Сойер тоже повернулся туда. Там было смутно видно лицо Альпера, роковое любопытство которого заставляло его поглядывать, что же происходит снаружи. Он встретился взглядом с зелеными лучами Богини, и Сойер увидел, как Альпер напрягся, а затем медленно двинулся вперед.
Как загипнотизированный, — а, может, он и был в гипнозе, — Альпер вышел из-за занавеса и медленно, как автомат, стал спускаться по лестнице. Дыхание Нете со свистом вырывалось между зубов. Рука Альпера была в кармане, и Огненной Птицы не было видно…
Богиня заговорила во второй раз. Голос ее глухо звучал из-под маски. Ее охранники двинулись вперед. И тогда Нете прыгнула, и встала между ними и тремя землянами на ступеньках лестницы. Она что-то повелительно крикнула охранникам. Голос ее был музыкален, несмотря на ярость, звучащую в нем. Охранники в нерешительности остановились, оглядываясь на Богиню. Сойер подумал, что, если Нете действительно собирается через три дня одеть эту мантию и маски, то охранники должны призадуматься, прежде чем ослушаться ее приказа.
Снова заговорила Богиня. Нете, в шелесте ледяной мантии, рванулась к ней. Они долго стояли друг против друга, немного покачиваясь, как две кобры, готовые к нападению.
— Она угрожает Богине, — прошептала Клей. — Она говорит, что сделает после того, как… О, подождите! Слушайте!
Богиня говорила, и голос ее далеко разносился по площади. Нете, шипя, отшатнулась назад. Изверы и Хомы в толпе возбужденно переговаривались.
— В чем дело? — спросил Сойер. — Что она сказала?
— Тихо! — тревожно сказала Клей. — Не мешайте слушать. Она… она не собирается отдавать Двойную Маску без боя. А это значит, она вызывает Нете на Открывание Источника. Что в свою очередь означает смерть кого-то из них. Это ее право. Если она хочет использовать свой единственный шанс, никто не может воспрепятствовать ей. Она…
— Я думал, что Изверы бессмертны, — сказал Сойер.
— Для пришельцев — да. Но есть одно, что уничтожает их. И правящая Богиня хранит секрет. Я не знаю, что это. Ни один Хом не знает. Если Богиня решает воспользоваться этим оружием, она рискует погибнуть сама. Но она все равно бросила вызов. Она сказала, что или убьет Нете во время Открывания Источника, или погибнет сама от ее руки. — Клей глубоко вздохнула, затем неуверенно рассмеялась.
— Зато теперь я увижу интересное зрелище, — сказала она Сойеру.
— О чем ты говоришь? — спросил Сойер, крепче сжимая ее руку. — Что такое Открывание?
— Церемония, — ответила Клей. — Естественно, она происходит тогда, когда требуется принесение жертвы. А Богиня узнала меня. Я знаю, чего ожидать.
Нете замерла перед торжественной величественной фигурой Богини. Затем она непроизвольно подалась назад. Клей рассмеялась, и Нете услышала ее: так как голова ее чуть склонилась, и по маске побежали золотые огоньки из отверстий сережек. Она снова прошипела что-то Богине, затем резко повернулась к троице, стоящей на ступеньках лестницы. Она искоса бросила убийственный взгляд своих змеиных глаз на Клей. У девушки перехватило дыхание, и она прижалась к Сойеру. На губах Нете появилась зловещая улыбка. Огромные светящиеся глаза нашли Альпера, застывшего перед Богиней.
— Тобой я займусь потом, — быстро сказала она. — Но предупреждаю, когда тебя начнут спрашивать, ни слова об Огненной Птице. Помни это, или мы все погибли. Ты слышишь меня, Альпер?
Тот тупо мотнул тяжелой головой.
Нете повернулась и пошла к Богине, а охранники бросились вверх по лестнице к людям. Странные нечеловеческие лица не смотрели на них, но железные руки схватили Сойера и потащили вниз. Альпер вдруг очнулся и начал сопротивляться, хотя это была тщетная попытка. Клей почти лишилась чувств, когда холодные руки схватили ее. Вскоре их быстро уволокли вниз, на площадь.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда Изверы повели пленников по извилистым улицам к стройным башням Замка. Здесь быстро темнело, и на улицах один за другим стали зажигаться фонари. Улицы были узкие, и пленникам пришлось идти по-одному. Сойер уже не мог больше разговаривать с Клей. Девушка отбросила капюшон назад, и рассматривала улицы, дома, — стараясь припомнить город.
Сойер шел, как во сне. Он слышал отрывки разговоров на неизвестном языке, видел странные дома и странные тени в освещенных окнах домов. Все это был реальный мир, а не плод его воображения.
Из некоторых окон, освещенных синими или ярко-золотыми источниками света, неслась странная музыка, исполняемая на инструментах, которых Сойер никогда не слышал в свою бытность на Земле. Знакомый запах дыма смешивался с неизвестными запахами кухни. Маленькие мальчики доставали что-то из плетеных конусообразных корзин и с криками швыряли в толпу. Они делали свой собственный бизнес, хотя Сойер не мог понять, в чем он заключается.
Но в основном на улицах было тихо и встречающиеся Хомы безмолвно исчезали при виде процессии Изверов, которые вели своих пленников. Сойер не раз встречался со спокойными взглядами людей. Было ясно, что они сочувствуют пленникам, но не испытывают никакого желания оказаться на их месте.
