Что дальше?
Кориум всегда был в цене. Но это не значило, что его удастся запросто сбыть. Сплавлять все равно придется по нелегальным каналам. Никто не узнал бы в Сэме того старика, который водил Малларда за нос. Тем не менее, высовываться не стоило. Сначала надо стать на ноги. Маллард наверняка будет следить за подпольной торговлей кориумом.
Интересно, сохранились ли какие-нибудь нелегальные каналы за сорок лет?
Каналы наверняка сохранились, а вот люди — нет. А в таких сделках самое главное — знать нужного человека. Все, кого он знал сейчас, скорее всего не у дел — через сорок-то лет! Кроме, конечно, Харкеров и Кланов Бессмертных. Сэма передернуло. Он почувствовал очередной приступ жажды и облизал губы.
Итак, кто?
Он разъезжал по тротуарам часа три, все больше накаляясь оттого, что не может разобраться с простейшей проблемой. Он расколол Малларда на несколько тысяч кредиток. Под мышкой у него коробка с кориумом. Но у него нет выхода на черный рынок!
Голод становился все мучительнее, жажда тоже. Денег — ни гроша. Все до последнего пенса он оставил за игорным столом. Из-за такой ерунды, как обычный голод, он не может сосредоточиться. Он же Бессмертный!
Бессмертный тоже может подохнуть с голоду.
Вот тебе и мелочи. Сколько уже сделано, сколько еще можно сделать, какая дорога открыта для него, и никуда не дернуться, пока не отделался от Стимулятора.
Так, метаясь по Куполу, он в конце концов оказался у двери того, кто когда-то был его «крестным отцом».
Неудивительно, что Проныра до сих пор жил в той же поганой квартирке на задворках Купола. Удивительно, что он до сих пор жил.
Этого Сэм не ожидал. Причем настолько, что даже не подумал напялить свою маскировку.
Проныра был в постели. Его опухшее лицо имело синеватый оттенок, а огромная жирная туша продавила матрац чуть ли не до самого пола. Маленькие злые глазки уставились на Сэма.
— Так, — прохрипел он. — Заходи, заходи.
Грязь в комнате была неимоверная. Старик запыхтел, заворочался, стараясь усесться в кровати. Но это оказалось ему не под силу, и он снова рухнул на матрац. Все это время он не спускал с Сэма глаз.
— Пить, — чувствовалось, что ему тяжело говорить.
Сэм отыскал на столе бутылку, откупорил и протянул Проныре. Тот жадно схватил ее и начал пить. Щеки его слегка порозовели.
— Проклятая тетка, никогда не сделает того, о чем ее просят, — пробурчал он. — Чего надо?
Сэм смотрел на него в полном изумлении. Старый волчара оказался чуть ли не бессмертнее самих Бессмертных. Но бессмертие его было каким-то мучительным и жалким — такого бессмертия, пожалуй, никто бы не пожелал. Ему сейчас никак не меньше ста лет, не переставая удивляться, думал Сэм.
Он подошел к кровати и вытащил бутылку из бессильных рук.
— Чего ты? Отдай. Мне нужно…
— Сначала ответишь на несколько вопросов.
— Отдай бутылку, она мне не мешает.
— После того, как ты мне кое-что скажешь.
Рука Проныры зашарила по грязным простыням и через несколько секунд опять показалась наружу с крохотным лучевым пистолетом, почти полностью утопавшим в огромной ладони. Игрушечное дуло уставилось на Сэма.
— Дай-ка бутылку, дружок, — ласково сказал Проныра.
Сэм пожал плечами и протянул ему бутылку. Пожалуй, он ошибался, старик не совсем потерял форму. Вполне возможно, что он попал по адресу.
— Слушай, Проныра, — сказал он, — ты помнишь, когда мы в последний раз встречались?
Бесформенные губы медленно зашевелились «Давно, парень, давно. Лет тридцать, нет, скорее сорок, а?».
— Но ты меня узнал. Я не изменился. Я не постарел. А ты даже не удивился. Проныра, ты ведь должен что-нибудь знать обо мне. Где я был?
Огромное тело всколыхнулось от утробного смеха. Кровать заскрипела.
— Ты хочешь сказать, что ты не галлюцинация? Не валяй дурака. Ты — моя глюка, — он повернулся и достал из-под подушки небольшой шар размером с кулак. — Отличная штука, малыш. Ни тебе боли, ни тебе болезни — знай, нюхай Оранжевого Дьявола.
Сэм наклонился, вглядываясь в ярко желтый порошок сквозь прозрачный шар.
— Н-да, — протянул он.
Проныра выпучил на него свои маленькие слезящиеся глазки. Он некоторое время смотрел на Сэма, и его взгляд слегка прояснился. «Так ты не глюка, — прошептал он. — Точно. Вижу, что нет. Порядок, малыш, вот теперь я удивился».
Сэм продолжал рассматривать порошок. Он знал, что это такое. Наркотик, который так искажал восприятие, что человек начинает путать реальность с собственными фантазиями. Мечты вперемежку с воспоминаниями всплывают и снова исчезают в мозгу. Нет, вряд ли Проныра скажет ему, где он пропадал сорок лет.
— Что с тобой стряслось, Сэм? — прохрипел Проныра. — Тебе давным-давно полагалось быть мертвым.
— Последнее, что я помню, это как мне в лицо прыснули Стимулятор Грез. Это было сорок лет назад. Но я не изменился.
— Стимулятор Грез не дает молодости!
