Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 124). Однако здесь надо учесть следующее. Обычно, говоря о циркамартовском годе, принимают, что мартовский год в Древней Руси начинали с появления новой луны в первые весенние дни, близкие к весеннему равноденствию (Климишин Н. А. Календарь и хронология. М., 1985. С. 259–261, со ссылкой, в частности, на статью 6645 г. Новгородской Первой летописи). Но в таком случае 6654 г. должен был начаться вскоре после 10 марта (мартовское новолуние), и, следовательно, 15 марта относится все-таки к этому, а не предшествующему году. Гипотетически, наверное, можно было бы допустить, что началом года автор летописи избрал, например, Благовещенье (25 марта), и, следовательно, пожар случился действительно в субботу 15 марта уже 1064 г. Но в этом случае нам придется признать, что и строительство нового Софийского собора началось после 15 марта 1046 г. (так, кстати говоря, и считает В. Л. Янин: Очерки комплексного источниковедения. С. 124), причем, конечно, не в ближайшие дни, а по крайней мере по прошествии нескольких недель, а то и месяцев, после расчистки пепелища и подготовки строительных материалов. Но тогда начало строительства Софийского собора должно быть уж точно датировано 6554 (1046/47) г., а между тем во всех списках летописи датой начала строительства назван 6553 г. Наконец, не исключено, что статьи 1045 и 1049 гг. обоих изводов Новгородской Первой летописи сохранили две самостоятельные записи об одном событии, и различие в датировках объясняется использованием различных космических эр (Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. С. 379). Однако более вероятно, что в статье Новгородской Первой летописи младшего извода использован текст старшего извода (см. также след. прим.); изменение числа месяца в этом случае должно объясняться стремлением летописца выправить имевшуюся у него под рукой дату (древнерусские книжники легко умели определять, на какой день недели падает то или иное число, и постоянно пользовались этим). Что же касается даты старшего извода, то остается предположить порчу текста в оригинале: например, «15» вместо верного «9», что допускал еще Н. Г. Бережков. (В таком случае, кстати, легче объяснить появление даты «4 марта» в списках младшего извода: исправляя цифру 9, новгородский книжник должен был в первую очередь подумать о возможном смешении своим предшественником близких по написанию букв «фита» [9] и «д» [4].)
134Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 124. Исследователь отмечает также, что проводившиеся археологические раскопки участка Борисоглебской церкви не подтверждают наличие под ней первоначальной Софии.
135Брюсова В. Г. О датировке древнейших фресок Софийского собора в Новгороде (XI — начала XII вв.) // Советская археология. 1968. № 1. С. 106; Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. С. 56–57. Разумеется, эта запись могла быть сделана лишь на завершающем этапе строительства или по его окончании в 1050 г.
136 Новгородские летописи. С. 181.
137Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. С. 57–60.
138 НПЛ. С. 181 (в старшем изводе Новгородской Первой летописи о завершении работ не сказано); ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 180–181; Т. 4. С. 117. Впрочем, в ряде летописей известие об освящении Новгородской Софии отнесено к 14 сентября 6560 (1052) г. (Новгородские летописи. С. 184; ПСРЛ. Т. 6. Стб. 41). В. Г. Брюсова отдает предпочтение именно этой дате, ссылаясь, в частности, на указание Новгородской Третьей летописи, согласно которому храм строили 7 лет (Новгородские летописи. С. 181), а также на то обстоятельство, что предпразднование Вознесению (но не само празднование!) в 1052 г. приходилось на воскресенье, что якобы более подходит для дня освящения храма (см.: Брюсова В. Г. О времени освящения Новгородской Софии // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 111–113). Однако выше мы уже выражали сомнение в том, что день освящения храма в Киевской Руси непременно должен был приходиться на воскресенье (см. прим. 63 к гл. 9), к тому же ни в 1050-м, ни в 1052 г., как отмечает сама исследовательница, Воздвижение не приходилось на воскресный день. Что же касается указания на семилетний срок строительства собора, то оно, скорее всего, явилось следствием расчетов книжника XVII в., но не Древней Руси. Дело в том, что если бы храм строился с 1045 по 1052 г., то древнерусский книжник, в соответствии с принятой в Древней Руси системой расчетов, непременно обозначил бы срок строительства как восемь, но не семь лет, включив в него и год начала строительства, и год окончания работ. Можно думать, наверное, что дата 6560 (1052) г. попала в летописи как дата смерти Владимира Ярославича, похороненного в новопостроенном Софийском соборе.
