ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 183; Т. 4. С. 118. Позднейший новгородский «Каталог российских архиереев» (XVIII в.) сообщает о том, что «Иларион Россианин» «пас Церковь Божию 20 лет и преставися в лето 6579 (1071)», после чего был «положен в Печерском монастыре и крайние его ради добродетели бысть свят и чудотворец предивен»; здесь же сообщается о рукоположении им в 1061 г. новгородского епископа Стефана, а в 1071 г. — новгородского епископа Феодора (Брюсова В. Г. Когда и где был поставлен митрополит Иларион? С. 45). Однако названная в источнике дата, скорее всего, появилась в результате собственных расчетов позднейшего книжника, знавшего об участии в 1072 г. митрополита Георгия в торжествах по случаю перенесения в Вышгороде мощей святых Бориса и Глеба и исходившего из того, что Иларион был непосредственным предшественником Георгия (в «Повести временных лет», например, между 1051 и 1072 г. о митрополитах в Киеве не упоминается).
76 См.: Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI–XIII вв. М., 1978. С. 238–239.
77 См. прим. 93 к гл. 9.
78 См. прим. 64 к гл. 9.
79Поппэ А. В. Русские митрополии Константинопольской патриархии… С. 94–96; Он же. Русско-византийские церковно-политические отношения… С. 121–124 (правда, с оговорками относительно шаткости аргументов). А. В. Поппэ проводит аналогию с киевскими событиями 1156/57 г., когда после отстранения с митрополичьего престола Климента Смолятича новоприбывший из Константинополя митрополит Константин «испровергъши Климову службу и ставления и створивше божественую службу» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 485). Однако следует учесть, что имя Илариона, в отличие от имени Климента Смолятича, присутствует в официальном списке русских митрополитов (см.: НПЛ. С. 163, 473), а это может свидетельствовать в пользу признания Илариона со стороны константинопольского патриарха.
80Розов Н. Н. К вопросу об участии Илариона в начальном летописании // Летописи и хроники. 1973. М., 1974. С. 31–36.
81 Успенский сборник. С. 100; ср.: БЛДР. Т. 1. С. 394–395 (перевод О. В. Творогова). В Патериковой редакции Жития Феодосия (по Кассиановской 2-й редакции Патерика) рассказ об Иларионе имеет особый подзаголовок и номер («О Ларионе. 27») (Патерик. С. 48–50).
82 В свое время М. Д. Приселков высказал чрезвычайно смелую гипотезу, согласно которой после своего отстранения от митрополии Иларион принял схиму в Печерском монастыре с именем Никон и именно он имеется в виду в рассказах летописи, жития Феодосия и Печерского патерика о печерском игумене Никоне (Никоне Великом) (см.: Приселков М. Д. Митрополит Иларион — в схиме Никон — как борец за независимую русскую церковь // Сборник статей, посвященных С. Ф. Платонову. СПб., 1911; Он же. Очерки по церковно-политической истории Руси… С. 181–184). Это предположение получило распространение в исторической литературе, однако оно совершенно невероятно: как показал еще А. В. Королев в своей рецензии на книгу М. Д. Приселкова (Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 53. 1914. Октябрь. С. 397–398), канонически невозможно превращение архиерея в схимника со сменой имени и сохранением священнического сана; а между тем Никон был иеромонахом.
К числу распространенных в литературе относится также гипотеза об участии Илариона в составлении русской летописи (см.: Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 51–62; Розов Н. Н. К вопросу об участии Илариона в начальном летописании. С. 31–36). Однако и это предположение остается спорным (ср.: Мюллер Л. Иларион и «Повесть временных лет» // Мюллер Л. Понять Россию… С. 141–164).
83 См. прим. 81 к гл. 9.
1Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской. С. 16–18; Он же. Средневековые надписи Софии Киевской. С. 210, 215–217. Надпись сделана в центральном нефе собора, ниже фрески с изображением святого Пантелеимона, на высоте 1,15 м от уровня пола XI в., т. е., очевидно, коленопреклоненным человеком достаточно высокого роста. Чтение «розгремелось» (предложенное В. Нимчуком и принятое С. А. Высоцким) предпочтительнее других, предлагавшихся в литературе: «розгромле» или «розградиша».
2 Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней св. Димитрия Ростовского. М., 1902–1911. Кн. 7. Март. С. 74; ср.: Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской. С. 216.
3 Точную дату кончины «княгини Ярославлей», т. е. Ирины-Ингигерд, называет Ипатьевский список «Повести временных лет»: 10 февраля 6558 г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 143). Скорее всего, здесь, как и в случае с записью о смерти самого Ярослава (см. ниже), использован сентябрьский стиль; следовательно, дата соответствует 10 февраля 1051 г. Софийская Первая летопись называет иную дату — 14 февраля (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 181). Наверное, можно предположить, что дата «14» («iд») образовалась в результате неверного прочтения буквы «д» (в слове «день» под титлом) как цифры 4.
