Я владею восьмью искусствами: умею слагать стихи; умею быстро ездить верхом; иногда я плавал; умею скользить на лыжах; я опытен в метании копья и владении веслом. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности.
Кроме того, ни женщина, ни девушка не смогут отрицать, что мы у южного города храбро сражались своими мечами: там есть доказательства наших подвигов. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности…»[86]
«Этим намекал он на Элисабет, дочь конунга Ярицлейва, руки которой он просил», — поясняет автор саги97.
Исследователи скальдической поэзии чрезвычайно высоко оценивают уровень поэтического мастерства Харальда. Полагают даже, что прием введения в каждую строфу двустрочного припева («Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности») был изобретен именно им и именно в «Висах радости». Стихи Харальда вызвали живой интерес у многих замечательных русских поэтов, предложивших их перевод или поэтическое переложение на русский язык. Вот, например, отрывок из «Песни Гаральда Смелого» (вольное переложение с французского перевода) гениального Батюшкова, опубликованной впервые в журнале «Вестник Европы» в 1816 году:
Мы, други, летали по бурным морям,
От родины милой летали далёко!
На суше, на море мы бились жестоко;
И море, и суша покорствуют нам!
О други! как сердце у смелых кипело,
Когда мы, содвинув стеной корабли,
Как птицы неслися станицей веселой
Вкруг пажитей тучных Сиканской земли!..
А дева русская Гаральда презирает…98
Так, в буквальном смысле слова на крыльях любви, спешил в Киев знаменитый норвежский герой.
По словам авторов саги, князь Ярослав оказал ему превосходный прием и на этот раз благосклонно отнесся к его предложению взять в жены Елизавету. За прошедшие годы Харальд возмужал и изменился даже внешне: лицо его украшал шрам, которого раньше не было, — зримое свидетельство его мужества и отваги. Ярослав должен был по достоинству оценить и богатства, собранные Харальдом за время службы в Византии, тем более что все они прошли через его руки. (Кстати, как отмечают современные исследователи, приняв на сохранение богатства Харальда, Ярослав оказал ему неоценимую услугу: дело в том, что по норвежским законам, в случае если человек отправлялся в Византию — этот случай был оговорен специально, — наследники незамедлительно вступали в права на все принадлежавшее ему имущество, и получается, что сохранить за собой добытое Харальд мог только с помощью русского князя99.) Но главное для Ярослава, несомненно, было в другом. После объединения в руках племянника Харальда Магнуса Олавссона власти над Норвегией и Данией Харальд получил законное право добиваться норвежского престола, и Ярослав, которого никак не могло устраивать чрезмерное усиление Магнуса, решил поддержать его. Как сказано в саге, «той зимой», то есть, очевидно, зимой 1043/44 года, «выдал конунг Ярицлейв свою дочь за Харальда», далее приводятся слова исландского скальда Стува Слепого из его песни, сочиненной около 1067 года и посвященной Харальду: «Воинственный конунг Эгда взял себе ту жену, какую он хотел. Ему выпало много золота и дочь конунга»100.
Брак между норвежским конунгом и русской княжной был заключен, вероятно, в Киеве, где пребывал тогда Ярослав[87], но затем молодые отправились в Новгород, более привычный норвежскому гостю. «А весной собрался он в путь свой из Хольмгарда и отправился весной в Альдейгьюборг (Ладогу. — А. К.), взял себе там корабль и поплыл летом с востока». Перед отъездом Харальд имел долгий и доверительный разговор с Ярославом и его супругой. Речь, разумеется, шла о претензиях конунга на норвежский престол. Харальд говорил о том, «что он, возможно, захочет встретиться с конунгом Магнусом, своим родичем, если бы тот захотел поделиться с ним некоторой частью своих владений, поскольку он правит двумя королевствами…». Ярослав был готов помогать зятю, но с одним непременным условием: «Конунг (Ярослав. — А. К.) попросил его, и также княгиня (Ирина-Ингигерд. — А. К.), чтобы он любой ценой удержался от схватки с конунгом Магнусом, и им казалось, что он ему будет более всего предан и верен своей мудростью и силой». Надо полагать, русский князь помнил о том, что Магнус приходился ему приемным сыном, и стремился миром решить спор двух враждующих конунгов. А кроме того, не в его интересах было чрезмерное усиление любого из них.
