— Говоря словами пророка — отыди от зла, — предупредил Макферсон.
Он вышел и приготовил себе бокал почти не разбавленного шотландского виски. По спине его струйкой пополз холодный, расслабляющий страх.
Они еще немного поговорили, не решив ничего определенного. В конце концов, Грегг полез в дыру, потом выглянул из нее, как портрет из круглой рамы.
— Пока все идет хорошо, — объявил он. — Завтра увидимся, Мак. И я смогу рассказать вам многое.
Макферсон сжал кулаки так, что ногти впились ему в ладони.
— Не лучше ли вам передумать? Я бы хотел…
Грегг усмехнулся.
— Не выйдет. Я мальчик, который на этот раз хочет получить ответы на свои вопросы. И наконец, зарубите себе на носу, Мак, что никакой опасности здесь нет.
— О’кей.
— Дайте мне бокал. На той стороне нет виски… спасибо. Желаю счастья!
— Желаю счастья! — повторил Макферсон.
Он сидел и ждал. Отверстие сужалось.
— Через минуту будет слишком поздно, Мэннинг.
— И сейчас уже слишком поздно. Скоро увидимся, дружище. Завтра в шесть тридцать. И может быть, я приведу с собой Рэнил-Менса.
Грегг поднял бокал. Отверстие постепенно уменьшилось до размеров десятицентовой монеты. И исчезло.
Макферсон не шевелился. Он сидел на месте и ждал. Он был во власти страха, холодного, безотчетного и неодолимого, хотя, разумеется, противоречащего всякой логике.
И тогда, не оборачиваясь, он почувствовал, что в комнате кто-то есть.
В поле его зрения появился Хэлисон.
— Безназванно опоздал, — объяснил он. — Ну, ладно, вернусь завтра ночью. Жаль только, что пропущу Рэнил-Менса.
Пары алкоголя, казалось, вихрем закружились в голове Макферсона.
— Грузовик, — проговорил он. — Грузовик. Несчастный случай.
Хэлисон пожал плечами.
— У меня совсем иной обмен веществ. И со мной часто бывает столбняк. От нервного шока я как раз и пришел в это септольное состояние. Я проснулся в этом… как его?… морге, объяснил там, приблизительно, что со мной произошло, и прибежал сюда. Но слишком поздно. Я до сих пор не нашел того, что искал.
— А что же вы искали?
— Я ищу Хэлисона, — пояснил Хэлисон, — потому что он был потерян в прошлом, а Хэлисон не может вновь обрести свою целостность, пока я не найду его. Я работал много, много, и однажды Хэлисон ускользнул и ушел в прошлое. И вот теперь я должен искать.
Макферсон похолодел как ледышка: он понял, чем объяснялось странное выражение глаз Хэлисона.
— Рэнил-Менс, — проговорил он. — Значит… о, Господи!
Хэлисон протянул дрожащую шестипалую руку.
— Убийно. Так вы знаете, что они сказали. Но они ошибались. Я был изолирован, для лечения. Это тоже было неправильно, но это дало мне время открыть дверь в прошлое и искать Хэлисона там, где он потерялся. Слуги-роботы давали мне пищу, и меня оставили в покое, который был мне полноместно необходим. Но игрушки, те, что они положили ко мне в комнату, не были мне нужны, и я ими почти не пользовался.
— Игрушки…
— Зан, зан, зан. Далекно тайничный… но слова ведь меняются. Даже для гения этот способ очень мучительный. Я не то, что они думают. Рэнил-Менс понимал. Рэнил-Менс — это робот. Все наши врачи — роботы, обученные в совершенстве выполнять свои обязанности. Но вначале было тяжело. Лечение… зан, зан, зан, дантро. Нужен сильный мозг, чтобы выдержать лечение, которое Рэнил-Менс применял ко мне каждую неделю. Даже для меня, гения, это было… зан, зан, зан, и они, быть может, хватили через край, вихревым способом навсегда изгоняя из меня побочные сигналы…
— Что же это было? — спросил Макферсон. — Что это было, черт вас побери?
— Нет, — внезапно повалившись на ковер и закрыв лицо руками, проговорил Хэлисон. — Финта-кольцевое и… нет, нет…
Макферсон подался вперед; он весь покрылся потом; рюмка выскользнула у него из пальцев.
— Что?!
Хэлисон поднял на него блестящие невидящие глаза.
— Лечение шоком от безумия, — сказал он. — Новое, ужасное, долгое, долгое, бесконечно долгое лечение, которое Рэнил-Менс применял ко мне раз в неделю, но теперь я не против этого лечения, и оно мне нравится, и Рэнил-Менс будет применять его к Греггу вместо меня, зан, зан, зан и вихревым способом…
Все теперь стало на свое место. Мягкая мебель, отсутствие дверей, окна, которые не открывались, игрушки.
Палата в больнице для умалишенных.
Чтобы помочь им и вылечить их.
Шокотерапия.
Хэлисон встал и пошел к открытой двери.
— Хэлисон! — позвал он.
Его шаги замерли в передней. Тихонько доносился его голос.
— Хэлисон в прошлом. Зан, зан, зан, а я должен найти Хэлисона, чтобы Хэлисон снова стал цельным. Хэлисон, зан, зан, зан…
В окна заглянули первые лучи солнца. Наступало утро четверга.
РАБОТА ПО СПОСОБНОСТЯМ
Когда Денни Хольт зашел в диспетчерскую, его вызвали к телефону. Звонок не обрадовал Денни. В такую дождливую ночь подцепить пассажира ничего не стоит, а теперь гони машину на площадь Колумба.
