпатии к тмутараканскому князю и подчеркивает его благочестие.
Молитва возымела действие. Мстислав бросил противника на землю. «И выхватил нож, и зарезал Редедю. И, пойдя в землю его, забрал все богатства его, и жену его, и детей его, и дань возложил на касогов. И, придя в Тмутаракань, заложил церковь Святой Богородицы и воздвиг ту, что стоит и до сего дня в Тмутаракани». У Редеди остался сын – Роман, православный по вере. Мстислав выдал за него свою дочь Татьяну, оказав честь.
В летописях о тмутараканском князе всё сказано без малейшего упрека; наоборот, автор Повести любуется русским князем-воином. Поэтому беллетристам князь, как правило, симпатичен. Он очень обаятелен в романе-хронике Валентина Иванова «Русь Великая». Зато в старом художественном фильме «Ярослав Мудрый» (по сценарию известного романиста Павло Загребельного) Мстислав – довольно мрачная личность; при этом в кинокартине идеализируется Ярослав – великий и задумчивый объединитель Руси, печальник за народ православный.
Для нас характеристика князя значения не имеет. Интересен другой вопрос: прав Л.Н. Гумилев или нет, говоря, что простодушный (по его мнению) тмутараканский князь находился под влиянием евреев? Насчет простодушия вопрос спорный, а влияние, полагаем мы, налицо. Для русского этноса это таило известные риски, ведь хазары едва не погубили восточных славян и навязали зависимость во времена каганата. Кто-то, может, и выиграл от этого, вроде племени северян, но большинство славян проиграло.
Надвигалась новая война; Мстислав и его хазарские советники играли в ней ключевую роль.
5. Битва при Листвене и последствия
Видимо, русские составляли в Тмутаракани меньшинство и занимали командные должности. Здесь издавна, еще со времен Боспорского царства, жили греки. Позднее добавились евреи («хазары»). Поэтому Мстислав собрал дружину для похода на Русь, если позволительно так выразиться, из «южных варягов», то есть из умеющих драться наемников. Подобная рать стоила дорого, но торговая Тмутаракань смогла «поднять» деньги. «Пошел Мстислав на Ярослава с хазарами и касогами», – пишет автор Повести временных лет под 1023 годом. Время было выбрано неспроста. Ярослав Мудрый после своей неудачи под Брестом уехал в Новгород – пополнять войска. Мстислав Тмутараканский воспользовался его отсутствием.
Поход начался в конце зимы, в декабре, а на Русь Мстислав со своим воинством явился уже весной следующего, 1024 года. Причем сразу пустился в авантюру, попытавшись взять Киев. Не получилось. «Когда Ярослав был в Новгороде, пришел Мстислав из Тмутаракани в Киев, и не приняли его киевляне».
В Киеве тоже существовала еврейская община, но политическим влиянием, судя по нашим источникам, в то время отнюдь не пользовалась и ограничивалась делами торговыми. Такой симбиоз устраивал киян.
Кстати, заметим, что это событие напоминает приход на Русь «Вартилава» – одного из персонажей «Пряди об Эймунде». Вот лишнее свидетельство, насколько перепутаны события «Пряди».
Мстислав «пошел и сел на столе в Чернигове; Ярослав же был тогда в Новгороде». Северяне с готовностью пополнили войска Мстислава, и положение его противника сразу ухудшилось. А тут еще языческое восстание на севере. Урожай был плох, наступил голод. Язычники обвинили во всём князя Ярослава и его людей: не сумели умилостивить силы природы. И началось… «В тот же год восстали волхвы в Суздале; по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старшую чадь, говоря, что они держат запасы. Был мятеж великий и голод по всей той стране». Ярослав находился в тревоге, и неспроста. Языческая религиозная секта развернула бесчинства. В Ростово-Суздальской земле началась охота на ведьм. Волхвы утверждали, что бабы прячут гобино (урожай). Они убивали баб и старух, приговаривая, что те прячут мед, зерно и т. д.
Суздальцы отправились к «серебряным (волжским) болгарам, чтобы купить хлеба. «И пошли по Волге все люди к болгарам, и привезли хлеба, и так ожили». Расплатились пушниною да рабами из числа тех, кого похватали в период смуты.
Князю же Ярославу Мудрому настало время подавить инакомыслие. Для этого сложились условия: народ успокоился, а в мятежные погосты вошли вооруженные княжие мужи.
«Ярослав же, услышав о волхвах, пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних изгнал, а других казнил», приговаривая:
– Бог за грехи посылает на всякую страну голод, или мор, или засуху, или иную казнь, человек же не знает за что.
