го супруга, четыре сына и четыре дочери). Эта реконструкция получила в последнее время поддержку ряда исследователей. При этом приходится учитывать наблюдение Г. Н. Логвина: во время многочисленных поновлений и реставраций настенной живописи в Софийском соборе в XVII–XX вв. изображения настолько пострадали и столько раз переделывались в зависимости от представлений реставраторов, что в настоящее время «стала невозможной достоверная атрибуция изображенных персонажей» (Логвин Г. Н. К истории сооружения Софийского собора в Киеве. С. 175–176). А. В. Поппэ, вопреки С. А. Высоцкому, категорически отвергает возможность размещения на фреске Владимира и Ольги, однако принимает мнение о том, что слева к Христу должен подходить князь Ярослав; согласно предложенной им реконструкции, за Ярославом следуют сыновья и дочь (третья по счету на сохранившейся части фрески), справа же от Христа изображены княгиня Ирина и пять ее дочерей (Poppe A. Kompozycja fundacyjna Sofii Kijowskiej. W poszukiwanu układu pierwotnego // Biuletyn historii sztuki. Warszawa, 1968. T. 30. № 1. S. 3–29). Наконец, Н. Н. Никитенко вообще не считает фреску ктиторской, но полагает, что на ней запечатлен обряд освящения собора и изображена семья князя Владимира Святославича, а вовсе не Ярослава (Никитенко Н. Н. Княжеский групповой портрет в Софии Киевской… С. 237–244).
6 См.: Лазарев В. Н. Групповой портрет семейства Ярослава. С. 48–54.
7 Помимо Ярослава древнерусские источники называют «царями» и некоторых других русских князей: Владимира Мономаха, его сына Мстислава Великого, киевского князя Изяслава Мстиславича, Андрея Боголюбского, Рюрика Ростиславича, Романа Мстиславича. По мнению ряда исследователей, можно думать, что появление этого титула связано именно с вмешательством отдельных князей в поставление киевских митрополитов, т. е. узурпацией ими прерогатив византийского императора (Vodoff V. Remarques sur la valeur du term «tsar» appliqué aux princes Russes avant le milleu du XVe siecle // Oxford Slavonic Papers. New Series. 1978. Vol. 11. P. 38; Толочко А. П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1992. С. 135–138). В отношении Ярослава это предположение выглядит весьма правдоподобным.
8 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 160; Т. 2. Стб. 149.
9 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 240.
10 См. прим. 112 к гл. 10.
11 См.: Сказания о начале славянской письменности. С. 78, 90 (Житие св. Константина), 117–119 (коммент. Б. Н. Флори); Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л., 1930. С. 148–153 («Слово на перенесение мощей»); Он же. Жития херсонских святых в греко-славянской письменности. М., 1911 (Памятники христианского Херсонеса. Вып. 2). С. 108, 126 (Проложное сказание). Об этом же рассказывается в письме лично знавшего Константина Философа римского прелата Анастасия Библиотекаря к Гаудериху, епископу Веллетрийскому (Ягич И. В. Вновь найденное свидетельство о деятельности Константина Философа, первоучителя славян св. Кирилла // Записки Имп. Академии наук. Т. 72. Кн. 1. Прилож. 6. СПб., 1893. С. 5–12) и в так называемой «Итальянской легенде» — переработке XII в. сочинения епископа Гаудериха об обретении и перенесении в Рим мощей св. Климента (Житие и перенесение мощей св. Климента / Изд. А. Е. Викторов // Кирилло-Мефодиевский сборник, изд. М. П. Погодиным. М., 1865. С. 327–341).
В отличие от А. В. Назаренко, который из рассказа епископа Роже делает вывод о том, что на Руси в середине XI в. было, по-видимому, неизвестно Житие св. Константина Философа (Западноевропейские источники. С. 354–355), я полагаю обратное: Роже воспользовался либо самим Житием первоучителя славян, либо другими указанными выше славянскими сочинениями, посвященными перенесению мощей, но неверно их понял. Более того, закрадывается подозрение: не из упоминания ли в этих памятниках имени Георгия, епископа Херсонесского, Роже сделал вывод о том, что сам князь Ярослав (Георгий) участвовал в перенесении мощей святого Климента?
12 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 116; Т. 2. Стб. 101; НПЛ. С. 155; Срезневский В. И. Память и похвала князю Владимиру и его Житие… С. 7, 10; Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. № I–XXIII. СПб., 1907. С. 14; Карпов А. Ю. «Слово на обновление Десятинной церкви»… С. 110. О том, что мощи св. Климента почитались на Руси уже при Владимире, бесспорно свидетельствует Титмар Мерзебургский, назвавший Десятинный храм «церковью мученика Христова папы Климента» (см. прим. 73 к гл. 5). Так что свидетельство Роже Шалонского — вопреки мнению В. Г. Брюсовой (Русско-византийские отношения середины XI в. С. 57; Когда и где был поставлен митрополит Иларион? С. 45) — не может быть признано достоверным. Иногда на основании этого свидетельства полагают, что князь Ярослав мог участвовать в Корсунском походе своего отца (см., напр.: Киевская старина. Т. 10. Киев, 1884. С. 534 и след.), однако это противоречит показанию Тверской летописи о том, что Ярослав до крещения пребывал при матери (см. об этом в гл. 1).