— Еще чего, — сказал он в трубку. — Почему именно я? Пошлите кого-нибудь другого; пассажир не догадается о замене. Я ведь сейчас далеко — в Гринвич-вилледж.
— Он просил вас, Хольт. Сказал фамилию и номер машины. Может, приятель какой. Ждет у памятника — в черном пальто, с тростью.
— Кто он такой?
— Я почем знаю. Он не назвался. Не задерживайтесь.
Хольт в огорчении повесил трубку и вернулся в свое такси. Вода капала с козырька его фуражки, полосовала ветровое стекло. Сквозь дождевой заслон он едва видел слабо освещенные подъезды, слышалась музыка пиано-автоматов. Сидеть бы где-нибудь в тепле эдакой ночью. Хольт прикинул, не заскочить ли в «Погребок» выпить рюмку виски. Эх, была не была! Он дал газ и в подавленном настроении свернул на Гринвич-авеню.
В пелене дождя улицы казались мрачными и темными, как ущелья, а ведь нью-йоркцы не обращают внимания на сигналы светофоров, и в наши дни проще простого сшибить пешехода. Хольт вел машину к окраине, не слушая криков «такси». Мостовая была мокрая и скользкая. А шины поизносились.
Сырость и холод пронизывали до костей. Дребезжание мотора не вселяло бодрости. Того и гляди, эта рухлядь развалится на части. И тогда-, впрочем, найти работу нетрудно, но Денни не имел охоты изнурять себя. Оборонные заводы — еще чего!
Совсем загрустив, он медленно объехал площадь Колумба, высматривая своего пассажира. Вот и он — одинокая неподвижная фигура под дождем. Пешеходы сновали через улицу, увертываясь от троллейбусов и автомобилей.
Хольт затормозил и открыл дверцу. Человек подошел. Зонта у него не было. В руке он держал трость, на черном пальто поблескивала вода. Бесформенная шляпа с опущенными полями защищала от дождя голову; черные пронизывающие глаза испытующе смотрели на Хольта.
Человек был стар — на редкость стар. Глубокие морщины, обвисшая жирными складками кожа скрадывали черты лица.
— Деннис Хольт? — спросил он резко.
— Так точно, дружище. Скорей в машину и сушитесь.
Старик подчинился.
— Куда? — спросил Хольт.
— А? Поезжайте через парк.
— В сторону Гарлема?
— Как… да, да.
Пожав плечами, Хольт повернул к Центральному парку. «Тронутый. И никогда я его не видел». Он посмотрел на пассажира в зеркальце. Тот внимательно изучал фотографию Хольта и записанный на карточке номер. Видимо успокоившись, откинулся назад и достал из кармана «Таймс».
— Дать свет, мистер?
— Свет? Да, благодарю.
Но свет горел недолго. Один взгляд в газету — и старик выключил плафон, устроился поудобнее и посмотрел на ручные часы.
— Который час? — спросил он.
— Около семи.
— Семи. И сегодня 10 января 1943 года?
Хольт промолчал. Пассажир повернулся и стал глядеть назад, в темноту. Потом наклонился вперед и снова заговорил:
— Хотите заработать тысячу долларов?
— Это что — шутка?
— Нет, не шутка, — ответил старик, и Хольт вдруг заметил, что у него странное произношение — согласные мягко сливаются, как в испанском языке. — Деньги при мне — в вашей валюте. Сопряжено с некоторым риском, так что я не переплачиваю.
Хольт, не отрываясь, смотрел вперед.
— Ну?
— Мне нужен телохранитель, вот и все. Меня намереваются устранить, а может, даже убить.
— На меня не рассчитывайте, — отозвался Хольт. — Я отвезу вас в полицейский участок. Вот куда вам нужно, мистер.
Что-то мягко шлепнулось на переднее сиденье. Хольт опустил взгляд и почувствовал, как у него напряглась спина. Держа руль одной рукой, он поднял другой пачку банкнот и полистал. Тысяча монет — целая тысяча.
От них исходил какой-то затхлый запах.
Старик сказал:
— Поверьте, Денни, мне требуется только ваша помощь. Я не могу рассказать вам сути дела — вы подумаете, что я лишился рассудка, — но я заплачу вам эти деньги за услугу, которую вы окажете мне сегодня ночью.
— Включая убийство? — набрался смелости Хольт. — Откуда вы разведали, что меня зовут Денни? Я вас отроду не видел.
— Я справлялся… знаю о вас многое. Потому-то я и выбрал вас. Ничего противозаконного в этой работе нет. Если сочтете, что я ввел вас в заблуждение, вы вольны в любую минуту отступиться и деньги оставить себе.
Хольт задумался. Чудно… но заманчиво. И, собственно, ни к чему не обязывает. А тысяча монет…
— Ладно, выкладывайте. Что надо делать?
— Я пытаюсь скрыться от своих врагов. И мне нужна ваша помощь. Вы молоды, сильны, — сказал старик.
— Кто-то хочет убрать вас с дороги?
— Убрать меня… о! Вряд ли до этого дойдет. Убийство не исключено, но только как последнее средство. Они меня выследили. Я их видел. Кажется, сбил со следа. За нами не едут машины?…
— Не похоже, — сказал Хольт.
Молчание. Старик снова посмотрел назад.
Хольт криво усмехнулся.
— Хотите улизнуть, так Центральный парк — неподходящее место. Мне легче потерять ваших дружков там, где большое движение. О'кей, мистер, согласен. Но я оставляю за собой право выйти из игры, если почую неладное.