— Так себе, — честно ответил Гриша, не ведая, какой участи только что избежал.
— Мэри? — нахмурилась Яра. — Впрочем, нет, ассоциация с овцой… Мы можем составить списки, а потом сравнить. Или давай читать все имена подряд, а когда кому-то из нас что-то понравится, будем обсуждать. Идет? Итак. Мануэла, Маргарита, Марина, Мария, Марфа, Матильда, Матрёна, Милица…
— Как-как? — переспросил Грач. — Милица? Что за бредовое имя?
— Традиционное славянское имя, — возмутилась Яра и зачитала из книги, — означает «миловидная, милочка»… Фу, пошлость какая. Слушай, ну почему тебя смутила Милица и не смутила Мануэла?
— Потому что такой бред я даже не рассматриваю.
— И совсем не бред. Я тут читала, как в прошлом году называли детей в нашем городе. И поверь, после Кофи-Амоако и Эмберли-Роуз имя Мануэла звучит очень даже ничего.
Гриша подарил ей взгляд, полный ужаса, и сделал глоток чая. Яра тоже хотела чаю, но последний месяц тошнило и от него.
— Скажи, что ты пошутила, — попросил муж.
Яра пожала плечами. Даже на ее пропущенный через гормональную атаку взгляд Кофи-Амоако для их сибирской действительности было слишком.
— Может быть, посоветуемся с кем-нибудь? С моей мамой, например? — неуверенно предложил Гриша.
— Ты ведь не серьезно, правда? — вскинула бровь Яра. — Твои родители называли вас с братьями по алфавиту… Тогда уж пойдем к моему отцу. Он отлично придумывает имена!
— Да ну?..
— В смысле, «да ну»? Вообще-то, меня он называл!
— Я просто хочу сказать… Почему нельзя дать ребенку простое человеческое имя?
— А у меня, значит, не человеческое?
— Яр, не передергивай. У тебя прекрасное имя. Просто Мануэла Григорьевна звучит странно. Ну как ты вообще себе это представляешь? Мануэла, иди домой, пора обедать и смотреть мексиканские сериалы…
Яра не выдержала и рассмеялась. И впрямь, на детской площадке она будет смотреться глупо. И тут же довольно улыбнулась: девять лет прошло, а ему до сих пор ничего не стоило рассмешить ее.
— Ладно, продолжим, — смилостивилась она. — Марианна, Михайлина, Моника, Медея, Муза… Слушай, а как тебе Медея?
— Она скормила сердца своих детей Ясону. Почему это имя до сих пор не табуировано?
— А по мне так ничего. Медея Григорьевна. Меда… Эй, малыш, что думаешь? — обратилась она к животу.
В ответ дочь с такой силой пнула ее в печень, что Яра не удержалась и ойкнула. Это был еще один момент, о котором ее никто не предупредил. Страницы книг полнились рассказами о чудесных ощущениях, которые дарят шевеления ребенка. На деле же Яре все чаще казалось, что на УЗИ и впрямь что-то перепутали, и внутри нее сидит боксер. А вдруг правда — мальчик? А они его сейчас нарекут какой-нибудь Моникой…
— Вот-вот, — покивал головой Григорий. — Видишь, даже наша дочь против такого извращения. И вообще, что это за странная книга у тебя? Ну-ка, дай. «Сборник уникальных имен»… Понятно.
— Просто не хочу, чтобы она была одной из многих… — насупилась Яра. — Хочу, чтобы у нее было такое имя, которое бы принадлежало ей одной.
— Яр, — Гриша пересел к ней, обнял. — Ну ты чего?
— Не знаю, — неожиданно для себя всхлипнула она. Вообще в последнее время в его объятиях ее постоянно тянуло на слезы. — Просто подумала… Вот будет она пятой Евой в классе… И как станет понимать, когда обращаются к ней, а когда нет?
— Почему Евой?
— Да потому что это имя уже который год находится в топе!
— Все, успокойся. Она не будет Евой. И повторения — это не так страшно, у меня в классе было еще три Григория.
— И как вы друг друга различали?
— По фамилиям. И еще клички друг другу давали.
— А у тебя какая была?
— Белый.
— Почему «белый»? Ты же Черных…
— Да это я в третьем классе в мелу перемазался, так и пошло… До самого выпуска только так и называли…
— Тебе не было обидно?
— Да не, нормально. Мы все друг друга как-нибудь называли.
— А у меня не было клички…
— Только не говори, что собираешься расстраиваться еще и поэтому поводу. Ладно, давай посмотрим нормальные имена. Так, Марина, Мария, Марта, Майя… Майя, кстати, ничего. Что скажешь?
А Майя и правда звучало хорошо.
— Черных Майя Григорьевна, — задумчиво проговорила Яра и обратилась к животу. — Как тебе, дочь?
И вдруг ощутила пришедший изнутри отклик, который невозможно было передать словами.
— Ты чего? — всполошился Гриша, заметив, как изменилось ее лицо.
— Ей нравится, — тихо ответила Яра, боясь спугнуть момент. — Ты Майя, да?
В ответ дочь пнула ее пяткой прямо в то место, где лежала ладонь Гриши, да так и оставила, чтобы он погладил. Если бы Яра сама раз за разом не наблюдала эти эпизоды их общения, то в жизни бы не поверила, что так бывает.
— Ну вот и решили, — улыбнулся Григорий.
— Майя, — повторила Яра и вдруг с небывалой ясностью осознала: у них будет ребенок. Настоящий. Живой. Девочка. Их с Гришей продолжение. Ничего не было, а они взяли и сотворили ее, и теперь она живет в ней, готовясь выйти в этот большой мир, такая маленькая, слабенькая, беззащитная, и конечно же они сделают все-все-все, чтобы уберечь ее…
— Ну, и чего ты опять ревешь? — прижал ее покрепче к себе Гриша.
Поцеловал в макушку.
До родов оставалось три недели и два дня.
История девятая. Часть первая.
Плачь и смотри, со стороны
Счастье босиком по ковру перед сном.
Плачь и смотри, у него глаза твои,
И если бы не ты, мы бы были втроём.
Не пара — Плачь и смотри
— Майюш, солнышко, ну давай хоть ложечку. Сама хочешь? Хорошо…
Ложка тут же была использована в качестве катапульты, каша угодила Яре на футболку и стекла вниз. Яра точно помнила, что сегодня утром в шкафу это была последняя чистая футболка.
— Майя! Так нельзя! Отдай ложку!
Ложку дочь отдавать не пожелала. Вместо этого принялась лупить ею по тарелке, разбрызгивая кашу во все стороны.
Только что вышедший из душа Гриша зашел на кухню и нахмурился, разглядев представшую перед ним картину.
— И зачем ты ей это позволяешь? Замечательно, теперь руками. Яра, ну что это такое?
Разговаривать с ним Яре не хотелось. Она все еще была зла на него за ночь. Майя спала сегодня плохо, и только на руках, и если Яра ходила и качала ее. Саму Яру тоже качало, она раз за разом пыталась лечь с дочерью в постель, но та начинала плакать. После полутора часов этой экзекуции Гриша пробормотал что-то злобное, забрал свою подушку и плед с кровати и ушел спать в гостиную. А Яра еще почти час сражалась с их ребенком. И утром, когда Майя проснулась и разбудила ее, встала совершенно разбитой.
— Яр, ну ты вообще собираешься что-нибудь делать? — воскликнул Гриша.
Нет, она не собиралась. Честно говоря, ей было легче отмыть потом кухню, чем остановить это безобразие. И сейчас она пыталась сделать вид, что ничего не происходит, а, значит, от неё ничего не требуется. Она устала. И все, чего она хотела, чтобы ее оставили в покое. Надолго.
Ксюша была права. Майя отлично избавила ее от чувства одиночества. Ни минуты одной.
