– Он еще жив?
– Вижу по вашей реакции, что вы потрясены этой новостью. Нет, брат Балтар не умер, но он вряд ли проживет до конца дня.
– Надеюсь, что так.
– Что, простите?
– Я хочу сказать, что если мой дорогой друг получил столь тяжкие увечья, то лучше бы ему отойти в мир иной без мучений.
– Да. Я понимаю, что вы будете горько оплакивать незабвенного друга, спасшего вас от орды дикарей. Жаль, что не могу отпустить вас к его одру попрощаться: рыбачья лодка уже ждет, и с приливом вам нужно отчалить.
Полковник вышел из-за стола и похлопал меня по плечу.
– Не переживайте, Карлос. Брат Балтар без сознания и не узнает, что вас не было у его смертного ложа. Ну а когда он отдаст Богу душу, я позабочусь, чтобы этого достойного человека похоронили так, как он того заслуживает.
Я перекрестился.
– Да пошлет Господь его душу в то место, которое он заслужил всей своею жизнью.
Я вышел из кабинета Рамиреса и уже покидал прихожую, когда полковник, выглянув из дверей, окликнул меня:
– Да, чуть не забыл сказать. В Барселоне вас ожидает сюрприз.
¡Аy de mí!
Не хватит ли с меня сюрпризов?
59
Рыбацкое судно называлось «Морской кот». Видели бы вы его команду: настоящие gatos del mar, морские коты. Как раз в тот момент, когда я подошел поближе, какая-то женщина на носу корабля бесстыдно задрала юбку, подставив морскому бризу интимные части своего тела. Заметив мое изумление, матрос, чинивший на пристани сеть, усмехнулся и пояснил:
– Это возлюбленная нашего капитана. Говорят, что брать женщину в плавание – дурная примета, хотя вообще-то все обстоит наоборот. Если женщина даст морю полюбоваться тем, что у нее между ног, это умиротворит стихию и плавание будет спокойным.
– Ну что ж, остается надеяться, что жена нашего капитана сумела задобрить море, – заметил я.
– Она ему не жена, а подружка. Жена его в Барселоне, и она успокоит море, когда мы поплывем обратно.
Да уж, судя по всему, этот капитан был настоящим мужчиной вроде меня.
Я стоял в стороне, пока капитан и его команда из трех моряков занимались своими палубными делами.
Матрос, с которым я говорил на пристани, сошел в Кадисе на берег, а я занял его место: переоделся в его платье, получил его бумаги и все такое прочее. Выбор пал на него не случайно: мы с этим моряком были примерно одного роста и телосложения.
Временами я задумывался о том, осудил бы или нет меня Карлос. Сам-то он, если бы только остался в живых, непременно вернулся бы в Испанию и вступил в партизанский отряд, тут и гадать нечего. Я был обязан этому человеку своей жизнью, хотя наверняка кое-кто сказал бы, что моя никчемная жизнь – не столь уж великая ценность. Однако борьба за независимость Испании совершенно меня не вдохновляла. Инстинкт самосохранения, вкупе с ударами судьбы и обидами, которые мне довелось претерпеть от испанцев, сделали меня одиноким волком.
Я размышлял над тем, как жестока и несправедлива порой бывает жизнь, когда кто-то позади меня произнес:
– Они все уже вторгались в Испанию, и не раз.
Я обернулся и увидел капитана.
– О чем вы говорите, сеньор? Кто вторгался?
– Финикийцы, греки, карфагеняне, римляне, орды варваров, мавры, а вот теперь еще и французы. На протяжении тысячелетий Иберийский полуостров переживал вторжение за вторжением. Но мы всегда давали отпор тем, кто пытался нас поработить.
– История человечества вообще изобилует войнами и завоеваниями, – заметил я.
– Прошу прощения, просто я заметил, что сеньор задумался о судьбе нашего великого народа. Можете не сомневаться, мы в очередной раз прогоним захватчиков. Не стоит бояться этих французишек – не они первые и наверняка не они последние. Мы, испанцы, сильны и отважны. Ни один народ не испытал такого количества нашествий, да только никому еще не удалось – и впредь не удастся – подчинить нас чужой воле.
И капитан вкратце обрисовал мне ситуацию в Каталонии. По его словам, французы контролировали Барселону лишь потому, что власти Испании дали им возможность разместить многочисленный вооруженный гарнизон в могучей крепости в самом сердце города; но зато в провинции бесстрашные somaténs, местные партизаны, заставляли землю гореть под ногами оккупантов. Заодно я узнал, что население Барселоны приближалось к ста пятидесяти тысячам человек, то есть было почти таким же, как в Мехико.
Капитан говорил со мной по-каталански, и, беседуя с ним, я постепенно вспоминал этот язык.
– Для борцов за свободу, таких как Миланс дель Бош, – рассказывал капитан, – «sоmaténs» стало также боевым кличем. А да будет вам известно, что не одни только партизаны наносят врагу урон своими налетами. У нас есть самые настоящие воинские подразделения, которые бьют французов в поле, в открытом бою. Недавно французский генерал, командующий силами Наполеона в Каталонии, выступил из города с большим войском, намереваясь полностью покорить провинцию, но ему задали такую трепку, что он, поджав хвост, удрал обратно в Барселону, под защиту высоких стен.