Из окна вылетел какой-то фрукт, мягкий, полугнилой; он попал прямо в голову Извера, шагавшего впереди Сойера. Тот быстро поднял голову, зорким взглядом нашел окно и продолжил идти дальше. Сойер почувствовал холодок между лопатками.
Когда они дошли до улицы, в конце которой возвышался замок, — сильнейшие раскаты грома потрясли весь город, и струи косого дождя, окрашенные в алый цвет лучами заходящего солнца, забарабанили по крышам домов. Окна и двери поспешно захлопывались, матери звали своих детей. Пленники дошли до ворот замка по совершенно пустой улице, заливаемой кроваво-красным дождем.
Ворота, крайне причудливые по архитектуре и украшениям, были сделаны изо льда или стекла. Обычно бесцветные, сейчас они приобретали под лучами заходящего солнца зловещую окраску. Медная сеть, свисающая складками, закрывала створки.
Отряд остановился. Извер, шедший впереди, вытянул тонкие губы и издал звук, похожий на звук флейты, чистый и мягкий. Потом они долго стояли под дождем в ожидании.
Как только медный занавес затрепетал, в аллее снова послышался шум. Сойер из-за дождя не мог разглядеть, что там происходит. Но вдруг появилась целая процессия повозок. Ржанье лошадей, стук колес, крики людей — все перемешалось в сплошном гуле. Отраженное от стен домов эхо тысячекратно усиливало шум.
Сойер увидел, что повозки нагружены чем-то, что по запаху напоминало сырую невыделанную шерсть. Лошади, пятнистые, как леопарды, неслись вскачь по булыжной мостовой. На передней повозке сидел старый толстый человек в тунике и переднике. Он сидел, свесив ноги и подгоняя и без того несущуюся изо всех сил лошадь. Его белые бакенбарды развевались на ветру.
За ним на огромной скорости неслись другие повозки. Ржали лошади, кричали люди, лаяли собаки, открывались окна домов, и из них высовывались любопытные. После первого свистка Извера и трепета медного занавеса вдруг возник настоящий бедлам.
И вот вся эта шумная процессия обрушилась на них. Лошади, фыркая и лягаясь, пробивались через колонну, ожидавшую у ворот замка. Собаки путались под ногами и оглушительно лаяли, лошади ржали, и это ржание походило на человеческие крики. Люди обрушивали на несчастных лошадей град ударов, побуждая их бежать быстрее и ржать громче.
Даже величественные Изверы были вынуждены уступить дорогу этой сумасшедшей процессии. Сойер почувствовал как на его руке сомкнулись железные пальцы одного из Изверов, и он позволил увести себя к стене дома. Теперь уже кричали и Изверы. Они выкрикивали высокими пронзительными голосами ругательства и приказания. С ужасающим грохотом одна из повозок перевернулась. Тюки мокрой шерсти покатились по земле.
И среди этого бедлама Сойер увидел взгляд Клей. На ее лице пылало возбуждение и надежда. Она буквально тянулась вперед, насколько ей позволяла рука охранника, вглядываясь в лица проезжавших мимо людей. Сойер видел надежду, забрезжившую на лице девушки, вспомнил несчастную Лизу Болконскую с ее немного короткой верхней губой, придававшей ей шарм, и рванулся из рук державшего его Извера.
Извер старался удержать его и немного поскользнулся на мокрых камнях. Тогда Сойер перебросил его через бедро, и оба они покатились по земле прямо под ноги того Извера, что держал Клей.
Это был именно тот шанс, которого она ждала. Извернувшись, она выскользнула из своего пальто и одним прыжком подскочила к первой повозке.
Старый толстяк крикнул:
— Клей! — потом наклонился и подхватил ее. Она очутилась в повозке, которая с грохотом и лязгом, не снижая скорости, пронеслась мимо.
— Это дед Клей, — подумал Сойер, когда вся процессия с торжествующими криками скрылась вдали.
Все надежды скрыться исчезли, когда неумолимая рука Извера легла на его плечо. Сойер выругался и поднялся на ноги. Шум повозок и крики людей уже затихли в глубине извилистых улиц города. Два Извера молча направились туда, где исчезли повозки. Несколько собак все еще бегали по улице, заливаясь истошным лаем, но остальные уже успокоились. Все происшедшее казалось сном.
«За исключением одного», — подумал Сойер. Пустое пальто Клей с капюшоном, распластанное там, где должна была находиться девушка, все еще было в руках изумленного Извера, который несколько мгновений назад держал Клей. Сойер ощутил внезапную тоску в душе при виде этого пустого пальто. Девушка исчезла, как будто она никогда не существовала. Исчезла в этом городе, который был ее родиной и вместе с тем чужим и враждебным для нее местом. Все это случилось практически мгновенно, и занавес все еще лениво поднимался, раздвигаясь, в то время как шум и грохот затихали вдали. За поблескивающей медной сеткой открылся широкий стеклянный коридор. Охранник толкнул Сойера вперед, под тяжелые складки сети. Сойер успел оглянуться назад, и увидел пальто Клей, лежащее на мокрой земле с распростертыми рукавами, как бы в бесконечном отчаянии. Затем занавес закрылся за ними и полностью отрезал Сойера от внешнего мира, с его звуками, надеждами тревогами…