13 См., напр.: Богданова Н. М. Церковь Херсона в X–XV вв. С. 37.
14Карпов А. Ю. «Слово на обновление Десятинной церкви»… С. 109; ср.: Златоструй. Древняя Русь X–XIII вв. С. 126 (перевод Ю. К. Бегунова). «Слово на обновление Десятинной церкви» представляет собой распространенную редакцию «Чуда святого Климента, папы Римского, о отрочати», известного в русских рукописях XIV–XVII вв. Памятник был составлен не ранее 1054 г. — поскольку князь Владимир назван в нем «праотцом» и «прародителем» ныне правящего князя, и не позднее конца 70-х гг. XII в. — поскольку читающаяся в нем похвала святому Клименту использована буквально в похвале князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому в статье 6683 г. Лаврентьевской летописи; см.:
| «Слово на обновление» | Лавр |
|---|---|
| «…не постави прекраснаго [солнца на едином месте, а оттуду с высоты вселеную просвещающе, но и въсток, и полудень, и до запад преходити ему, славно дарова на похвалу своему велелепному имени]. Тако и сего церковнаго солнца, своего угодника, нашего же заступника, святаго реку достойно священномученика Климента…» (Указ. соч. С. 109). | «…не постави бо прекраснаго солнця на едином месте, а доволеюща и оттуду всю вселеную осьяти, но створи ему всток, полъдьне и запад. Тако и угодника своего Андрея князя…» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 371). |
15 См. прим. 44 к гл. 9 и прим. 58 к гл. 11.
16 Показательно, например, что число византийских золотых монет, датируемых XI в. и найденных на территории Руси, в десятки раз превосходит число подобных монет за предшествующее и последующее столетия, причем цифры оказываются очень впечатляющими: 140 экземпляров, датируемых XI в., при 8 экземплярах, датируемых X в., и 13–XII в. (цифры на конец 60-х гг. XX в.; Кропоткин В. В. Клады византийских монет на территории СССР. М., 1962. С. 13; Он же. Новые находки византийских монет на территории СССР // Византийский временник. Т. 11. М., 1965. С. 166–168, 187; Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. С. 269).
17Абрамович. Жития. С. 19 («Чтение» преп. Нестора).
18 Там же. С. 19–20.
19 Там же. С. 60–63. Можно думать, что в основе чуда с узниками лежал реальный случай освобождения из-под стражи благодаря заступничеству святых Бориса и Глеба берестейского князя Ярослава Ярополчича: в 1101 г. он был схвачен своим дядей Святополком Изяславичем и приведен в Киев. «И молися о нем митрополит и игумени, и умолиша Святополка, и заводиша и́ у раку святою Бориса и Глеба, и сняша с него оковы, и пустиша и́» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 274–276; впрочем, спустя немного времени Ярослав Ярополчич бежал из Киева, был вновь схвачен Святополком и опять закован в железа; скончался он в заточении в августе 1102 г.). Вообще же вопрос о соотношении двух версий — «Чтения» и анонимного «Сказания» — именно в этом эпизоде решается исследователями совершенно по-разному; в одних случаях признается первичной версия Нестора, в других — анонимного автора, и в зависимости от этого делается вывод о взаимоотношении двух памятников. Н. Н. Воронин, например, полагал, что автор «Сказания» (предположительно, настоятель церкви святых Бориса и Глеба в Вышгороде, а позднее епископ Переяславля Южного Лазарь) сознательно перенес чудо об узниках, датированное Нестором княжением Ярослава, во времена князя Святополка Изяславича именно под влиянием схожих обстоятельств заточения и последующего освобождения князя Ярослава Ярополчича (Воронин Н. Н. «Анонимное» сказание о Борисе и Глебе, его время, стиль и автор // Труды Отдела древнерусской литературы. 1957. Т. 13. С. 11–56).
20 Псковские летописи. Вып. 2. С. 10; Джаксон. 2. С. 75, 157. Личность Хольти проясняется благодаря свидетельству одного из списков «Саги об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда, который называет русского князя Владимира Святославича «отцом Ярицлейва, отца Хольти, отца Вальдимара (т. е. Владимира Мономаха), отца Харальда (т. е. Мстислава Владимировича), отца Ингибьёрг, матери Вальдимара, конунга данов (т. е. датского короля Вальдемара I)» (Джаксон. 1. С. 146).
21 См., напр.: Зимин А. А. Правда Русская. С. 99–125.
22 Как установлено исследователями, в завещании Ярослава в том виде, в котором оно передано в летописи, использовано 28-е вопрошание Анастасия Синаита, включенное в «Изборник» 1073 г. См.: Franklin S. Some Apocryphal sources of Kievan Russian History // Oxford Slavonic Papers. New Series. 1982. Vol. 15. P. 11; Толочко О. П. Русь: держава i образ держави. Киiв, 1994. С. 15.
23 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161–162; Т. 2. Стб. 149–151; НПЛ. С. 181–182. Ср. также в «Сказании о Борисе и Глебе»: «Ярослав преставися… оставив наследьнткы отца своего и приимьникы престола своего сыны своя Изяслава, Святослава и Вьсеволода, — управив им, яко же бо лепо: Изяслава — Кыеве, стареишаго, а Святослава — Чьрнигове, а Вьсеволода — Переяславли, а прокыя — по инем волостьм» (