Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 204), также не выглядит убедительным.
16 Летописи сообщают о пребывании Ярослава в Киеве ко времени нападения Брячислава на Новгород (см. далее).
17 ПСРЛ. Т. 9. С. 77.
18 Об этом сообщают как скандинавские источники («Прядь об Эймунде»), так и Ян Длугош (см.: Длугош. С. 245). О кончине недалеко от Полоцка в начале XI в. некоего исландского миссионера (?) Торвальда, сына Кодрана, сообщает исландская «Сага о крещении»; по словам ее автора, Торвальд был похоронен «в высокой горе вверх по течению Дрёвна (?) у церкви Иоанна Крестителя». См.: Древнерусские города в древнескандинавской письменности. М., 1987. С. 102–103. Что это за гора и река (?) Дрёвн, неясно. Возможно, озеро Дривято у города Браслава. По мнению Т. Н. Джаксон, речь может идти о Масковичском городище близ Браслава, где обнаружены следы пребывания скандинавов (Там же. С. 104–105).
19Джаксон. 2. С. 117.
20 Там же. С. 119, 117.
21 Древнерусские города в древнескандинавской письменности. С. 142–143.
22 Там же. С. 149; Глазырина Г. В. Русский город в норвежской саге. К вопросу о достоверности исторических описаний в сагах // Древнейшие государства на территории СССР. 1982 г. М., 1984. С. 48–55.
23Алексеев Л. В. Полоцкая земля (Очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.). М., 1966. С. 141.
24 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 155.
25 Там же. Стб. 301.
26 В так называемой «Хронике Быховца» сообщается о нападении литовских князей Кернуса и Гимбута (Гимбутаса), сыновей легендарного князя Куноса, на города Завилейский Браслав и Полоцк (ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 129; Хроника Быховца. М., 1966. С. 36). Дата набега в «Хронике Быховца» не приведена, но ее называет Мацей Стрыйковский — 1065 г. (ср.: Штыхов Г. В. Города Полоцкой земли (IX–XIII вв.). Минск, 1978. С. 55). Согласно Стрыйковскому, это был первый набег литовцев в русские пределы.
27Алексеев Л. В. Полоцкая земля. С. 173–174.
28 В Софийской Первой и некоторых других летописях о войне между Ярославом и Брячиславом сообщается дважды: первый раз под 1020 г. («Того лета победи князь великий Ярослав Брячислав») и затем, уже в виде развернутого рассказа, под 1021 г. (см. ниже). По-видимому, мы имеем дело с дублированием одного и того же известия под разными годами, а не со свидетельством о двух войнах. Заметим, что первое, краткое известие очень близко по содержанию с кратким же известием о победе Ярослава в Новгородской Первой летописи под 1021 г.: «Победи Ярослав Брячислава» (см.: НПЛ. С. 15, 180).
29 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 146; Т. 2. Стб. 133.
30 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 172–173; Т. 4. С. 110–111.
31Длугош. С. 245.
32 Так полагал, например, А. И. Лященко, ссылаясь при этом на показания «Пряди об Эймунде» (Лященко А. И. «Eymundar saga»… С. 1084). См. далее.
33Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 85–86, 148–151; см. также: Алексеев Л. В. Полоцкая земля. С. 240–241.
34Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 86. Автор отмечает, что еще в XVIII в. от Судомы на юг шла главная почтовая дорога из Новгорода на Великие Луки; возможно, ею пользовались и в древности.
35Рыдзевская. С. 100–104; Джаксон. 2. С. 115–119.
36 Скандинавские источники. С. 517 (в тексте ошибочно вместо Вартилава назван Бурицлав).
37Джаксон. 2. С. 170–171.
38 Так в Лаврентьевском и Ипатьевском списках (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 146; Т. 2. Стб. 134). В Радзивиловском: «И поиде Ярослав к Берестию» (ПСРЛ. Т. 38. С. 63). Как уже отмечалось, существует устойчивое мнение, согласно которому об этом же походе сообщают и Новгородская Первая и др. летописи под 1017 г. (см., напр.: Повесть временных лет. Изд. 2-е. С. 475, 478). Однако поход 1017 г. хорошо вписывается в контекст русско-польско-немецких отношений, как описывает их Титмар Мерзебургский (см. об этом в гл. 5). Так может быть, неверная датировка похода на Берестье содержится как раз в «Повести временных лет» и события, на самом деле происходившие в 1017 г., ошибочно отнесены здесь к 1022 г.? Такое предположение также высказывалось в литературе (см.: Ильин Н. Н. Летописная статья 6524 г… С. 121; Кузьмин А. Г. Начало новгородского летописания // Вопросы истории. 1977. № 1. С. 65 и др.). Но и это едва ли. Как представляется, само положение Берестья на русско-польском пограничье и неустойчивость русско-польских отношений того времени вполне допускают два самостоятельных похода Ярослава на этот город.
39Козьма Пражский. Чешская хроника / Перевод Г. Э. Санчука. М., 1962. С. 93.
40 «Сказание о святых князьях Борисе и Глебе» — Абрамович. Жития. С. 48–49; Бугославський. С. 151 (ср. также: БЛДР. 1. С. 346–347); «Чтение» — Абрамович. Жития. С. 14–15; Бугославський. С. 194–195.