4 В конце XVI в. в Киеве показывали иностранцам гробницу супруги Ярослава в Софийском соборе (см. прим. 28 к гл. 3). О том, что «княгиня Ярославля» Ирина (в тексте ошибочно: Елена) «положена бысть в церкви Святыя Софии вкупе со своим мужем» сообщал и Иосиф Тризна (XVII в.) (Кучкин В. А. Княжеский помянник… С. 222). Однако относительно подлинности приписываемых Ирине-Ингигерд останков из гробницы Ярослава в Софийском соборе возникают серьезные сомнения: см. прим. 29 к гл. 3. Там же и о «княгине Анне», похороненной в новгородском Софийском соборе и причтенной в XV в. к лику святых. Память ее совершается 4 октября, вместе с памятью князя Владимира Ярославича, а также 10 февраля, в известный из летописи день кончины княгини Ирины-Ингигерд. (Получившее широкое распространение в литературе мнение Н. М. Карамзина о пострижении княгини Ирины в инокини с именем Анна в настоящее время отвергнуто.)
5 Ктиторская фреска Софийского собора с изображением семьи князя Ярослава сохранилась лишь частично. На южной стене центрального нефа собора находится знаменитая ныне часть фрески, которая в 1935 г., при реставрации собора, была определена как изображение женской половины семьи Ярослава — его дочерей (этот вывод был подтвержден специальной реставрационной комиссией в 1957 г.). На противоположной северной стене центрального нефа в том же 1935 г. были обнаружены еще две фигуры, входящие в состав той же ктиторской композиции, — предположительно, изображающие сыновей князя Ярослава. Центральная же часть композиции, как выяснилось, располагалась на стенном проеме хоров, который был разобран при перестройке собора (от этой части фрески сохранились лишь два небольших фрагмента с изображением краев одежды). О содержании всей (или почти всей) фрески мы можем судить по сохранившейся в библиотеке Академии художеств в Петербурге копии конца XVIII в. с рисунка голландского художника Абрагама ван Вестерфельда, который побывал в Киеве в 1651 г. На рисунке изображены сам князь Ярослав и его супруга Ирина, а также некая фигура мужчины в царственном одеянии с нимбом над головой, предположительно изображающая отца Ярослава князя Владимира Святославича, которому Ярослав подносит модель выстроенного им храма. Как полагают, фигура Владимира появилась на фреске в XVII в., во время реставрации Софийского собора киевским митрополитом Петром Могилой: горячо почитавший святого Владимира и открывший его мощи в киевской Десятинной церкви, Петр Могила поместил Владимира в центр все композиции, на то место, где, судя по всему, должны были находиться либо Христос, либо Богородица, которым Ярославу и подобало подносить храм. (См.: Каргер М. К. Портреты Ярослава Мудрого и его семьи в Киевской Софии // Ученые записки ЛГУ. № 160. Серия исторических наук. Вып. 20. Л., 1954. С. 142–180; Лазарев В. Н. Групповой портрет семейства Ярослава // Лазарев В. Н. Русская средневековая живопись. М., 1970 [впервые в: Византийский временник. Т. 15. М., 1959]. С. 27–54.) Впрочем, это не единственное прочтение рисунка Вестерфельда. По-другому полагают, что святой Владимир и святая Ольга могли располагаться по обе стороны от Христа и выполнять роль своего рода небесных посредников между Ярославом и его супругой Ириной и Христом. (См.: Висоцький С. О. Про портрет родини Ярослава Мудрого у Софiйському соборi у Киевi // Вiсник Киiвського унiверситету. Серiя iсторii та права. 1967. № 8; Он же. Светские фрески Софийского собора в Киеве.) При этом, однако, нужно учитывать, что ни Владимир, ни Ольга к середине XI в. еще не были канонизированы, а потому их появление в такой роли на фреске вызывает определенные сомнения.
Предложенная М. К. Каргером и В. Н. Лазаревым и получившая широкое распространение реконструкция фрески Софийского собора (В. Н. Лазарев видит на ней пять дочерей и пять сыновей Ярослава, а также его самого и его супругу) имеет, однако, существенный недостаток. Дело в том, что на копии Вестерфельда Ярослав и его сыновья подходят к Христу слева, а супруга и дочери — справа, что полностью соответствует как византийским принципам построения подобных фресок (на которых император всегда подходит к Христу слева, т. е. под правую, благословляющую руку, а императрица — справа), так и правилам расположения христиан в православном храме (мужчины всегда стоят справа, в южной части храма, а женщины — слева, в северной; о том, что так было и в Киевской Софии, свидетельствует, помимо прочего, расположение женских граффити). (В. Н. Лазарев привел и обратные примеры — см. указ. соч. С. 37, прим. 28, но все они относятся к XIII в.; «на византийских мозаиках, эмалях и изделиях из слоновой кости, — отмечает исследователь, — василевс изображается всегда слева, а василисса — справа».) С. А. Высоцкий (указ. соч.) предложил другую реконструкцию ктиторского портрета: по его мнению, сохранившаяся часть фрески на южной стене центрального нефа собора (известная как портрет дочерей Ярослава) на самом деле изображает мужскую часть семьи, а именно сыновей князя; на северной же стене изображены не сыновья, а дочери (всего на фреске, по его мнению, 13 фигур: Христос, Владимир, Ольга, Ярослав, е