— А что дает? Есть такая штука, которая могла бы меня так законсервировать?
Кровать снова затряслась от утробного смеха.
— Конечно! Сумей правильно родиться и проживешь тыщу лет.
— Что ты имеешь в виду? — Сэм вдруг почувствовал, что его затрясло. До сих пор у него не было времени как следует подумать. Он проснулся, он оказался молодым вместо того, чтобы быть старым, отсюда вывод — он бессмертный. Но как и почему, он еще не задумался. У него была подсознательная уверенность, что у него так же, как и у Бессмертных, есть право на бесконечную жизнь. Но все Бессмертные, которых он видел прежде, были высокие, стройные и хорошо сложенные…
— Ты всегда был лысым? — неожиданно спросил Проныра.
Сэм загипнотизированно кивнул.
— Может быть, ты чем-то переболел в детстве. А может и нет. Когда я тебя встретил, у тебя было несколько маленьких шрамчиков тут, тут и тут. Сейчас, как а вижу, они совсем незаметны. Но котелок у старика варит еще неплохо, малыш. Давным-давно я слышал кое-какие разговоры, тогда я не связывал их с тобой. Одной бабе-хирургу заплатили Плащом Счастья за операцию над младенцем.
— Какую операцию? — напряженно спросил Сэм.
— Щитовидная и другие железы. Соображаешь?
— Да, — голос у него совсем сел. Горло перехватило, а в висках стучала кровь. Он прошелся по комнате, потом схватил пластмассовый стул и с размаху ударил о колено. Армированный пластик с треском раскололся, поранив ему руки. Колено заныло. Сэму полегчало. Немного, но полегчало. Огромным усилием воли он подавил бесполезную сейчас ярость, загнав ее внутрь до того времени, когда она сможет пригодиться. Он осторожно опустился на оставшийся стул и повернулся к Проныре.
— Я — Бессмертный. Вот что это значит. Я был бы сейчас такой же, как они, если… если бы кто-то не заплатил тогда этой бабе-хирургу. Кто ей платил?
На кровать обрушился новый сейсмический удар. «Понятия не имею. — Чувствовалось, что Проныру все это очень забавляло. — Дай-ка мне еще выпить».
— Бутылка у тебя, — Сэм показал пальцем в сторону кровати. — Проныра, ты пока про бессмертие забудь. Я сам разберусь. Слушай, у тебя связи остались?
— А куда же они денутся, — Проныра снова присосался к бутылке.
Сэм показал ему маллардовскую коробочку. «Это кориум. Мне нужно две тысячи кредиток. Все, что сверху, оставишь себе. Смотри, чтобы тебя не выследили».
— Кого-то тряханул? Скажи кого, мне будет меньше хлопот.
— Малларда.
Проныра усмехнулся: «Порядок, малыш. Пристроим. Поди пока погуляй».
— Я спешу.
— Прихода через часик.
— Хорошо. И еще одно — ты единственный человек, который знает, что я молодой. — Сэм вытащил из кармана и нацепил свою клочковатую бороду.
— Все ясно. Проныре можно верить, малыш. Давай, заходи через час.
Сэм вышел.
В больнице он должен будет себя назвать. Помнят ли они о спекуляции с Колониями? Кто-нибудь может помнить. Раз в досье был рисунок сетчатки, значит могут быть и другие данные. Обычный человек, когда-то немного знакомый с Сэмом, мог бы подумать о случайном сходстве. Но в клинике его будут осматривать очень внимательно. Слишком внимательно, чтобы можно было понадеяться на маскировку под старичка — это ясно.
Туг до него дошло, что есть человек, который мог бы быть похож на него, не вызывая никаких подозрений. Причем человек как раз его лет. Сын!
Сына у него, правда, не было. Но мог бы быть — ведь каждому известно, что люди его сложения бессмертными не бывают. Так и про его тайну никто не узнает, и маскироваться почти не нужно.
Имя? Из глубин памяти, из мешанины прочитанных книг, прочитанных еще в той, старой жизни (а, кажется, прерванной лишь час назад) всплыло имя пророка Самуила. Старшего сына пророка звали Иоиль: «Имя старшего сына его Иоиль».
Имя как имя. Его зовут Иоиль Рид.
Тридцать пять минут спустя он стоял в приемном покое больницы, потрясенно выпучив глаза, не в состоянии пошевелиться, а обрывки мыслей в его мозгу судорожно пытались соединиться в нечто связное. Но одурение было полным и беспросветным. Единственное, на что он был способен, это глупо повторять. «Что? Что Вы сказали?»
Серьезный молодой человек за регистрационным столом терпеливо отвечал: «Этим утром мы выписали Вас как полностью вылечившегося».
Сэм открыл рот и закрыл его снова, не издав ни звука.
Молодой человек задумчиво посмотрел на него.
«Амнезия? Такого у нас еще не было. Может быть, Вы поговорите с Вашим врачом?»
Сэм кивнул.
Они беседовали в тихой, прохладной комнате. «Шесть недель назад, — сказал врач, — Вас поместили сюда на лечение. Вас доставил человек, назвавшийся Эвансом и расписавшийся за Вас. Постоянный адрес он не указал, сказал, что он проездом и живет в отеле. Если хотите, можно попробовать его разыскать. Деньги были перечислены анонимно, еще до Вашего прибытия. На момент поступления у Вас было вполне приличное физическое состояние». Врач еще раз заглянул в регистрационный журнал. «Лечение было назначено правильно, поскольку у Вас было отравление Стимулятором Гре