Сначала Харальд направился в Швецию, в Сигтуну, где встретился с могущественным ярлом Свейном Ульвссоном, претендовавшим на датский престол, но вынужденным бежать из Дании от Магнуса. И здесь сразу же выяснились те преимущества, которые приобрел Харальд благодаря своему русскому браку. Оказалось, что он находится в родстве (точнее, свойстве́) со Свейном, и это обстоятельство может существенно помочь ему в борьбе за Норвегию. «Свейн был в родстве с Эллисив, женой Харальда, дочерью конунга Ярицлейва и княгини Ингигерд, дочери Олава (сестрой Олава была Астрид, мать Свейна), потому что Сигрид Суровая была матерью их обоих, конунга Олава и Астрид», — говорится в саге. Современному читателю это родство может показаться очень отдаленным, но в раннесредневековом скандинавском обществе оно значило чрезвычайно много и вполне могло послужить основой для заключения прочного политического альянса. Харальд и Свейн решили действовать заодно; правда, памятуя о просьбе Ярослава, норвежский конунг все же заявил, что он «хотел бы раньше встретиться со своим родичем, конунгом Магнусом, чем проявить свою вражду по отношению к нему или выказать себя его противником». Но теперь Харальд мог опереться на реальную силу и заставить Магнуса считаться с собой: его союзник Свейн, племянник Олава Шётконунга, пользовался огромным влиянием в Швеции, и через свойство́ с ним, а также с русским князем Ярославом, зятем Олава, Харальд получил немедленную поддержку со стороны шведов.
М. Пэрис. Харальд Хардрада в битве при Стамфорд-Бридже. XIII в.
В конце концов Харальд и Магнус действительно предпочли договориться миром, поделив в 1046 году Норвегию между собой, причем не последнюю роль сыграло золото, которым Харальд, в свою очередь, щедро поделился с племянником. По сути дела, это означало осуществление того самого плана, который с самого начала предложил своему зятю Ярослав Мудрый. На следующий год Магнус умер, и Харальд стал единовластным правителем Норвегии. Дания же, в соответствии с последней волей Магнуса, досталась Свейну Ульвссону, с которым Харальд воевал в течение пятнадцати лет, но затем также примирился. В историю Норвегии Харальд вошел со зловещим прозвищем Хардрада — Суровый Правитель. Он много воевал, предпринял даже попытку захватить Англию и погиб 25 сентября 1066 года в битве при Стамфорд-Бридже.
Впрочем, к этому времени его отношения с русской родней давно уже оставляли желать лучшего. Ярослав вряд ли одобрял его стремление захватить в придачу к Норвегии еще и Данию. Воспетая же в стихах и прежде столь горячо любимая Харальдом Эллисив вскоре по неизвестным нам причинам оказалась забытой своим супругом. Иногда полагают, будто она вообще не последовала за Харальдом в Норвегию, но осталась на Руси. Именно так изображает дело исландская «Прядь о Хеминге Аслакссоне», в которой история Харальда Сурового Правителя представлена иначе, чем в сагах, посвященных самому Харальду. Супруга норвежского конунга носит здесь имя Силькисив (Эллисив?) Хакадоттир (то есть дочь некоего Хака?), а рассказывается в ней следующее. Перед возвращением в Норвегию Харальд «оставил ее в Хольмгарде. Он сказал, что будет ее помнить, и оставил большое богатство в залог — это была козлиная шкура, содранная целиком, с рогами, и была она полна чистого серебра, — и сказал он, что, если он не напомнит ей об этом, она станет владеть богатством, когда пройдет пятнадцать лет, и поклялись каждый из них другому в своей верности». По прошествии же двадцати лет Харальд якобы затребовал свои деньги назад, и его супруга, несмотря на то что условия договора были явно нарушены, вернула ему шкуру со всем содержимым102.
Современные исследователи, однако, с сомнением относятся к этому рассказу, отмечая, что условия, продиктованные норвежским конунгом, совершенно не соответствуют нормам тогдашнего норвежского права103. Известно, что Эллисив родила Харальду двух дочерей, Марию и Ингигерд, и, если они не были близняшками (а саги никоим образом не намекают на это), значит, Эллисив провела с мужем не одну зиму, как можно было бы понять из процитированной выше «Пряди». К тому же саги определенно знают о том, что Эллисив находилась в Норвегии, по крайней мере в последние годы жизни Харальда. Но разрыв между супругами все же произошел. По сообщению саг, через год после смерти Магнуса Доброго, то есть в 1048 году, Харальд женился вторично — на некой Торе, дочери знатного норвежца Торберга Арнасона и племяннице знаменитого Кальва Арнасона. Этот брак был совершен при живой Эллисив, однако саги определенно называют Тору не наложницей, а именно женой норвежского конунга. Возможно, Харальд нуждался в поддержке норвежской знати и потому выбрал себе новую супругу; возможно, его решение объяснилось тем, что за неполные пять лет совместной жизни Эллисив не родила ему ни одного сына104. Тора же стала матерью двоих сыновей Харальда — будущих норвежских конунгов Магнуса и Олава Тихого.
Что же касается Елизаветы Ярославны, то ей, по-видимому, пришлось довольствоваться тем незавидным положением, в котором она очутилась. В 1066 году Харальд взял ее и обеих дочерей в свой последний поход в Англию и по пути оставил дожидаться своего возвращения на Оркнейских островах. (Тора же осталась в Норвегии.) Здесь Эллисив и ее дочери провели зиму, а весной они получат известие о гибели Харальда. Как рассказывают саги, Мария, дочь Харальда и Эллисив, умерла в тот же день и даже в тот же час, что и отец; Эллисив же и Ингигерд вместе с сыном Харальда Олавом летом следующего, 1067 года приплыли в Норвегию, где Олав и Магнус б