Таким образом, великий князь противопоставил язычеству иную, христианскую идеологию. Затем Мудрый «уставил землю» (как полагают, дал суздальцам новые законы, облегчив дань и тягло) и воротился в Новгород.
Дальше следовало как-то возвращать свои владения на юге, то есть отбить Чернигов у брата. Мудрый вновь стал набирать наемников «и послал за море за варягами. И пришел Якун с варягами, и был Якун тот красив, и плащ у него был золотом выткан». Повесть не упоминает лишь, что этот вояка был слеп. Об этом говорится зато в Киево-Печерском патерике, где имя Якуна упоминается несколько раз: он представлен гонителем своих родичей Шимона и Фрианда и как таковой не вызывает симпатии.
Что это за Якун? Перед нами скандинав, его имя Хакон или Хаген. Русский поэт А.К. Толстой посвятил ему замечательную балладу «Гакон Слепой». В ней излагаются события на Руси, связанные с битвой при Листвене, и хорошо передана атмосфера ужаса во время сражения, когда слепой воин бессмысленно крушит своих и чужих.
В деснице жива еще прежняя мочь,
И крепки по-прежнему плечи;
Но очи одела мне вечная ночь —
Кто хочет мне, други, рубиться помочь?
Вы слышите крики далече?
Схватите ж скорей за поводья коня,
Помчите меня
В кипение сечи!
Его держат под руки двое бойцов (образ позаимствован из битвы при Креси 1346 года, где слепого короля Чехии Жана Люксембурга (1310–1346) тоже крепко подсадили в седло). Вояки Мстислава отрезали Хагена от рати Ярослава. Мудрый приказывает воинам его спасти, однако слепец обезумел.
Но тот расходился, не внемлет словам,
Удар за ударом он садит,
Молотит по русским щитам и броням,
Дробит и сечет шишаки пополам,
Никто с разъяренным не сладит.
Насилу опомнился старый боец,
Утих наконец
И бороду гладит.
Однако если переходить от поэзии к прозе, выяснится, что и с Хагеном далеко не всё ясно.
В Патерике говорится: «Бе Якунъ слепъ». Но среди отечественных ученых, конечно, оказались кабинетные полемисты и скептики, заявившие, что это невозможно. Пример Жана Люксембурга в голову им, конечно, не пришел. Выдвинули гипотезу: описка! Нужно читать не слепъ, но сь лѣпъ, то есть красив. Мы не поддерживаем эту версию.
Говорится, что Хаген носил золотую луду. В.Н. Татищев полагает, что это «завеска» на глазах, Н.М. Карамзин – что повязка. Но это детали. После битвы луда была утеряна. Должно быть, Хаген соорудил впоследствии другую. Но скептики и тут вмешиваются, говоря, что под лудой следует понимать красивое верхнее платье, хотя всё это очень сомнительно. Но если платье, а не завеска, тогда Якун вовсе не слепой.
Опустим мелочи и вернемся к деяниям.
Хаген «пришел к Ярославу, и пошел Ярослав с Якуном на Мстислава. Мстислав же, услышав, вышел против них к Листвену».
Приготовились к бою; редкий случай: до нас дошла диспозиция тмутараканской армии. «Мстислав же с вечера исполчил дружину и поставил северян прямо против варягов, а сам стал с дружиною своею по обеим сторонам».
Смысл понятен: тмутараканский князь расчетливо ставит под удар наименее ценные для него подразделения – северян. А отборная дружина евреев и касогов должна охватить фланги противника и окружить его. «И наступила ночь, была тьма, молния, гром и дождь». Мстислав счел обстоятельства удобными для нападения «и сказал дружине своей»:
– Пойдем на них.
Но застать врасплох осторожного Ярослава не удалось. Его диспозиция выглядела иначе. Варяги должны были прорвать центр противника, а славянское ополчение стояло на флангах. Сам князь сражался в центре вместе с Якуном. В Патерике говорится: «Бияся полком по Ярославе с лютым Мъстиславом». Лютым… значит, знавали Мстислава и таким. Видно, многие киевляне его не любили. Автор Патерика – точно. Хотя официальный киевский летописец, напротив, благосклонен к тмутараканскому князю.
«И пошли Мстислав и Ярослав друг на друга, и схватилась дружина северян с варягами, и трудились варяги, рубя северян, и затем двинулся Мстислав с дружиной своей и стал рубить варягов. И была сеча сильна, и когда сверкала молния, блистало оружие, и была гроза велика и сеча сильна и страшна». Татищев пишет, будто Мстислав сражался на правом крыле и лично возглавил атаку, обойдя неприятеля, что и решило исход боя. Сперва Мстислав опрокинул новгородцев (или кто там из славян выступил против него?). Затем ринулся на варягов. В общем, славянских ополченцев смяли, после чего стали окружать варягов. Профессиональные вояки наконец всё поняли.