41 В ряде летописей, в частности Софийской Первой, о перенесении мощей св. Глеба в Вышгород сообщается в статье 1019 г. — той же, в которой сообщается о победе Ярослава над Святополком (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 132–133). Но это, конечно, объясняется использованием здесь «Сказания о Борисе и Глебе» и не может рассматриваться в качестве точного хронологического ориентира. Ссылаясь на фразу из «Чтения» преп. Нестора: «по лете едином…», в качестве года перенесения мощей св. Глеба называют 1020 г. (см., напр.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X–XII вв. СПб., 1913. С. 70), однако не вполне ясно, откуда отсчитывал «лето единое» Нестор. Восклицание автора «Сказания»: «…колико лет лежав тело святого!», по-видимому, надо понимать в том смысле, что тело святого Глеба находилось в забвении в течение продолжительного времени, а следовательно, его перенесение в Вышгород могло состояться не сразу после завершения борьбы между Ярославом и Святополком.
С другой стороны, А. В. Поппэ склонен датировать перенесение мощей св. Глеба временем после 1036 г. — слова автора «Сказания» о том, что Ярослав «прея всю волость Русьскую», он понимает в том смысле, что Ярослав стал «самовластцем» Русской земли, а это, как известно, произошло после смерти в 1036 (или 1034) г. его брата Мстислава (см.: Поппэ А. О времени зарождения культа Бориса и Глеба // Russia Mediaevalis. Т. 1. 1973; Он же. О зарождении культа св. Бориса и Глеба и о посвященных им произведениях // Там же. Т. 8. 1. 1995. С. 34). У меня, однако, нет уверенности в обязательности именно такого понимания указанных слов автора «Сказания»; скорее, речь идет здесь о победе Ярослава над Святополком, после которой Ярослав сел «на столе отыни и дедни», т. е. овладел «волостью Русской» (ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 142, 146). Во всяком случае, предложенная А. В. Поппэ более точная дата перенесения останков Глеба со Смядыни — «около 1045 г.» (Там же. С. 52) — кажется неприемлемой, поскольку не оставляет времени для забвения могилы святых братьев в Вышгороде, о чем подробно повествуется в «Сказании о чудесах» и «Чтении» Нестора (см. далее).
42 В «Повести временных лет» и Новгородской Первой летописи младшего извода в рассказе об убиении Глеба кратко сообщается о перенесении впоследствии его мощей со Смядыни в Вышгород, однако без какого-либо упоминания о личном участии в этом князя Ярослава Владимировича (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 137; НПЛ. С. 173, 174).
43 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 147–148; Т. 2. Стб. 135. Версия Новгородско-софийских летописей: ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 173–174; Т. 4. Ч. 1. С. 111–112. Еще одна, сокращенная версия событий содержится в так называемом Владимирском летописце (ПСРЛ. Т. 30. М., 1965. С. 44), но она принципиально не отличается от приведенных выше. Единственное уточнение автора: «…избиваху старых муж и жен», по-видимому, представляет собой не более чем расшифровку выражения «старая чадь, бабы».
У историков есть сомнения в определении даты этого события, поскольку рассказ о волнениях в Суздальской земле несет в себе черты вставки. (Он вводится фразой: «Ярославу сущю Новегороде…», которая буквально повторяет фразу, читающуюся всего двумя строчками выше и открывающую летописную статью 6532 г.; в Радзивиловском же и Московско-Академическом списках «Повести временных лет» весь этот эпизод с восстанием в Суздальской земле вообще отсутствует — см.: ПСРЛ. Т. 38. С. 64.) По-видимому, он имеет новгородское происхождение (ср.: Кузьмин А. Г. Начальные этапы… С. 376) и соединен с основным текстом статьи именно в связи с пребыванием Ярослава в Новгороде.
По мнению О. М. Рапова, есть основания полагать, что запись о восстании в Суздальской земле была произведена летописцем по так называемому антиохийскому стилю и, следовательно, должна быть датирована не 1024-м, а 1032 г. (Рапов О. М. О датировке народных восстаний на Руси XI века в Повести временных лет // История СССР. 1979. № 2. С. 137–140). В подтверждение своей мысли автор приводит данные дендрохронологических исследований, согласно которым именно в 1029–1032 гг. в Восточной Европе наблюдалось «угнетение древесных колец», что говорит о неблагоприятных природных явлениях в эти годы (а именно они и должны были вызвать голод), а также свидетельства западноевропейских хронистов (в частности, Рауля Глабера) о многолетнем неурожае и страшном голоде, охватившем в 1032 г. Европу. В принципе, предложенная датировка событий не исключена и, более того, выглядит весьма привлекательной (хотя в случае ее принятия придется ставить под сомнение данные «Повести временных лет» о пребывании князя Ярослава в 1032 г. на юге Руси). С другой стороны, точка зрения О. М. Рапова была подвергнута критике со стороны Я. Н. Щапова, который (видимо, справедливо) отметил, что летопись характеризует суздальское восстание как явление местного масштаба и не дает оснований заподозрить неурожай и голод на всей территории Руси (что должно было бы следовать из гипотезы Рапова). (См.: