Через два месяца ей и правда стало хорошо. Так хорошо, что захотелось движения. И она записалась на йогу в местный фитнес-клуб.
Следующим пунктом ее списка было снова начать рисовать. Яра нашла группу, которая собиралась в городе на пленэры, и присоединилась к ним. Встречи проходили по воскресеньям, утром. Она до сих пор помнила, как отправилась туда первый раз. Тяжелая сумка со всем необходимым, включая складной стульчик, оттягивала плечо. Но Яра вышла из подъезда, вдохнула свежий утренний воздух, прислушалась к тишине. Рядом в кустах трещали на все лады воробьи. Где-то шуршал метлой дворник. Кто-то завёл машину… И вдруг она ощутила себя свободной и легкой. Живой. Ее словно перенесло в то время, когда ей было шестнадцать, и она со своим классом из художественной школы ходила в ближайший парк, чтобы зарисовать какое-нибудь дерево. И не было еще ни безумной влюбленности в Гришу, которая застлала ей глаза, ни острого чувства одиночества, вообще никаких настоящих проблем. Она рисовала и болтала с сидящей рядом Риткой, они строили планы на будущее, и ей нравилось слушать подругу, у которой эти планы были самые что ни на есть красочные.
На пленэре Яра познакомилась с Юлей. Юля была жизнерадостной матерью троих детей на пять лет старше ее. Она травила байки, и не всегда приличные, легко подмечала прекрасное, крепко держалась за свое мнение, при этом не навязывая его окружающим, и, кажется, была абсолютно довольна своей жизнью. В общем, это было именно то, что Яре было нужно. Как-то раз Яра явилась на занятия в открытой майке, Юля разглядела татуировку у нее на лопатке, повосхищалась и призналась, что постоянную нанести не решается, зато занимается росписью хной. Так Яра впервые попала к Юле домой. И так у нее появилась подруга.
А расписанную Ярину спину Гриша потом оценил в полной мере.
Отдельной строчкой в списке было получить права. Здесь вышла не радость, а сплошное мучение. Яра надеялась, что Гриша даст ей их машину для тренировок, но у них была механическая коробка передач, и на первом же «занятии» она чуть не сожгла сцепление. Пришлось мучиться на практике с инструктором. В результате, когда заветный прямоугольник оказался у нее в руках, Яра испытала скорее удивление, нежели счастье. Зато Гриша безмерно ею гордился и сделал неожиданный подарок: купил ей подержанную иномарку, чтобы она тренировалась. Ездить самой было страшно, но Яре нравилось само знание о том, что при необходимости она сможет сесть за руль.
В ее списке были и другие пункты. Яра выполняла их с ощущением, будто взбирается вверх по высокой лестнице.
Весной Майе дали путевку в садик, но они с Гришей решили, что лето дочь проведет дома. Так что теперь Яра наслаждалась тем, что на дворе тепло и хорошо, а она не в офисе, и параллельно радовалась мыслям о возвращении на работу где-нибудь в сентябре или октябре. С начальством она уже переговорила и выяснила, что ее с нетерпением ждут.
И где-то там между йогой, пленэром и посиделками с Юлей, между играми с Майей и обязательными свиданиями с мужем или общесемейными вылазками раз в неделю, между семинарами от топовых дизайнеров и ведением своего блога, Яра заново, а может быть и впервые полюбила себя. И оказалось, что в списке того, что ей нужно было для счастья, Гриша был на втором месте. На первом месте была сама она. И она могла все.
Иногда Яра принималась воображать, чтобы она сделала, имей это знание раньше. Прожила бы полноценную студенческую жизнь. Доехала бы летом автостопом до моря. Рисовала бы днем и развлекалась по ночам. Нашла бы себе какого-нибудь веселого мальчика... Забыла бы про Гришу...
Яру забавляли эти мысли. Сейчас она как никогда понимала, что ее влюбленность в Григория была влюбленностью в человека, который должен был заменить ей ее внутреннюю опору. Любить ее такой, какая она есть, потому что у нее самой этого не получалось. И, к слову сказать, он неплохо справился с этой задачей. И можно было бесконечно рассуждать, могла она найти кого-то более подходящего ей или нет. Может быть и могла бы. Но Яра решила для себя, что это не имеет значения. Она выбрала его.
А ту девушку, что искала спасения у самого близкого ей мужчины, не желая помочь самой себе, она простила. А простить значит попрощаться. И она отпустила ее, чтобы жить дальше. Как тепло та улыбнулась ей напоследок.
Да, она сделала очень много. И она не могла позволить кому-то разрушить это. Тем более тому человеку.
— Ты прав, — согласилась она. — Прав. Спасибо тебе.
Она снова погладила его по голове. Поцеловала в висок. И ей вдруг вспомнился последний пункт из ее списка. Тот, который она долго не решалась записать, но потом рассудила, что ей вовсе не обязательно выполнять его прямо сейчас, или даже в ближайшие годы… Пусть просто будет. И вот теперь, кажется, этот пункт ей пригодился.
— Гриша… — Яра облизала губы, набрала в легкие побольше воздуха и выпалила. — Я хочу попробовать зайти в реку. Чтобы больше не бояться.
Он оторвал голову от ее колен, заглянул в глаза, кивнул и снова привлек к себе.
Пена дней. Пузырь одиннадцатый.
На реку они приехали в будний день, но там все равно были люди. Палатки, машины, собаки, визжащие дети, громкая музыка и повсеместный запах шашлыков. Яра вышла из автомобиля и неуверенно огляделась. Она точно не была готова совершить задуманное на глазах у кого-то.
— Давай оставим машину здесь и пройдемся, — предложил Гриша. — Наверняка подальше есть место, где никого нет.
Яра кивнула, сняла босоножки, взяла их в руки и спустилась ближе к реке, туда где начинался песок. Подождала, когда Гриша ее догонит, взяла его под руку, и они пошли вперед.
Идти пришлось долго. Но день выдался замечательный: жаркий, солнечный. Песок был горячий, едва ли не раскаленный, и так хорошо было ступать по нему босыми ступнями. На воду Яра старалась не смотреть. Река выглядела тихой, умиротворенной и вроде бы совсем в ней незаинтересованной. Но она ей не верила.
Сначала они с Гришей принялись обсуждать какие-то отвлеченные вещи, но чем дальше они заходили, чем меньше людей оставалось на берегу, тем сложнее становилось делать вид, что она спокойна, и тем сильнее она сжимала его ладонь. В конце концов настал момент, когда говорить стало уже невозможно, и Яра замолчала. Гриша не настаивал на продолжении разговора, а минут через пять они вышли к месту, где никого не было и откуда уже никто не мог увидеть их. И тогда Гриша остановился, бросил пакет с вещами на песок, сделал глубокий вдох и улыбнулся.
— Хорошее место.
Яра кивнула. Да уж. Хорошее место, чтобы сойти с ума от ужаса и утонуть.
Река подмигнула ей, блеснув на солнце, и Яра зажмурилась. Но чертова вода все равно стояла перед глазами и не желала исчезать. Гриша рядом вздохнул.
— Слушай, если ты не уверена…
— Уверена.
Она отвернулась к лесу и поспешно стянула с себя шорты и майку. Осталась в купальнике.
Главное, не успеть передумать.
«Бултых» — сказала вода где-то недалеко от них. Яру передернуло.
Пока Гриша раздевался, она разложила на песке принесенное с собой полотенце. Отметила, какое оно огромное, оранжевое и ворсистое. Взгляд искал, за что бы зацепиться.
— Полежишь, или сразу пойдем? — спросил Грач.
— Сразу.
Страшно было так, будто она и впрямь собралась снова тонуть. На этот раз добровольно. Яра дошла до кромки воды, протяжно выдохнула через сложенные буквой «о» губы, пытаясь успокоить дыхание и себя, сделала шаг вперед и тихонько заскулила: вода голодно лизнула голые ступни.
Она отскочила.
— Не могу! — воскликнула она.
— Так может быть и не надо?
Яра качнула головой. Надо. Ей это было надо. Переступить через себя. Через этот чертов страх. Победить его. И выйти из этой реки кем-то новым. Кем-то, кто не боится. Кем-то, кто справился с этим, а значит, может справиться со всем.
И она сможет. И все это будет.
Конечно, при условии, что где-то в процессе она не заработает себе инфаркт.
— Ладно, — снова вздохнул Гриша. — Иди сюда. И слушай меня очень внимательно.
Она подошла ближе, и Гриша одним рывком поднял ее и усадил себе на талию. Яра поняла, что он хочет сделать. Вцепилась в него. От страха кружилась голова и перехватывало дыхание.
— Только не отпускай, — в ужасе прошептала она. — Пожалуйста, не надо.
— Я тебя не отпущу. Пока ты сама не скажешь, не отпущу, — пообещал он. — И мы не пойдем глубоко, только до туда, где ты еще сможешь сама стоять. И если что-то случится, я тебя вынесу. Ты будешь там со мной. Ты поняла?
Она мелко закивала.
— Яра, вода не враг тебе. Просто ваше первое знакомство прошло плохо. Надо познакомиться заново.
Она снова кивнула.
И он пошел. После она обнаружит, что от ее ногтей у него на спине остались царапины. Но она не могла расслабить пальцы. Зажмурилась. И когда ощутила первые брызги, попавшие на кожу, закусила губу и попыталась сжаться, стать меньше, чтобы вода не дотянулась, не нашла ее.
Наверное, Гриша придумал плохой способ. Она снова ничего не контролировала.
— Стой, стой, стой, — зашептала она, когда вода дошла ей до бедер.
Гриша послушно остановился.
— Давай чуть глубже, — предложил он. — Я обещал, что ты сможешь стоять. По пояс, хорошо? Дальше не пойду.
Должно быть, это не она кивнула. Кто-то другой. Но Гриша сделал еще несколько шагов, и вода жадно обволокла ее до талии.
Яра подумала, что лучше бы она еще раз родила, чем все это.
И вдруг ей показалось, что Гриша пытается ее отпустить. Отбросить от себя. Паника накрыла с головой. Она вцепилась ногтями ему в спину, сжала ноги крепче, зажмурилась еще сильнее.
— Нет, нет, нет! Не отпускай!
— Тише, тише, — забормотал Гриша. — Мы же договорились. Я держу. Яра, я держу.
Он и правда держал. Вода плескалась вокруг, наверное, не зная, как к ней подступиться, а он держал.
— Тише, тише, — повторил он, обнял ее еще крепче и плотнее прижал к себе. — Ну же, Яр, представь что-нибудь хорошее…