— Яра! — гаркнул Гриша, его окрик ударил по и без того оголенным, обожженным нервам, и она очнулась.
Майя продолжала лупить ладошками по каше.
— Да хватит уже! — закричала Яра на дочь и дернула на себя тарелку.
Майя тут же разразилась криком.
— Ты с ума сошла! — воскликнул Гриша, и потом добавил тихо и зло. — Не можешь держать себя в руках, уйди отсюда.
— И что дальше, не пойдешь на работу и будешь с ней сидеть? — выплюнула Яра, чувствуя как на глазах выступили слезы. В последнее время она много плакала. — Я просто пытаюсь ее накормить! А ты только высказываешь претензии вместо того, чтобы помочь! Сам-то хоть раз пробовал это сделать?
— Прекрати молоть чушь! Майюшка, не плачь, иди ко мне.
Он попытался взять дочь на руки, но та хотела к маме, и лишь закричала пуще прежнего, и принялась вырываться. Яра протянула руки, но Гриша встал между ними.
— Боги, Гриша, отдай!
— Нет! Сначала научись себя вести. Стопки книг по психологии, а пользы ноль.
Книги… Во время беременности она и правда прочла о детях и воспитании едва ли не все, что нашла. Теперь ей часто хотелось собрать их все и сжечь.
Майя продолжала надрываться.
— Гриша, отдай, она же плачет!
Григорий сдался. Майя рванулась к ней, прижалась и затихла.
И в этот момент пиликнул сотовый. Яра замерла.
— Ты опять! — не выдержал Гриша и снова перешел на крик. — Я же просил тебя! Ты понимаешь, что однажды не уследишь за ней, и что-нибудь случится? Или тебе плевать?
— Гриш…
— Яра, я серьезно. Я заберу у тебя телефон.
Что?
— Все, вечером поговорим, я опаздываю уже. Следи за ней нормально!
Яра сильнее прижала дочь к груди. Следи… Она и правда пару раз не доглядела. Ничего страшного не случилось. Гриша не знал. Но совесть грызла. Ведь могло случиться. Но там в телефоне была другая жизнь. Там она общалась со взрослыми адекватными людьми на адекватные взрослые темы, там не было пеленок и подгузников, криков и ссор. Там её воспринимали как специалиста, а не как приложение к ребёнку. Там она успешно делала вид, что у нее все хорошо, и там ей порой казалось, что так и есть.
Несколько месяцев назад Яра поняла, что декрет сводит ее с ума. Все, что она делала целыми днями — это следила за ребенком, обслуживала ребенка и, не отходя от дочери, выполняла тысячу дел по дому. И все это в состоянии постоянной нехватки сна: по ночам Майя спала раз через раз.
— Но ты же можешь поспать днем, — говорил Гриша, когда она спрашивала, почему он никогда не встает к Майе ночью. — А я вообще-то работаю.
Она отчаялась объяснить, что если поспит днем, они останутся без обеда и ужина в квартире, больше напоминающей место побоища, нежели жилое помещение.
Яра чувствовала себя уставшей уже в тот момент, когда с утра открывала глаза. Стали посещать разные нехорошие мысли. Никакого просвета не намечалось. Срочно нужно было на что-то отвлечься. И как-то ночью она завела блог. Ничего особенного. Собирала фотографии магазинов, кафе и прочих публичных мест со всего мира, интересных для нее с точки зрения дизайна. Компоновала. Давала краткие пояснения. И внезапно на нее стали подписываться люди. Не то чтобы очень много. Но они писали ей, и надо было отвечать, и поддерживать темп выкладки. Пришлось составить план, набирать материал заранее. Все это ей очень нравилось, но отнимало много времени. Заниматься блогом приходилось ночью, днем Майя требовала ее безраздельного внимания. Но еще больший недостаток сна сказывался на самочувствии, как физическом, так и психологическом. А отказаться от блога Яра уже не могла…