– Дай нам помочь. Я что-нибудь придумаю. Мы можем по меньшей мере наказать Келлана.
– По меньшей мере? – переспросил Тау.
– Успокойся пока что. Дай мне подумать. Согласен?
Тау сидел натянутый как струна, его поза и сжатые губы отчетливо выражали предостережение.
Но Хадита было не запугать.
– Поклянись, Тау, – сказал он. – Мы здесь тоже рискуем. Поклянись своим отцом и поверь, что у меня тоже есть свои причины ненавидеть Вельмож.
Хадит Бухари, нарочно отобранный в Чешуй Джавьеда, – Тау мог догадаться, что это были за причины. Как и остальные, он был полукровкой, значит, какой-то Вельможа, вероятно, изнасиловал его мать. Хадит, как подумал Тау, считал это своей темной тайной, постыдным фактом. Хадит считал, что ненавидит тех, чья кровь в нем течет, но он не знал, что такое настоящая ненависть. Зато Тау мог ему в этом помочь. Он мог стать для него ярким примером.
– Я не стану ничего предпринимать, пока Одили в стенах Исиколо, – заявил он.
– Ты поклялся отцом, – напомнил ему Хадит.
Тау кивнул и, встав из-за стола, вышел. Когда он развернулся, то услышал, как шаркнул стул и раздались тяжелые шаги Удуака: здоровяк последовал за ним. Не став заходить в центральный двор, чтобы не встретить Индлову, Тау вернулся на тренировочную площадку.
Удуаку не нужно было за ним присматривать. Тау держал слово. Пока Одили находился в стенах Исиколо, с ним бы ничего не случилось, потому что Тау знал: Придворный Вельможа вроде него не станет ночевать среди Меньших. Он уйдет в этот же день, и Тау последует за ним.
Камни
Джавьеда целый день не было на занятиях, а вечером по столовой распространился и стал разрастаться, как древесные корни, слух. Говорили, что Глава Совета Стражи беседовал с Джавьедом. И что Джавьед уйдет с ним, когда тот покинет Исиколо.
Многие в Чешуе возгордились, счастливые видеть, что их наставника так уважали, что он понадобился командованию. Но Тау не был рад. Если слухи были верны, это значило, что Джавьед будет с Одили, когда Тау последует за ним.
С приходом сумерек Индлову стали готовиться к выступлению. И Джавьед вместе с ними. Посвященные, завершив свои занятия, вернулись в казарму. Тау тоже вернулся, а потом собрал мечи и вышел, пока Хадит шутил и выпивал с остальными. В этом не было ничего необычного: Тау всегда тренировался по вечерам.
По пути к выходу из казармы Тау заметил, что Удуак следит за ним. Удуак видел, что Тау вставил в ножны настоящие мечи. На одном бедре у Тау висел острый, как бритва, клинок отца, а на другом – меч его деда. Взгляд Удуака задержался на оружии, а потом их с Тау глаза встретились. Удуак ничего не сказал, но, ступая в жаркую ночь, Тау чувствовал, что здоровяк пялится ему в спину.
Тау ждал на лугах за тренировочными дворами, пока не услышал поступь конвоя Индлову. Они выходили из Исиколо, гремя снаряжением, доспехами и оружием, и Тау, убедившись, что поблизости нет демонов, двинулся за ними следом.
Индлову направились на север. Тау держался от них на почтительном расстоянии. Спрятаться на лугах было нельзя, его могли увидеть, а рисковать он не мог. Через пару промежутков он понял, что Вельможи двигаются в сторону Утесов и Цитадель-города. Слухи оказались верны. Одили собирался вернуть Джавьеда в Совет Стражи.
Это усложняло ситуацию. Тау нужно было проникнуть в город тайком, хотя ему уже сейчас было трудно держать голову прямо. Ему не терпелось. Это была первая ночь, когда он не пошел в Исихого, и, потерявшись в размышлениях о том, как ему хочется пойти и испытать страдания, он едва не выдал себя.
Добравшись до подножия Утесов, Индлову остановились. Тау неосторожно к ним приблизился, и один из Вельмож обернулся в его сторону. Тау присел в высокой траве, скрывшись из виду и моля Богиню, чтобы его не заметили.
Минуло дыхание, в которое Тау опасался, что его раскроют, но Вельможа отвернулся, переключив внимание. Тогда-то Тау услышал: кто-то спешил к ним, разнося эхо над каменистой землей. Тау подкрался ближе, но то, что он увидел, ему не понравилось.
К Индлову присоединился еще отряд – и его охраняли двое на лошадях. Тау всмотрелся сквозь сумерки и с удивлением обнаружил, что всадники были ему знакомы. На лошадях восседали чемпион королевы и КаЭйд Цитадели Одаренных. За ними шагали три Одаренных в капюшонах и двое мужчин в темных кожаных доспехах Ингоньямы.
Тау поразмыслил, не стоит ли ему убраться прочь. Там происходило нечто, от чего он был крайне далек, и ему стало не по себе от мысли, что Избранные, за которыми он следил, вместе с этими Одаренными представляли силу, достаточную, чтобы сразить четыре Чешуя Ихаше.
Лошадь чемпиона издала носом звук, от которого Тау едва не подскочил в своем укрытии. Он опасался, что животное поймет, что он там, но больше никто встревоженным не выглядел. Тау заставил себя успокоиться и остался на месте, наблюдая за чемпионом: не догадался ли он по поведению лошади о присутствии Тау.