Я узнал, что Наполеон даже прислал на подмогу своему генералу войска, чтобы раздавить партизан, да только все равно у французов ничего не вышло.
– Большая часть Каталонии в наших руках, – заключил капитан.
Слушая его и других, толковавших о войне и истории своего народа, я был поражен тем, насколько осведомленнее в этом отношении испанцы, чем жители колонии. Не считая немногих образованных книжников вроде отца Идальго, Лизарди, Ракель или Марины, большинство моих земляков зачастую искренне считали, что вся Европа находится под владычеством Испании, а Наполеон есть не кто иной, как узурпатор, бросивший вызов ее могущественному монарху. По их представлениям, Англия, Франция, Голландия, Италия, Германия, равно как и другие страны Европы, являлись всего лишь провинциями, которыми управляли назначенные испанским королем губернаторы. Конечно, то было невежественное заблуждение, однако вполне объяснимое: в былые времена тень могущественной Испании действительно нависала над всей Европой.
Когда на море пала ночь, я приметил белый парус, промелькнувший на горизонте и быстро пропавший из виду.
– Это кто там, случаем, не французы? – спросил я у матроса.
Он покачал головой.
– Нет, похоже на испанский галеон. Мы видим его иногда, особенно в безлунные ночи: на корабле этом плавают души погибших моряков, которых не пускают ни в рай, ни в ад, ибо при жизни они оскорбляли Бога своей самонадеянностью, а дьявола тем, что не боялись вечного проклятия. Его капитан когда-то командовал судном, перевозившим рабов, и если галеон пройдет достаточно близко, можно услышать щелканье его кнута и крики проклятых душ.
Услышав эту легенду, я невольно содрогнулся. Интересно, а какова моя собственная участь? Уж не суждено ли и мне попасть в число тех, перед кем закроются двери как на Небеса, так и в Преисподнюю, ибо вся моя жизнь есть сущее оскорбление и Бога, и дьявола?
60
Барселона
Сияющий великолепием город на фоне поблескивающих в лучах солнца гор – такой предстала передо мною Барселона. Хотя столица Каталонии могла похвастаться одной из прекраснейших в мире гаваней, однако я, рассматривая с носа нашего корабля этот живописный морской порт, думал лишь об одном: как бы поскорее оттуда убраться.
В который раз уже я обдумывал план бегства. Полковник велел мне отправляться в портовую гостиницу под названием «Синяя рыба» и ждать там, пока со мной свяжется кто-нибудь из его агентов. Однако я вовсе не собирался выполнять инструкции Рамиреса.
Правда, меня мучили угрызения совести: я ведь обещал Карлосу вручить его родным медальон и кольца и передать сестре его последние слова. Однако борьба с совестью продолжалась недолго. Не мог же я рисковать жизнью, занимаясь поисками родных своего покойного друга, тем паче что именно у них в доме меня в первую очередь и будут караулить люди полковника. Кроме того, драгоценности, которые я носил в память о Карлосе, стоили хороших денег. А ведь власти колонии, если помните, заклеймили меня как вора, так почему бы мне, в конце концов, теперь не оправдать свою репутацию и не обокрасть семью погибшего amigo? Я рассудил, что одним грехом меньше, одним больше – все равно, ибо душа моя и так уже достаточно запятнана.
По мере приближения судна к месту назначения меня все сильнее тревожили слова полковника о том, что в Барселоне меня ожидает сюрприз. Хуже того, когда вдали показался порт, капитан «Морского кота», глядя на меня, понимающе ухмыльнулся. Он определенно знал что-то, мне пока неведомое, и я нутром чуял, что лично мне этот секрет не сулил ничего хорошего.
Следует поскорее убраться из района порта, это ясно, однако у меня не было четкого представления, куда именно следует направить свои стопы. Барселона, конечно, большой город, но вот удастся ли мне в ней раствориться и исчезнуть? Я не без оснований подозревал, что в любой момент бойцы испанского сопротивления могли засадить мне между ребер кинжал за измену, а французы, в свою очередь, арестовать и казнить как шпиона.
Из осторожности я задавал во время плавания только самые общие вопросы о различных регионах Испании, дабы никто не заподозрил, что я собираюсь перебраться в один из них. Капитан сообщил мне, что Барселона находится всего в тридцати с небольшим лигах от французской границы. Сам он в Мадриде никогда не бывал, но знал, что этот город еще больше Барселоны. Многолюдство и суета столицы, где легче затеряться, манили меня, тем паче что дорога между двумя столь крупными городами наверняка была весьма оживленной, что давало шанс смешаться с толпами законопослушных путников. Я намеревался убраться из Барселоны как можно скорее, решив, что даже не стану здесь ночевать, а только продам медальон и кольца, чтобы купить лошадь. Оказавшись в столице, я смогу раздобыть честным (или нечестным, что более вероятно) путем достаточно денег, чтобы добраться до Гаваны.