В. Г. Брюсова (указ. соч.) обнаружила в источниках еще одну дату освящения храма — 5 августа 6558 (1050) г.: ее называют святцы рукописного сборника XVII в. (РГБ. Ф. 173 [СОБР. МДА]. № 201. Л. 326 об.). По мнению исследовательницы, вероятно, храм освящался дважды — 5 августа 1050 г. (по случаю завершения строительства) и 13 (?) сентября 1052 г. — во втором случае в связи с украшением храма иконами. Двукратное освящение храма кажется вполне вероятным — подобные случаи хорошо известны в Древней Руси. Однако к 1052 г. работы по украшению Новгородской Софии могли быть только начаты (и то предположительно), но никак не завершены (см., напр.: Брюсова В. Г. О датировке древнейших фресок Софийского собора…; Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. С. 55 и др.).
139Брюсова В. Г. О датировке древнейших фресок Софийского собора… С. 105–106.
140 По мнению В. Г. Брюсовой (О датировке древнейших фресок Софийского собора… С. 105–106), фреска Константина и Елены могла быть создана специально к обряду освящения храма в 1052 г. По-другому, фрески Мартириевской паперти, в том числе и Константина и Елену, датируют временем не ранее 1144 г., когда, по летописи, «исписаша честно притворы вся в Святеи Софии Новегороде» (Гренберг Ю. И. «Константин и Елена» Софийского собора в Новгороде [Некоторые выводы из технологического исследования живописи] // Древний Новгород: История. Искусство. Археология. Новые исследования. М., 1983. С. 141–164. Ср.: НПЛ. С. 27, 213).
141 Новгородские летописи. С. 181.
142 НПЛ. С. 17.
143 Там же. С. 19, 203; под 6616 (1108/1109) г.; о дате см.: Бережков Н. Г. Хронология древнерусского летописания. С. 229; Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. С. 32. А. А. Медынцева, ссылаясь на граффити собора: «Р (а) дко п (и) сал в лето 6620 (1112/1113)» (Там же. С. 39), полагает, что работы по росписи храма продолжались еще в 1112 г. Однако эта подпись, равно как и другие (см. ниже), атрибутируется авторам-живописцам лишь предположительно.
144 Новгородские летописи. С. 181–182; Брюсова В. Г. Метрологическая достоверность «Меры Спасову образу» // Естественнонаучные представления Древней Руси. М., 1988. С. 19.
145 См.: Брюсова В. Г. Метрологическая достоверность… С. 18–27. Автор отмечает, что наиболее раннее поновление купольной росписи имело место в XVII в., когда «Сказание о Святой Софии» уже было широко распространено в письменности. Отсюда делается вывод о том, что промеры знаменитой фрески были произведены сразу же после ее создания (по мнению автора, в 1052 г.). Более того, В. Г. Брюсова полагает, что и все «Сказание о Святой Софии» было создано еще в домонгольское время, а именно в конце XI — начале XII в., и даже называет имя предполагаемого автора — новгородский епископ Никита (1096–1108), но этот вывод, конечно, не может быть принят.
146Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. С. 34–56. Надписи «ОЛЕНА» и «К…НИН» на фреске святых Константина и Елены, которые были обнаружены в конце XIX в. (ныне утрачены), также свидетельствуют по крайней мере об участии русского художника в создании этой фрески (Там же. С. 48).
147Брюсова В. Г. О датировке древнейших фресок Софийского собора… С. 141; Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. С. 54–57. В последней работе высказано предположение, что вместе с Лукой Жидятой могли пострадать и нанятые им для росписи храма иконописцы, на что косвенно указывает надпись-граффити на лестнице собора: «Гага с Сежиром в беде» (Там же. С. 48, 56).
148 Согласно Воскресенской летописи, Владимир «положен бысть в Софеи великой в паперти и со княгинею» (ПСРЛ. Т. 7. С. 232; ср.: Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. С. 139).
149 НПЛ. С. 420. О предполагаемой матери Владимира Анне, упомянутой в этом летописном сообщении, см. прим. 27–29 к гл. 3.
150Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. С. 119–140. В Новгородской Четвертой, Софийской Первой и др. летописях под 1178 г. сообщается о смерти в Новгороде князя Мстислава Ростиславича, «внука Юрьева», т. е. Мстислава Безокого: «и положиша его в Святеи Софеи в притворе в Новегороде, в гробници Володимере Ярославича» (ПСРЛ. Т. 4. С. 590; Т. 6. Вып. 1. Стб. 244). В Ипатьевской летописи, вероятно, ошибочно сообщение о погребении в гробнице князя Владимира связывается с другим князем Мстиславом Ростиславичем — Храбрым, умершим в Новгороде в 1180 г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 610). В. Г. Брюсова отмечает, что в XIX в. в Новгороде было известно предание, согласно которому князь Владимир Ярославич был причтен к лику святых еще в древности, причем мощи его открыты спустя сто с лишним лет после кончины — по мнению исследовательницы, предположительно, до 1178 г., когда в его гробницу были положены мощи князя Мстислава Ростиславича Безокого (