Чемпион Абшир Окар был в точности таким, каким Тау его запомнил: высоким и сильным. Его бритую макушку обрамляла седая щетина, словно мерцающая в тусклом лунном свете, и на бедре у него висел меч Стражи. КаЭйд, одного возраста с чемпионом, выглядела изящной и привлекательной, пусть и казалась суровой. Лица Одаренных в капюшонах Тау не видел и опасался, что среди них может быть Зури, но отверг эту мысль. Она должна была еще находиться в Кереме, а здесь собрались самые важные люди во всем полуострове. Одаренные, сопровождавшие КаЭйд, должны были быть полнокровными, а не посвященными, как Зури.
После краткой беседы, которой Тау не слышал, восемнадцать Индлову остались сторожить лошадей и снаряжение, а Джавьед, Одили, чемпион королевы и КаЭйд принялись взбираться на Утесы с тремя Одаренными и тремя Ингоньямами. Они разделились, и лошади, чьих способностей Тау не знал, остались на месте. Тау подумал, не вернуться ли ему обратно, но отказался от этой мысли. Ему нужно было быть осторожным, чрезвычайно осторожным, и он собирался продержаться эту ночь до конца.
Одили со своей группой пошел по легкой и широкой тропе, что вела на Утесы. Тау не мог идти следом по ней же: его бы увидели Индлову, охранявшие лошадей. Нужно было пятиться назад и обходить Утесы в поисках участка, где сможет взобраться незамеченным. Тропы там не было, но восхождение на Утесы не сулило сложностей человеку, который родился и вырос в Южных горах.
Группа Одили взбиралась вверх вдоль боевых полей, к самому Кулаку. Было уже далеко за полночь, и Тау не мог избавиться от ощущения, будто что-то не так. И это чувство усилилось, когда он заметил движение выше по склону. Это был человек, и он петлял среди больших камней.
Сперва Тау подумал, у группы, за которой он следил, был разведчик. Хотя это и не имело смысла. Как бы разведчик ушел так далеко вперед? К тому же он, похоже, вглядывался вниз, на группу Одили, вместо того чтобы смотреть выше, защищая их от посторонних.
Тау ускорил шаг, обогнав Одили и подобравшись ближе к месту, где видел разведчика в последний раз. При этом старался издавать как можно меньше шума. Лазил он неплохо, но горцем не был и понимал: если его заметят – он мертв.
Он вскарабкался на большую скалу и хотел уже перебраться на еще одну, побольше, когда услышал, как из-под ноги разведчика покатился вниз камень. Женщина выругалась, и Тау застыл на месте. Он не сумел понять ее речи.
Он мотнул головой в ее сторону и, не веря своим глазам, скользнул за скалу, скрывшись из виду. Он услышал еще голоса – кто-то поднимался в гору. Их он уже понимал – говорили по-эмпирийски.
Группа Одили, подойдя ближе, направилась к поляне под скалой, за которой спрятался Тау. Поляна поднималась к гребню, и группа подходила к ней снизу. В отличие от Тау, они не видели того, что находилось за возвышением. В отличие от Тау, они не видели разведчицы хедени и отряда налетчиков.
Урод
У Тау заколотилось сердце. Нужно было предупредить Джавьеда. Ей-богине, нужно было предупредить Одили. Он ругнулся себе под нос. Даже если он всех спасет, его все равно повесят за то, что оказался здесь. Времени было в обрез, хедени стояли всего в нескольких шагах, и их было больше, чем людей Одили. У Одили была Одаренная и Ингоньяма. Это имело значение, хотя и не слишком бы помогло, если группа попала бы в засаду. Тау принял решение и потянулся за бронзой: первым он собирался убить разведчика.
– Мы здесь, – крикнул Абшир Окар, чемпион королевы, когда мечи Тау наполовину показались из ножен.
– Вы здесь, – последовал ответ от человека, стоявшего впереди отряда налетчиков. Он говорил на ломаном эмпирийском.
Тау замер, надеясь, что разведчица не услышала, как его бронза прошептала по ножнам. За камнем, где та пряталась, было тихо. Хороший знак. Тау взглянул на поляну. Дядя Келлана вышел на середину.
– Мы пришли сюда с добрыми намерениями, – сказал чемпион Окар.
Похоже, они знали о хедени.
– Это мы посмотрим, – ответил хедени, также шагая на поляну.
Тау вздрогнул. Это был тот обожженный, который возглавлял налет в Дабе.
– Вождь Ачак, – сказал чемпион Окар.
– Вижу тебя, чемпион королевы Огненного Демона, – проговорил Ачак, и несколько его людей поднялись на возвышение.
С вождем Ачаком, как назвал обожженного Абшир, было более шестидесяти воинов – только тех, кого видел Тау. И женщины, и мужчины держали зловещего вида копья с зазубренными бронзовыми наконечниками.
Абшир остановился в нескольких шагах от центра поляны. Ачак вышел к нему навстречу. Вождь хедени был в кожаной одежде, но в отличие от доспехов Индлову она была без защитных пластин из бронзы. У него не было шлема, и он держал копье, как настоящий боец.
– Моя королева принимает условия и сроки, – заявил Абшир достаточно громко, чтобы его услышал и вождь, и его люди, и Ингоньяма с Одаренной. – Она соберет военное руководство, чтобы устроить сокращение наших сил. Мы заключим мир с ксиддинами.