«И когда увидел Ярослав, что терпит поражение, побежал с Якуном, князем варяжским, и Якун тут потерял свой плащ (?) золотой. Ярослав же пришел в Новгород, а Якун ушел за море». Варяжские воины оказались слабее еврейских да касожских. Правда, и Мстиславова рать понесла чувствительные потери. В бою пал его адыгейский зять Роман, муж Татьяны. Детей у пары не было. Мстислав – младше Ярослава. Значит, он родился после 990 года (а скорее всего – через 10 лет после Ярослава, то есть примерно в 998 или 999 году; всё его детство прошло в Тмутаракани, где он и был воспитан в интернациональной среде). Жена – Анастасия, год свадьбы – неизвестен. Но сочетались они не раньше 1017 года. Дочь могла родиться примерно в это же время, до 1020-го. Так что возможно, Татьяну выдали замуж совсем маленькой девочкой – фиктивно. (Кстати, был у Мстислава и сын – Евстафий, но о нем в летописи – одна строка).
Дальше в Повести временных лет – многозначительная фраза. Мстислав обходил поле боя наутро, увидел посеченных своих северян и Ярославовых варягов, да и сказал:
– Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг; своя же дружина цела.
Чувствуется, что это фраза летописцу противна. Да и не случайно ее упомянули в летописи. Некоторые историки видят в ней обычный рационализм полководца, который рад, что сохранил профессиональное войско. Но в этом на самом деле – пренебрежение к новым подданным, северянам.
Такой чуткий исследователь, как Л.Н. Гумилев, смотрит глубже. Ему видится влияние чужаков, то есть евреев, среди которых воспитывался Мстислав в Тмутаракани. И в самом деле, полагают «хазары», что жалеть этих русских, если мы-то выжили? Тоже своеобразный рационализм. Мстислав мыслит сходным образом. По мнению Гумилева, русичи восприняли это как сигнал: их просто используют чуждые силы. Не вернется ли каганат?
И стало понятно, что Мстиславу после этого не видать Киева, хотя в Чернигове князь по каким-то причинам удержался. «И послал Мстислав за Ярославом», сказав:
– Садись в своем Киеве: ты старший брат, а мне пусть будет эта сторона Днепра.
Так Ярослав даже в поражении одержал победу. После непрерывных войн у него не осталось ратников. Битвы со Святополком, серия кровавых войн с поляками, побоище с печенегами и, наконец, трагическая битва при Листвене, когда армия перестала существовать… Ярослав оказался не слишком удачливым полководцем, хотя и бездарностью назвать его нельзя. Победы и поражения чередуются в его карьере. Это крепкий воевода-середнячок. Но при этом – гениальный политик, который любое поражение умел обратить себе на пользу. Если угодно, это – древнерусский Борджиа, умевший ловко и безжалостно устранять конкурентов. К тому же он не боялся рисковать. В этом – отличие его карьеры от карьеры его внука Владимира Мономаха, книгу о котором мы тоже писали. Мономах – блестящий полководец и расчетливый политик, также не останавливающийся перед устранением врагов, если это необходимо. Но Мономаху не хватает политического размаха и решимости Ярослава. Осторожность Владимира Всеволодовича граничит с испугом (но не трусостью). Он боится сделать решительный шаг и становится великим князем Киевским лишь на склоне лет, в 1113 году, чтобы двенадцать лет править Русью. Но правит ею, надо признать, блестяще. Его короткую эпоху запомнили как «золотой век».
Вернемся от внука к деду. Ярослав понес потери, но и Мстислав тоже потерял значительную часть северских полков, разве что мог рассчитывать на сбереженную дружину. С другой стороны, Чернигово-Северская земля была разорена гораздо меньше, чем Киев, Волынь, Новгород. Чернигов не разоряли ни печенеги, ни поляки. Значит, положение Мстислава выигрышнее, чем у его брата.
Братья выжидали. Трудно сказать, как они относились друг к другу: с ненавистью или со сдержанной неприязнью. Ярослав поначалу боялся, что будет убит, но Мстислав продемонстрировал сдержанность (пусть вынужденную, как считал Л.Н. Гумилев). «И не решился Ярослав идти в Киев, пока не помирились. И сидел Мстислав в Чернигове, а Ярослав в Новгороде, и были в Киеве мужи Ярослава. В тот же год родился у Ярослава еще сын, и нарек имя ему Изяслав», – свидетельствует Повесть временных лет.